ВОЗВРАЩЕНИЕ ЯРОСЛАВА МУДРОГО

Киеву тысячи лет. Неизвестно точно, когда он основан, - полторы тысячи лет тому назад или две. Первое письменное упоминание о нем ученые обнаружили в древнейшей летописи, датированной 862 годом, рассказывающей о княжении Аскольда и Дира, которые принадлежали к местной славянской династии, начавшейся от Кия, Хорива и Щека, как писал летописец Нестор в «Повести временных лет», ставшие основателями города. В IX веке Киев объединил вокруг себя полян, древлян, северян, уличей и тиверцев, стал центром восточнославянских племен. Здесь правили великие князья киевские - Олег, Игорь, Святослав, первокреститель Владимир. Но кроме памятника последнему, в Киеве нет ни одной скульптуры другим великим князьям, знаменитым нашим предкам. Как-то робко был сооружен памятник княгине Ольге, но буквально тут же уничтожен. И не потому, что он был плохой, а потому, что нежелательно открыто связывать историю Киевской Руси с Киевом, Украиной. После этого уже никто не пытался восславить великих сынов Киева, как-то все связывалось с Москвой. Помню, в школьной истории даже не упоминалось о том, что Юрий Долгорукий, основатель Москвы, был великим киевским князем и похоронен, кстати, в Софийском храме.

Поэтому естественный интерес вызвала инициатива Фонда содействия развития искусств Украины о сооружении в Киеве памятника великому князю Ярославу Мудрому. Осуществление этой идеи художественный совет поручил скульптору Николаю Рапаю. У него в студии мы разговорились и скульптор поневоле перешел на воспоминания. В послевоенном 1946 году он закончил Одесское художественное училище. Это было очень голодное и холодное время и вместе с тем именно тогда юным ученикам была заложена священная идея служения искусству. Доминанта с тех пор так крепко внедрилась в душу, что теперь кажется, она была в подсознании с рождения. Потом Киевский художественный институт, который дал профессиональное умение и академическую грамотность.

А затем после окончания учебы молодой скульптор попал, как он сам выразился, в разгар милого и очаровательного нормативного соцреализма, в полнейшую свободу творчества делать то, что «надо народу». Лепили гипсовых пионеров с поднятой в салюте рукой, спортсменок с веслами, рабочих с молотками и колхозниц с граблями, оформляли фонтаны. Это шло, как песня... Иногда удавалось получить выгодный заказ на Лукича - так скульпторы подпольно называли Ленина, а еще с душевной теплотой говорили о нем - «кормилец наш». Изображений вождя надо было тысячи - в каждый городок, поселок, село, заводской двор. Пару бюстов сделал и Николай Рапай, это был заработок, работа делалась за день-два, чтобы сразу рассчитаться и забыть... По молодости хотелось сделать что-то оригинальное, - рассказывал Николай Павлович, - ничего подобного, все попытки отметались напрочь. Существовал штамп - мертвый, нейтральный, совершенно безучастный, как идол. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в этой теме чего-то стоящего в художественном смысле так и не появилось.

На этих госзаказах некоторые скульпторы делали себе состояния. Пятиметровый памятник в областном городе - это уже были очень большие деньги, два таких заказа и можно было строить дачу, покупать машину, быть признанным официально. Некоторые думали: вот я сделаю несколько Лукичей, а потом займусь творчеством, - продолжал скульптор, - но так никогда не бывало, большие деньги затягивали, как болото, то надо было строить гараж, то жена требовала купить новую мебель... Люди, подававшие в свое время большие надежды, пластически интересно мыслящие, выпадали из творчества и уже никогда не всплывали, полностью шли в заработки.

Главной своей творческой линией и любовью Николай Рапай считает скульптурные портреты, это была отдушина во все времена и самое главное - здесь можно было выбирать. Потом - работа с живыми людьми, возможность общения с очень интересными личностями, достигшими в своей деятельности высочайшего уровня, что было созвучно и с внутренними стремлениями самого скульптора. Это Олег Антонов, Георгий Товстоногов, Михаил Дерегус, Дмитрий Затонский, Валерий Борзов, Дмитрий Павлычко и много других известных деятелей. Сейчас скульптор заканчивает большую работу, осуществить которую мечтал очень давно. Это композиция из пяти отдельных обнаженных женских образов, олицетворяющих разное психологическое состояние - задумчивость, печаль, эллегичность, радость, наслаждение, выполненных в бронзе, готовится к персональной выставке, в центре которой будут пять названных граций и рисунки автора.

- Над проектом памятника Ярославу Мудрому мне предложили поработать в Фонде содействия развитию искусств Украины, и я с радостью согласился. Действительно, в Киеве нет ни одного скульптурного знака, посвященного великому киевскому князю, по существу, одному из объединителей восточных славян, человеку во многих смыслах замечательному.

Надо сказать, что во времена Ярослава Мудрого Киев был большим по европейским меркам городом. Немецкий церковный деятель епископ из Саксонии Титмар Марзебургский писал в своей «Хронике», что Киев «крупный город, в котором более 400 церквей, 8 рынков, бесчисленное количество жителей». При правлении Ярослава Мудрого построены Софийский собор, Золотые ворота, Георгиевский и Ирининский монастыри, которые были сосредоточением мировоззрения знаний.

Николай Рапай создал проект памятника, он в основном одобрен художественным советом Фонда и показывался властями Киева. Следует подчеркнуть, что это будет не монумент, а, так сказать, интимный памятник: на полированной плите сидящий Ярослав Мудрый с книгой и мечом в бронзе. Что касается места его установки, то вопрос окончательно еще не решен. Известно лишь то, что памятник будет установлен в границах древнего Киева, существовавшего при Ярославе Мудром. Имеется в виду та его часть, расположенная над Подолом по линии улицы Ярославов Вал до Львовской площади. Автору памятника кажется, что наиболее подходящее место для установки его является двор Софийского музея, тем более, что именно на этом месте, где теперь расположен исторический комплекс, в 1036 году Ярослав Мудрый наголо разгромил печенегов, надолго сломив их могущество.