«Стиляга» из чернобыльского ада. Премьер Ленкома призвал актеров хранить молчание

На экраны Украины вышел фильм Александра Миндадзе «В субботу» - копродукция нашей страны с Россией и Германией. Эта картина о призраке и яви Чернобыля уже побывала в основном конкурсе Берлинале. Ее даже успели показать в дни памяти жертв катастрофы на Первом российском телеканале. Главную роль (молодого партфункционера Валерия Кабыша) сыграл Антон Шагин. Он самый актуальный премьер Ленкома (успел представить две роли подряд в премьерах Марка Захарова). А также многим запомнившийся «стиляга» из одноименного фильма Валерия Тодоровского.

В эксклюзивном интервью ZN.UA г-н Шагин (которого в Москве называют то «новым Меньшиковым», то «новым Евгением Мироновым») признался: если того потребуют интересы семьи, мгновенно откажется от актерства.

- Антон, вы уже «пожали» какие-то плоды своей ранней славы? Ведь несколько ваших фильмов - хиты, к тому же вы сыграли две большие роли в Ленкоме?

- В эту профессию я шел не для того, чтобы во что бы то ни стало стать знаменитым. А наоборот: чтобы разобраться с самим собой. Актерская профессия позволяет прожить за одну жизнь несколько жизней. Профессия подразумевает создание разных образов… Сейчас все, кому не лень, даже конькобежцы, могут органично произносить текст. А актерство все-таки ремесло. И ему обучают.

Мне всегда интересно раскопать в себе какие-то скрытые ресурсы. Например образ партийного работника Валерия из Припяти давался мне очень непросто… И, безусловно, здесь помог сценарий, который является вообще отдельной художественной ценностью.

Могу честно сказать: в связи с какими-то громкими премьерами в моей жизни кардинально ничего не изменилось. Я по-прежнему езжу в метро. Читаю книги. Да и в быту перемен особых нет.

- Вы родом из Брянской области. А уже успели как-то наладить свой быт и личную жизнь в Москве?

- Переехал в Москву по одной причине - поступил в театральный. А потом - в Ленком.

Но сознательно никогда не рвался в столицу. Теперь, правда, уже и все мои друзья, близкие, соратники, союзники, находятся здесь. Но за город я не держусь, а держусь за людей.

- Вы уже штатный актер «Ленкома» или работаете по приглашению?

- Я в составе труппы Ленкома. В труппе меня и встретили, и приняли по-разному. В актерской среде существуют и зависть, и недопонимание: дескать, а почему он, ведь я же лучше? Но я стараюсь этого не замечать. Я ни в какие конфликты закулисные не лезу и пытаюсь все доказывать работой.

- Если вкратце… В чем особенности вашей работы с режиссерами… а) Александром Миндадзе, б) Валерием Тодоровским; в) Марком Захаровым?

- Вы перечислили выдающихся людей. И, безусловно, я был бы ханжой, если бы не сказал, что мне в этом отношении не везет… Но все-таки я не бежал на каждое предложение. Так же, как и сейчас, до сих пор выбираю, в каких работах буду принимать участие, а в каких не буду. Впрочем, до сих пор нахожусь в стадии обучения, и «мои университеты» еще не закончились. Артист постоянно должен и обучаться, и развиваться. Иначе смысла нет!

- Кто из этих режиссеров тиран, а кто отец родной?

- Работа режиссера подразумевает и жесткость, и толерантность, а где-то мягкость. Со всеми режиссерами находил и нахожу общий язык. Но что немаловажно - нахожу соавторство. Для меня важно привносить что-то свое. Это, в первую очередь, процесс импровизации… Но, надо сказать, что режиссеры, с которыми работаю, мне это позволяют делать. И это подчеркивает их качества как выдающихся художников.

- Недавно вы сыграли Пер Гюнта в драме Генриха Ибсена - очень сложную роль. Было в этом образе что-то от вас самого или же все в нем только привнесенное, от режиссера, от текста?

- Эта работа вовремя появилась в моей жизни. В этом образе те вопросы, которые, безусловно, мучают и будут продолжать меня мучить. Так вот, роль появилась в тот период, когда активно начался поиск себя. Мне чего-то не хватало - не в материальном плане, а в нравственном, духовном. И Пер Гюнт какие-то вещи для меня сформулировал… Во всяком случае сейчас четко понимаю, для чего проживаю собственную жизнь… Заметьте, не «чью-то», а именно Антона Шагина - со всеми неудачами и удачами… И, безусловно, со своей семьей. Семья для меня на первом месте, работа - на втором.

Ради семьи могу оставить актерскую профессию. Не подумайте, что держусь за актерство зубами… Мы с супругой вместе еще с первого курса: у нас растет сын. Это мои главные союзники. Поверьте, я человек совершенно не тусовочный. И если есть свободное время, а я за него воюю, то провожу его только в кругу семьи.

- А что вам хотелось «донести до зрителя» в образе Лопахина в «Вишневом саде» на сцене Ленкома?

- Этот образ - моя полная противоположность... Не могу себя представить на месте этого героя. Мне никогда не были понятны милиционеры, политики или бизнесмены! Это люди другого склада и мышления.

Так вот Лопахин вырос не в парниковых условиях, в отличие от Раневской и Гаева. Он всего добивался сам. Лопахин привык принимать решения самостоятельно. И это меня с ним роднит. Но только это… А то, что он постоянно думает, куда и когда надо заплатить, где какие проценты, я от подобного далек. В процессе репетиций пришлось размышлять, кто же он - Лопахин ХХI века? Оказалось, их много… Они, как правило, ездят уже не на тройках, а на «бентли». Живут за высокими заборами. А от кого прячутся?.. Непонятно! Очевидно, от самих себя…

- Вы играли в таком нашумевшем спектакле, как «Июль», - о людоедстве… Сразу согласились на такое? Идет ли еще этот спектакль в Москве?

- Спектакль в репертуаре. В главной роли Полина Агуреева, актриса театра Петра Фоменко. На самом деле это моноспектакль, я же выхожу с большим монологом в конце действа. Спектакль метафоричен: людоеды изображены в «Июле» лишь наглядно…

Согласился участвовать легко. Ведь постановщик - Виктор Рыжаков… Кстати, он режиссер и всей предыдущей драматургии Вырыпаева. Складывается ошибочное мнение, будто Иван Вырыпаев сам ставит свои пьесы. Виктор Рыжаков - замечательный режиссер, мой друг, педагог, наставник. Я даже называю его «батечкой». Это по-настоящему мой духовный отец. Мы сдружились во время моей учебы, когда он преподавал у нас на курсе в школе-студии МХАТ. Пытаемся развиваться в этой непростой жизни и профессии. Поэтому, когда говорят: «успех Шагина», то я бы еще минимум фамилий десять к своей дописал… Это те, кому я искренне обязан. Один в поле не воин.

- Вам не обидно, что в Берлине «В субботу» не получила призов? Как сами оцениваете этот фильм?

- Награда хотя бы в том, что ко мне пришла эта роль. И вовремя. Я находился в поиске, очень хотел сделать что-то противоположное тому, что делал в «Стилягах»…

Западному зрителю сложно понять траекторию движения «незападного» человека. И вообще, это немного обывательский подход: дескать, не дали приз - значит, неуспех. Много говорили о том, что это «наше национальное» кино… Но, думаю, душа не имеет национальности. «В субботу» - про японцев, американцев, русских. Ведь у каждого свой реактор. Надеюсь, что у картины будет большая и долгая жизнь. Много фильмов производится и желает попасть в конкурсы фестивалей…

- Вы сами сразу приняли фильм Миндадзе?

- С выходом фильма или с премьерой спектакля поиск не прекращается. Разговор продолжается. И все, что мы делаем, это, наверное, попытка отпугнуть смерть, заговорить ее. И остановить. Об этом книжки хорошие пишут. Ты невольно думаешь об этом и спрашиваешь себя: а чем ты занимаешься? Если уж так глобально говорить.

Ведь гораздо сложнее молчать и существовать в паузе, нежели говорить. Но диалог все-равно продолжается. У Миндадзе я понял важное: главное в актерской профессии - молчать. Это, как исповедь, - кино между реплик.

Нельзя сказать, что прием в Берлине был прохладным… Да, после премьеры у зрителей было недоумение, но никто не ушел равнодушным. Фильм обсуждали. Кого-то мутило, что дерганная камера, кого-то это восхищало.

- Вам все-таки ближе камера или живое дыхание зрительского зала?

- Это разное. И то, и другое интересно. И если мне предложат выбрать, то не выберу… Потому что я - человек свободолюбивый. И хотел бы в этой рабской профессии сохранить вольность.

Хочу в этой профессии заниматься, извините за пафос, искусством. И хочу, чтобы актерская профессия называлась профессией, а не… проституцией.

- Некоторые поклонники говорят, что в театре и в кино в вашем лице появился «новый Олег Меньшиков»… Поддерживаете такую идею? Как сами относитесь к Олегу Евгеньевичу?

- Это большая честь приблизиться к этому выдающемуся артисту, который все делал, чтобы сохранить честь в этой профессии. Безусловно, такие сравнения приятны… Это маяк, на который хочется плыть. Это льстит.

Но я сейчас даже думать об этом не хочу.

- В двух спектаклях («Пер Гюнт» и «Вишневый сад») вы стали партнером Александры Захаровой. Это случай? Или, возможно, актриса сама просит папу занимать вас?

- Не думаю, что Александра Марковна кого-то и о чем-то просит. Ей хватает достоинства существовать самостоятельно в этой жизни. Она невероятно чувственна, с большой душой, в то же время очень тихая и скромная. И вообще - глубокий и думающий человек. Как видите, мне не только с режиссерами везет, но и с партнерами тоже.