ПОСЛЕ КОТЛА

Имя Александр Генис большинством читающей публики воспринимается привычнее в сочетании «Вайль и Генис». Нет, даже не так: «Вайль-и-Генис», через черточку (скажем, не как Ильф и Петров, а как Ортега-и-Гассет). Какие-то неправдоподобно блестящие, ослепительные философские и литературоведческие заметки в «Независимой газете», «Огоньке» и других изданиях времен позднего Горбачева и раннего Ельцина, потом книги, выходящие уже за границей, в России, - в том числе за границей доступности. Так оказался пропущен момент, и во время недавней командировки в Нью-Йорк выяснилось, что Петр Вайль сам по себе, а Александр Генис сам по себе, и что последний недавно выпустил очередную книжку эссе «Вавилонская башня», что обитает он под Нью-Йорком и выступает на радио, читает лекции, публикуется, т.е. ведет ту самую полноценную жизнь интеллектуала, о которой мечтали советские, а теперь могут только мечтать постсоветские интеллигенты (ради этого стоило эмигрировать), отслеживает, наблюдает, фиксирует, оставаясь принципиально над пропастью между культурами... Меня-то как раз интересовал мостик между культурами, я искал в Америке продолжение нашей традиции, вернее, наших традиций, ибо если пресловутая американизация в самом деле наступает, то стоит поковырять, нет ли в ней чего-то знакомого. Это оказалось так соблазнительно: в Америке джинсов, белых зубов, гамбургеров, загородных универсамов, восьмиполосных шоссе и мыльных опер вычленить нечто свое... Словом, я пошел на поклон к культурологу Александру Генису.

- Давайте поговорим насчет моды на «корни», roots, как это у вас в Америке называется. Я даже слышал, что профессиональные историки, которым уже нечего делать в исторической науке как таковой, переключаются на обслуживание потребностей в roots.

- Действительно, для профессионального историка одно из самых выгодных дел в Америке - это генеалогия. Вот представьте себе, есть масса профессионалов, которые занимаются генеалогией. Вы можете заказать книгу о своей родословной (к своему стыду должен сказать, что у меня такая книга есть). А относительно корней, тут не так все просто. В начале века в Америку приехали миллионы иммигрантов. Они приезжали из отчаянных, диких мест мира, они бежали от страшной судьбы и они приехали в Америку с одной целью: раз и навсегда забыть о своей родине. Есть масса людей, которые не учили своих детей родному языку именно затем, чтобы те стали real Yankee - настоящими янки. Существовали даже такие курсы: как быть американцем. Люди ходили учиться быть американцами, чтобы не быть похожими на то, кем они были раньше. И надо сказать, что то поколение сумело здорово забыть о своих корнях. И вообще плохо было быть иммигрантом, была четкая цель: стать американцем любой ценой.

Я застал краешек этой истерической любви к Америке. Когда я приехал сюда в 77-м году, среди наших было немало людей, которые сказали, что они не будут учить детей русскому языку, чтобы те поскорее стали американцами, мол, лучше мы будем учить язык. Я сразу понял, что добра из этого не будет. Они добились своего: они создали детей-американцев, но сами остались русскими. И разговор в эмигрантских семьях довольно часто выглядит так: родители говорят по-русски, дети по-русски понимают, но отвечают по-английски, и постепенно стена непонимания становится все толще, им не о чем говорить, у них нет ничего общего. Это тот кошмар, на который обрекли себя люди, которые думали, что могут стать американцами. В этом была идея Америки.

Но в Америке очень многое изменилось за последние двадцать лет. А, главное, изменилась центральная концепция страны, а именно: идея malting pot, кипящего котла, в котором все варятся, и получается один сплав. Ее больше нет, вместо нее есть идея мозаики. Мозаики, которая состоит из разных кусочков, и каждый кусочек себя сохраняет. А вместе они составляют одну общую картину. И люди, которые приезжают сейчас в Америку, совершенно не стремятся стать американцами. Изменилось само понятие американца. Раньше настоящий американец был WASP (White Anglo-Saxon Protestant) - белый, англосакс, протестант... Не обязательно протестант, может быть католик или даже еврей, но все равно образец был тот, который мы видим в старых голливудских фильмах. Сейчас все это выглядит совершенно иначе. Люди, которые приезжают сегодня в Америку, приезжают в некое пространство, которое они собираются построить по себе. И строят! В городке, где я живу, пять тысяч жителей. Среди них, наверное, две тысячи выходцев из Японии и Кореи. Здесь очень много азиатов. Как же они живут? Они живут так, как они жили бы у себя дома, если бы могли себе это позволить. Они совершенно не хотят быть американцами. Я интересовался, что именно японцам нравится в Америке. Совершенно неожиданные вещи. Мы ведь как говорим: «Мы едем за свободой». Они говорят: «Нам Америка нравится тем, что здесь очень много диких зверей». Вот в Японии нет диких зверей, там дикая теснота. А здесь есть - вот за чем сюда приезжают японцы. За тем, чтобы жить в стране, разнообразной культурно, чтобы выбирать себе тот культурный фон, который они хотят в данную минуту, он всегда может быть разным. Это то, что не может дать ни одна страна в мире, пока, во всяком случае. И, конечно, это создает совершенно другой тип иммиграции, другой тип американца, который в общем-то ни от чего не отказывается, он не должен перестать быть русским, чтобы стать американцем. В этом смысле я - типичный американец сегодня, потому что я веду абсолютно русскую жизнь на американской территории. А вот рядом со мной соседи, которые ведут такую же японскую жизнь, мы живем в соседних домах. И тем не менее это все вполне вписывается в одну концепцию Америки и эта концепция вдруг даже становится коммерчески осмысленной. Выяснилось, что этнический рынок очень важен. И американская коммерция добирается до этих корней, чтобы их интенсифицировать. Это, кстати, очень интересный процесс. Раньше было очень плохо быть чужим. Теперь чужим быть интересно. Я помню, как мой сын в первом классе не хотел быть русским. Особенно когда сшибали корейский авиалайнер или захватывали Афганистан. Теперь он доволен. Теперь у него как будто вместо одной культуры - две культуры. И вот люди с этим двумя корнями, двумя культурами в принципе стремятся их сохранить. Это как если бы у вас было два мозга, вы по-разному смотрите на мир.

- Но я встречал множество таких американцев, причем американцев в четвертом поколении, которые никогда не забывали о своих корнях, - ни в начале века, ни во времена Голливуда - я имею в виду украинцев.

- Дело в том, что украинцы в Америке чрезвычайно этнически активны - гораздо более активны, чем, например, русские. И лобби украинское очень сильно, и культура украинская очень заметна, ее видно. Например, Украинский институт находится в роскошном месте, на Пятой авеню возле Сентрал-парка, и каждый раз перед Пасхой там устраивают выставку крашеных яиц-писанок, и все про украинцев знают, что существует такая традиция. Кроме всего прочего, существует просто украинский район на Восьмой стрит. Смешная связь произошла: украинцы - достаточно консервативный народ в целом, а район Восьмой стрит и Второй авеню - это East Soho, самый авангардный район в мире, наверное. И вот представьте себе украинские рестораны, куда ходят американские богемные художники, панки всякие. Обожают украинскую кухню. Почему? Потому что она сытная и дешевая, и много дают. И в ресторане «Киев» можно встретить десяток панков, которые едят борщ - сочетание, по-моему, совершенно дивное. В общем, существуют украинские газеты, украинское телевидение, огромное количество фольклорных ансамблей. То есть украинская компонента очень даже активна и вполне заметна, ощутима. В гораздо большей степени, чем русская. Может, потому что русские не считают себя этнически интересными. То есть не существует такой специфической русской культуры, потому что это просто культура, ну, скажем, «Евгений Онегин»...

- Я как раз встречался с руководителем украинского телеканала Игорем Длябога, и он, кроме всего прочего, произвел на меня впечатление тем, что к украинской диаспоре отнес всех выходцев из Украины, в том числе и евреев. Мысль неожиданная и... очевидная. Как выражается еврейский компонент в американской культуре?

- Массовая эмиграция евреев из России в Америку началась в начале века, после погромов 1903 года. Америка была воздухом для евреев. Россия, кстати, тоже была воздухом для евреев, они бросились осваивать русскую культуру с таким энтузиазмом, что русская культура до сих пор говорит с еврейским акцентом. В Америке это влияние стало, может быть, не так заметно, но оно стало доминировать в определенных областях жизни - таких, как Голливуд, скажем. Голливуд ведь создан евреями. И то, что мы называем американским образом жизни, смоделировано по голливудскому образу жизни, а голливудский образ жизни смоделирован по фантазиям местечковых евреев, фантазиям о богатой, красивой, элегантной жизни! Это вовсе не портрет Америки, это портрет той фантазии, которую евреи принесли с собой. Они считали, что это страна обетованная. Тогда Америка такой уж точно не была, они ее построили.

Евреи были неграмотными людьми, но, как и всюду, стремились в первую очередь дать образование детям. И вот когда дети первой волны стали подрастать, они оккупировали все лучшие школы, лучшие университеты, и следующее поколение было уже юристами, врачами. Потом произошла довольно странная вещь: вот эти врачи, юристы уже были хозяевами жизни, зато их дети стали художниками, богемой, они стали презирать своих богатых и пошлых родителей. Они стали бороться за свободу и они во многом создали современную американскую литературу, новую богемную культуру. Типичный пример - только что умерший Аллен Гинзберг, основатель движения битников. А следующий этап происходит на наших глазах: наблюдается смена кода, евреи потеряли специфическую тягу к образованию, к тяжелому ученому труду. И теперь евреи растворились в Америке.

Еврейский компонент носит археологический характер, смутное воспоминание о чем-то таком смешном и забавном. Можно отрефлектировать ее искусственно, как это делает Вуди Аллен. Вуди Аллен сам создал миф о евреях из готовых элементов: из традиционного еврейского остроумия, еврейского анекдота и из русской литературы, которую он прекрасно знает. Это такой Нью-Йорк, который я очень люблю, но которого в действительности нет.

- Но хорошо известно, что в ситуациях, когда говорят по-корейски, а рядом, скажем, по-русски, рано или поздно возникает ситуация мордобоя. Я не знаю, как это получается, я даже допускаю, что язык сам по себе, а импульс дать в морду сам по себе... Но как вам кажется, не чревата ли описанная вами идиллия тем, что русский корейцу или кореец японцу пойдет бить морду, и если нет, то почему?

- На самом деле в одном Нью-Йорке живет 214 национальностей, это больше, чем в ООН. И межэтнические отношения бывают сложными, а бывают очень простыми. Большей частью простыми. Существуют определенные ситуации, которые провоцируют конфликты. Эти ситуации очень строго определены. Чтобы русский с корейцем подрались, это невозможно, нет такого конфликта. Например, на Брайтон-Бич, где живет много русских и украинских евреев, все овощные лавки принадлежат корейцам, лучшим в мире специалистам по овощам. И корейцы уже научились говорить по-русски! Скажем, в Лос-Анджелесе были беспорядки - драки и разбой - между неграми и корейцами. Так ведь со стороны никогда не поймешь, почему. В Нью-Йорке корейцы держат все овощные и зеленные лавки. А в Лос-Анджелесе они держат все водочные магазины. Понятно? То же самое было когда-то с неграми и евреями в Гарлеме. Но это не межэтнические конфликты. Всегда существует некая четкая конкретная ситуация, которая определяет ось конфликта.

А в целом я хотел сказать, что морду бить не будут, это очень существенно. Ведь когда переселяются народы, то они переселяются вместе со своей коллективной национальной душой, о которой говорил Солженицын. Но в Америке живут не народы, в Америке живут люди, и каждый приехал сюда сам по себе. Вот это ощущение личной судьбы, а не коллективной, чудовищно меняет этнические конфликты, которые на моих глазах разрешаются с такой простотой, которая нам никогда не снилась. Вот тут рядом городок Клиффсайд Парк. В этом городке живет масса армян и турок, и они живут припеваючи. Представляете себе? Что же их объединяет? У них одинаковый вкус - к еде и они все встречаются в одном магазине, который продает армянам и туркам одну и ту же бастурму. И это их сближает гораздо больше, чем то, что их разделяет. Здесь живут боснийцы и сербы, и никто ни о каких конфликтах не слышал. И конечно, когда смотришь на американский образ жизни, думаешь о том, как все-таки просто оказалось решить все эти проблемы, если решать их на уровне не коллективном, а личном: мимо рта не пронесешь!

И вот это ощущение, что у тебя есть свои дела, а не чужие, и тебе надо заниматься своей жизнью... Конечно, бывают конфликты, но остается удивляться, как их мало и как они редки в сравнении со всем остальным миром. Поэтому американцы - изоляционисты. Они искренне считают, что все остальные - идиоты (они, конечно, никогда вам этого не скажут). Как они представляют себе эту жизнь? Вот Америка выбрала свой путь, она придумала конституцию, которую выполняет. Поэтому в Америке не было двух мировых войн, которые произошли в Европе, - именно потому, что там не приняли американскую конституцию. Они до сих пор не понимают, почему в Европе не сделали Соединенные Штаты Европы (которые, конечно, когда-нибудь будут созданы). Потому что это та модель существования, которая позволяет обойтись без войн. И Америка обошлась...