ПРЫЖКИ БАНДЖИ И ПАНКОВСКИЕ КОМИКСЫ

Ник Кейв, Поэт-Лауреат Боли, Заклинатель Дождя, стоит на грани бездны. Над ним свод небес. Под ним черная река, бурлящая адским мраком. Он слишком хорошо знает, кому достанутся его старые кости, если он сделает маленький шаг с этой площадки. Но он прыгает все равно, его ничтожная оболочка трясется на ветру, каменные ущелья Манхэттена со свистом, все более ускоряясь, проносятся мимо, желанные воды приближаются, дабы поглотить его... покой, наконец, покой, вздыхает его измученное сердце.

Но затем, как будто какой-то бог, вмешивающийся в земные дела, жестоко играет с его судьбой, тело Кейва замедляется, останавливается и... отскакивает.

Подвешенный вниз головой над Гудзоном святой покровитель смертных грешников позволяет себе скупо улыбнуться. Так вот, что такое прыжки банджи, размышляет он. Значит, вот так смертные развлекаются. Гм, он признается сам себе, возможно, жить все-таки стоит в конце концов...

есколькими месяцами позже Кейв закаляет себя для еще одной сессии на площадке, осторожно забегая в комнату, где проходит интервью. Страдания от журналистов неотделимы, в очередной раз убеждает он себя, но, конечно, этот бесконечный парад фарисеев и первосвященников, палачей языка, извратителей справедливости, эти несчастные черви с их жалкими мерками истины - конечно, все это было бы серьезным испытанием и для сверхчеловеческой выносливости самого Христа.

Закрывая скрипящую дверь, он замечает свое отражение в треснутом зеркале. Похожий на висельника, смертельно бледное лицо, вечная гримаса мученика. Классная прическа, однако. Этот новый Wash'n'Go шампунь - очень неплох.

Он внимательным взглядом изучает журналиста. Еще один сосуд предательской лжи, еще один голодный паразит пришел хлебнуть из его непорочного источника. Неужели эти визиты, полные гротеска, не прекратятся, пока не сведут его в могилу?

«Привет, я - Ник, - улыбается он. - Я возьму кофе, и тогда мы начнем».

Для кого-то, кого называют Заклинателем Дождя, он слишком разговорчив этим утром. Либо это так, либо его репутация «Самого Тяжелого Человека Для Интервью» была чересчур преувеличена. Учитывая то, что Кейв хотел аннулировать все мероприятия, связанные с раскруткой его очень личного альбома «The Boatman's Call» всего лишь несколько недель назад, он кажется более спокойным и расслабленным, чем можно было ожидать.

Когда Ник Кейв шутит, что случается значительно чаще, чем вы можете ожидать, это сопровождается сухим смехом, напоминающим потрескивание пергамента. Он оставляет последние слова висящими в воздухе, ветер шепчет сквозь их хрупкий остов.

После длительных периодов пребывания в Берлине и Сан-Паулу Кейв в конце концов обосновался в Лондоне, в основном из-за своего сына Люка, который ходит там в школу.

«Я люблю Лондон, потому что здесь можно жить не выходя из дома, ха-ха»

Сухой треск пергамента. Но разве Кейв не презирал Лондон, когда в первый раз переселился туда вместе с The Birthday Party (первая группа Кейва) в начале 80-х?

«Ага, презирал. Но потому, что я совершил ошибку: был молодым и хотел гулять и веселиться. В смысле быть бедным в Лондоне - это полный кошмар, и необходимость успеть на подземку (метро) всегда противоречила моим самым деликатным чувствам. Одна из причин, по которой я хотел добиться успеха,- чтобы мне не надо было ездить на этой подземке».

Ник Кейв, архетипический бескомпромиссный Серьезный Музыкант/Художник, и «добивался» успеха? Это шутка, конечно?

«Да, извините, мне надо небольшой знак делать, когда я шучу».

Крк, крк...трещит пергамент. Шшш, шшш… шепчет ветер.

Последний альбом Кейва, The Boatman's Call, представляет нечто вроде вехи, оставляемой на середине жизни. После почти двадцати лет ветхозаветной жестокости, видений измученного наркомана и кровью пропитанных кошмаров писателя, он сделал по-волшебному мрачный шедевр и свою наиболее обнажающе честную работу на сегодняшний день. Только казалось, что певец направился в сторону самопародии в ужасающей комедии альбома Murder Ballads, как он был поглощен гимновой торжественностью и почти смущающей интимностью. Это в совершенно прямом смысле Nick Cave unplugged, Ник Кейв акустический, и удивительно красивый альбом к тому же.

«Это первая работа, где я вполне счастлив в отношении стихов/текстов, - говорит Кейв. - Где я просто хотел добраться до истины, не затмевая ее метафорой или декорацией».

Однако, чего слушатели не смогут найти в «The Boatman's Call», так это так часто незамечаемого элемента работ Кейва - юмора.

«А это потому, что его там нет, - он кивает. - Есть такие вещи, над которыми просто невозможно смеяться. Но я особенно рад этому альбому, потому что я написал песни просто о прославлении других людей без всяких осложнений. Я могу вспомнить, что я чувствовал по поводу какого-то человека, вместо того, чтоб смотреть сквозь туман негодования и горечи».

Несмотря на то, что «The Boatman's Call» практически является дневником личной жизни Ника Кейва, он отказывается называть имена вовлеченных. Но большинство наиболее верных поклонников Кейва уже предположили, что определенные песни относятся к распаду его брака с Вивьен Карниро и его отношениям с Полли Джин Харви...

«Вы имеете в виду мою связь с Тори Эмос?» - он замечает с сарказмом. Сухой треск. «Иногда я пишу песни по негативным причинам, просто чтобы сделать кому-то неприятно. Эти песни, в некотором смысле форма мести, и эти люди знают, что это о них, и иногда, я надеюсь, эти песни причиняют им боль. Я думаю, в этом смысле моих песен достаточно, так что я не буду этих людей унижать, называя их».

Вы защищаете их или себя?

«Я думаю, обоих... и их, и себя. Просто это очень человечный альбом об обычной боли и об обычной радости и вещах подобного рода. Если там задействованы какие-либо личности, то это не меняет его аспекта. И назвать этих людей - означало бы сузить этот аспект, в определенной степени».

Этот альбом представляется вполне мрачным перечнем предательств и разрушенных отношений. Разбивал ли Кейв когда-нибудь специально отношения, чтобы получить драматический материал для песни?

«Хм, нет. Но во мне однозначно есть нечто вроде встроенного желания саботировать вещи, которые заходят слишком далеко. Это просто у меня в крови... но если я влюблен, то я полностью счастлив, по этой причине я и стараюсь держаться за это и завести это как можно дальше - и если это истощает отношения, то значит так оно и будет».

Так что если вы влюбитесь завтра в прекрасную городскую девушку и устроитесь в семейном раю, вы не будете волноваться по поводу побочного влияния на вашу музу?

«Нет, я думаю, что и при этом образе жизни есть вещи, о которых можно написать. Если у вас есть способность превращать фразу, вы можете ее превратить во что угодно. Я должен сказать, что у меня еще ни разу такого желания не возникало, но такие вещи происходят неожиданно. Я могу встретить молодую веселую девушку…»

Вы можете себе представить, что вы достигнете равнины удовлетворения и исчерпаете поток лирического вдохновения?

«После этого альбома я действительно не знаю, куда мне теперь двигаться. У меня такое чувство, что это концовка, логическое завершение многих вещей. В том смысле, что я знаю, что теперь мне придется двигаться в обратном направлении, я мог бы сделать еще один альбом вроде «Murder Ballads» - я мог бы сделать еще сотни альбомов вроде «Murder Ballads», но я не хочу. И я думаю, что это очень хорошо, что я достиг этой точки, потому что это заставляет меняться, а в этом весь смысл».

На «The Boatman's Call» можно посмотреть и с другой стороны, как на дерзкий акт коммерческого самоубийства. Кейв и Bad Seeds получили свой самый большой хит в прошлом году с «Murder Ballads», продавшим 800 000 копий, и с международным бестселлером - дуэтом с Кайли Миноуг, «Where The Wild Roses Grow».

Так что этот вызывающе пессимистичный альбом специально предназначен для того, чтобы отдалить себя от приятного популизма «Murder Ballads»?

«Нет, мне нравился этот альбом, мне нравилось все, что случилось с ним и вокруг него. Мне нравится тот факт, что он так хорошо продался, и мне особенно понравилось работать с Кайли Миноуг, что было мечтой уже многие годы. Этот альбом, на самом деле, важен для меня на личном уровне - я просто не думаю, что он был особо хорошим. В музыкальном смысле, он не был значительным, но научил меня многому».

Напугал ли вас взрыв коммерческого интереса?

«Ну, я делаю то, что я делаю, не ради этого, так что я вполне был бы счастлив вернуться к неизвестности. Я просто могу продолжать. Чем больше денег вы получаете - тем меньше у вас свободы, это очевидно, тем больше люди стараются навязать вам свою волю. А это лишь обременяет».

Поэтому вы отказались участвовать в церемонии вручения наград MTV в прошлом году, отправив ставшее известным письмо «моя муза - не лошадь»?

«Я не поехал, потому что я не хотел ехать, - он морщится. - Я не хотел там сидеть с зажатой задницей только ради того, чтобы узнать, выиграл ли я какой-нибудь вшивый приз. Так я написал тщательно разработанное письмо, обвинил во всем свою музу, и MTV будут по-прежнему играть мои клипы. Понимаете, я не сделал никакого политического заявления - я в той же лиге с MTV, что и Майкл Джексон. Я делаю видеоклипы и MTV... они их играют, так что в некотором смысле, мы партнеры, и это было бы лицемерием сказать иначе. Но я не обязан ходить на их вшивые награды».

Это письмо было явно ироничным, Кейв совершенно серьезно уважает свою музу.

«Да, я верю в то, что у меня есть дар, и что если я буду злоупотреблять этим даром, он будет отнят... это можно видеть постоянно, люди распродаются и потом удивляются, почему они больше не могут написать хорошую песню».

Так, а кто заберет этот дар?

«Ну, Бог».

Вы серьезно в это верите?

«Ага. Я верю, что каждому дан огромный потенциал, как человеку, и что злоупотреблять им - грех. Грех против природы».

Понятие творчества, как божественного дара, лежит в основе The Flesh Made Word, Плоть Создала Слово, личного эссе, написанного Кейвом для радио Би-Би-Си и ставшим ключевым моментом в его новой книге King Ink II. Этот изящный томик текстов, неопубликованных стихов и коротких рассказов в прозе следует за первым King Ink, напечатанным десять лет назад. Но этот второй сборник, говорит Кейв, значительно лучше своего предшественника.

«Возможно, это связано с моим увлечением амфетаминами в то время, но большая часть внимания в моих ранних работах была сконцентрирована на языке, так что смысл был потерян где-то в процессе. Теперь мне больше не надо доказывать людям, что я умею писать».

Сэмюэл Беккет имел репутацию душевного компаньона и остроумного собеседника, но в то же время его произведения и имидж были апокалиптически мрачными. Такая же ситуация наблюдается и с Ником Кейвом. Общие знакомые утверждают, что с ним можно часто весело выпить, но его имидж в прессе и на телевидении мрачен до абсурда.

«Я могу сделать такой альбом, как «The Boatman's Call», где я готов рассказать достаточно много о себе, но в то же время там есть границы, которые я сам устанавливаю. Во время интервью эти границы быстро исчезают. В моей жизни я нахожу много вещей, которые мне надо защитить. Например, иногда мне кажется, что если я буду достаточно часто говорить о Боге, люди не поймут, что большую часть времени я чувствую себя духовно опустошенным».

Навязчивая секретность Кейва по поводу своей личной жизни сыграла свою роль в том, что была одобрена биография, написанная Яном Джонстоном, Bad Seed. Он это отрицает, хотя и описывает книгу как «осторожный танец вокруг истины... Мне кажется, Ян беспокоился, что он может кого-нибудь рассердить, так что о многих вещах там умалчивается».

Не хотите ли вы сами когда-нибудь написать историю Bad Seeds?

«Нет. На самом деле, там есть материал для хорошей книги, но ее напишу не я. Понимаете, у меня есть провалы в памяти длиной в десять лет, когда я понятия не имею, что происходило».

Нику Кейву исполнится 40 в этом году. Возникает ли чувство, что это важный момент в жизни?

«Нет. Наверное, сложнее сказать, что мне 40, а не 39, в разговоре с каким-нибудь подростком. Но я с подростками общаюсь очень мало. Что является одной из приятных вещей для этого возраста - можно не общаться с подростками! Ха, ха, я вижу как статистика проданных пластинок падает...но, хм, 39 - нормально, в любом случае. Около 35, 36 все сильно изменилось для меня в лучшую сторону. Непрерывная ненависть, которую я испытывал к этому миру, рассосалась каким-то образом».

Так вы теперь счастливы как кролик?

«Я вполне счастлив во многих аспектах моей жизни. Иногда я думаю: «Все идет хорошо, так откуда у меня это сильное желание жаловаться? Многие из внешних проявлений в моей жизни очень хороши, но я не могу сказать, что я удовлетворен. И если честно, я не знаю, почему так».

Недавно Кейв написал оркестровую музыку к фильму Майкла Хаусмана Rhinoceros Hunting In Budapest, в котором он также и снялся. Он отказался от концертов и теперь, с бархатным соул-классицизмом альбома «The Boatman's Call», тексты которого черпают из Милтона и Канта, Поэтический Лауреат Боли кажется совсем покидает рок-н-ролл.

«Надеюсь на это, ха ха. Я не смотрю на рок-н-ролл как на что-то ниже себя, но как на что-то для молодых людей, а я уже не молод. Мне попросту неинтересен Oasis. Возможно, они одна из лучших групп, но я их слушаю, и для меня это ничего не значит».

Кейв с пониманием отнесся к недавним комментариям Ноэла Галагера (по поводу того, что для многих людей в Англии наркотики - это как чашка чая утром, что даже многие из депутатов в парламенте употребляют кокаин и марихуану и что одними запретами ничего не добиться.- Прим. авт.), но химикаты для расслабления уже не играют центральной роли в его существовании.

«Для меня Экстази всегда казалось близким к кислоте, наркотик, к которому я всегда питал отвращение. Мне не нравятся наркотики, которые изменяют сознание, потому что тогда нельзя доверять тому, что думаешь. В том смысле, что единственные наркотики, в которых я был заинтересован, - амфетамины и героин».

И какие были позитивные результаты употребления героина? «Хм-м, мне были нужны наркотики, чтобы достичь своего рода комфорта. Героин для меня был как чашка чая утром. Это было словно сидя в удобном кресле с высоко поднятыми ногами - вы знаете, чувство вроде «дома наконец». К сожалению, это потом исчезает и становится слишком разрушительным…»

Ник Кейв вырастает, замедляется, двигается дальше. Но прежде, чем он отбросит все детские вещи и увлечения и взойдет на более высокую духовную ступень, давайте в последний раз проверим его связи с поп-культурой.

Вы когда-нибудь открывали комиксы?

«Э-э, да. Пожалуй, это что-то говорит об общем состоянии культуры, если они пользуются таким успехом. Но я их не читаю, потому что нахожу скучными».

Видели ли вы Trainspotting?

«Да, видел. Я думал, очень забавно».

Когда-нибудь играли в национальную лотерею?

«Нет».

Есть ли у вас любимая Spice Girl?

«Нет. Я знаю о них, но мне никто не нравится».

Смотрите ли вы телевизор?

«Вообще не смотрю».

Прыжки банджи?

«Однажды, да. Это было в Нью-Йорке над Гудзоном. Мне понравилось, потому что это вид спорта, в котором не надо переодеваться. Вы только привязываете резинку к своей ноге, прыгаете и потом вы - герой на весь день. Ха-ха».

И посреди такого откровения появляется такси для того, чтобы забрать Кейва из этой ямы пыток навстречу другим испытаниям в этом Богом проклятом городе. Заклинатель Дождя набрасывает на себя плащ цвета воронова крыла и здоровается со своей личной помощницей Тарой-Джейн. После чего они оба устремляются вперед к неопределенному будущему.

Последнее, что сказал Ник Кейв: «Ну что, пойдем примем по Экстази». Трк, трк... трещит пергамент. Шшш, шшш... где-то вдали плачет ветер.