Она ни о чем не жалела

Известные фотографии… Звучит голос, от которого — мурашки по спине. На сцену выходит актриса и читает изложенную в сухих фактах биографию парижского воробышка, урожденной Эдит Гасьон, заканчивая чтение вопросом в зал: «Ну, вот как это сыграть?»

И все же заслуженная артистка Украины Ирина Клищевская на сцене Киевского театра «Колесо» решается сыграть эту знаменитую судьбу в спектакле-соло «Чудо Пиаф» Н.Мазур, В.Кино. Болгарский режиссер Димо Димов, приглашенный на постановку спектакля, не прибегает к замысловатым режиссерским изыскам. В простом решении повествования актрисы, которая, словно увлекаясь собственным рассказом, сама начинает входить в образ Пиаф, чувствуется глубокое проникновение в судьбу одной из величайших легенд искусства ХХ века.

После растерянного вопроса-утверждения, что сыграть Пиаф невозможно, И.Клищевская разрывает и бросает листок с биографией, но тяга к лицедейству берет верх и, подхватив один из обрывков, она вчитывается в оставшиеся строки и начинает… свой рассказ с детства малышки Эдит. Актриса проигрывает образы всех персонажей, окружавших девочку, ее саму, чутко угадывая те черты характера, которые позже станут главенствовать в этой певице от Бога. Кажется, что мы столько знаем о непростой и бурной жизни Пиаф, что достаточно малых визуальных обозначений, чтобы понять, о чем идет речь. Так, брошена на тротуар перевернутая шляпа — и перед зрителем парижские улочки, на которых перед толпой зевак выступает Эдит со своим отцом-акробатом. Стилизованная стойка бара и высокий табурет — место первого выступления в Кабаре Жернис, куда привел ее Луи Лепле. Черный телефон — по такому же Эдит сообщили об авиакатастрофе, в которой погиб ее любимый, боксер Марсель Сердан. Все эти моменты зримо проходят перед зрителем, фотографии-проекции — на волнующемся белом занавесе. Актриса отдергивает и закрывает его и другие занавеси, словно впуская в свою жизнь и закрывая пройденный этап. И звучит голос Эдит: «Нет, я ни о чем не жалею…»

И.Клищевская неожиданна в этом спектакле. Ей удается виртуозно «разыграть» палитру чувств. На стержень безмерного восхищения Пиаф, которое она играет как актриса, комментируя со стороны, она нанизывает описываемые события и предстает то бесшабашной парижской девчонкой, хулиганистой и задорной, то романтичной влюбленной, то растерянной от восторга публики, то уверенной в своем умении «взять» зал. А вот она сломленная, сгорбленная как старуха, лечебница, наркотики. Светлый пиджак и шарфик становятся частью лаконичной сценографии (С.Заикина). Пиджак трансформируется и в платье, и в больничный халат, даже становится кокетливым фартушком… И все-таки за всеми бытовыми подробностями жизни, отношениями и встречами, многочисленными «любовными вальсами», в которых кружилась Эдит, стоит ее искусство, тот пожар, в котором она добровольно сжигала себя, где выступление бывало равносильно самоубийству.

Режиссерское чутье сумело поставить на главенствующее место то, ради чего существование Эдит приобретало смысл. Спектакль не распадается на отдельные картины, он оставляет ощущение удачной сценической композиции, цельности и убедительности трактовки именно такой Эдит Пиаф. Неумно на сцене добиваться сходства с Пиаф — мудро пытаться найти внутреннюю созвучность этому чуду. А если уж говорить о сходстве, Ирина Клищевская напоминала скорее грустную и милую Джульетту Мазину, и казалось, что это Мазина играет Пиаф.

И снова распахнутые глаза Эдит «дрожат» фотографическим изображением на белом занавесе. И мурашки по спине от ее голоса. В театре самый правильный путь от сердца к сердцу. Зрителя… Актриса пошла по нему. И выбор оказался верным.