Николай Рябчук: «ИЗЖИТЬ КОЛОНИАЛЬНУЮ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ»

Сегодня одна из модных, до недавних пор просто не существующая у нас профессия - политолог. И, как известно, теперь в вузах обучают политологии как специальности. А можно ли самому стать политологом, в порядке, так сказать, самообразования? Во всяком случае, мне хорошо известен один такой пример. Имею в виду Николая Рябчука, который в свое время был принят в Союз писателей Украины как талантливый литературный критик. А последние пять лет Н.Рябчук выступает как автор политологических статей, обозрений, печатающихся в нашей и зарубежной прессе. Он - участник многих политологических семинаров и конференций (США, Польша, Австрия, Канада). Он же преподает в университетах США как украинский политолог и культуролог. Об этом - наш разговор.

- Николай, знала тебя как литературного критика, прозаика и поэта. Статьи твои «делали погоду» в украинской литературе. В свое время ты много печатался и во «всесоюзной», или центральной, как тогда говорили, прессе. Затем наступил период, когда ты начал твердить: «Я - политолог», тем самым как бы открещиваясь от своего писательского прошлого. И вот уже длительное время ты пребываешь в США, наведываясь в Украину как бы только для того, чтобы убедиться в своих политологических прогнозах... Собственно, что ты все-таки делаешь в Америке, на пользу ли твое пребывание там?

- Я прожил 43 года, и из них только два с половиной - в США, так что не так и много вне Украины. В Москве я прожил, пожалуй, больше, когда учился в литинституте. А фактически, и в Москве, и в Америке я делаю то же самое: «добираю», наверстываю то, чего в свое время не мог взять дома - образования стоящего, возможностей самореализации. В данном случае занимаюсь научной работой, благодаря фонду Фулбрайта, который поддержал мой исследовательский проект под

о-очень длинным названием: «Гражданское общество и становление государства и нации в постколониальных странах (украинский вариант)». Впрочем, сам проект не так уныл, мне кажется, как его название. Фактически он охватывает все наши проблемы - они, между прочим, не так уж уникальны в мировом контексте. А вообще я люблю путешествовать и считаю это совершенно естественным: во всем мире десятки людей куда-то едут, учатся, работают. В данном случае мне повезло: я могу сам учиться и учить других. В Украине мне пока никто ничего подобного не предлагал - имею в виду преподавание украиноведческих политологических студий.

- Преподаешь на английском?

- Да, конечно. В прошлом году я работал в Пенсильванском университете, в этом году - в Техасском. Преподаю два курса: «Нации и государства в Восточной Европе» и «Украинская культура и цивилизация». Тут тебе и политология и, конечно же, история. Но самое главное - пишу то, что задумал.

- А в Украине нельзя?

- А в Украине я тоже пишу, спроси у жены. Хотя ты сама знаешь, какие у нас библиотеки и все остальное. Университетские библиотеки - это, между прочим, мое самое огромное впечатление от Америки. Поэтому я совершенно искренне желаю всем, особенно молодым людям: езжайте куда только можете, учитесь, впитывайте все, как губка.

- «І чужого научайтесь, й свого не цурайтесь»?

- Видишь ли, интеллигентным людям это само по себе понятно. А полуинтеллигентным никакая Америка не поможет, как, впрочем, и не повредит: они вполне успешно «цураються» своего здесь, в Украине. Да еще как успешно!

- Ты действительно считаешь, что мы так жутко отстаем от Америки в общественных науках?

- Помнишь старый советский анекдот о японцах, которым наши контпропагандисты все самые новые изобретения показывали и задиристо спрашивали: ну, как по-вашему, на сколько мы от вас отстаем?.. Вежливые японцы все помалкивали, да наконец не выдержали и ответили: «М-м-м, пожалуй, что навсегда». Фактически мы до сих пор изобретаем велосипеды. Впрочем, в политологии не все так плохо: полистай, например, «Політичну думку» или «Політологічні читання». Там уже вполне современный дискурс, термины, методология. То есть уровень мышления, за который не стыдно. Ведь все-таки эти журналы читают на Западе. Особенно «Політичну думку», которая издается и на английском.

- А обратно в литературную критику тебя не тянет?

- Нет, когда я увидел, что такое литературоведение на Западе - после Лакана, Фуко, Деррида, Барта, - я понял, что уже никогда этого не догоню. А писать как раньше, то есть изобретать велосипедики, мне совершенно не хочется.

- И писателем себя ты не считаешь?..

- Я считал себя писателем лет в 20-25, когда меня не печатали. А потом, когда во время перестройки я все-таки издал книгу стихов и, фактически, книгу прозы, я понял, что больше мне в этих жанрах сказать нечего. То есть, конечно, я мог бы и дальше писать «на уровне» - я полагаю, любой образованный человек может это делать; у нас даже необразованные пописывают и в Союз писателей принимаются, - но зачем?

- Ну все-таки прозу ты зря забросил - хороша была проза!

- Может быть. Но она была о другой жизни, которой уже нет. Она писалась для узкого круга людей, которые воспринимали эту прозу на слух на полубогемных, полулегальных, полуночных сборищах в моей львовской квартирке, интригуя бдительных кагэбешников. А сегодня другая жизнь, она требует другой прозы... У нас нет стиля для этой новой прозы. Я полагаю, что честнее отойти вовремя, не писать якобы профессиональных текстов, которые варьируют старые. Мне кажется, это беда многих наших авторов, не способных в нужный момент умолкнуть, изменить жанр или вообще профессию. Очень уважаю замечательного поэта Юрия Андруховича, который в 30 лет вдруг почувствовал, что повторяется, и взялся за прозу.

- К тому же - очень оригинальную: его «Рекреації», «Московіада» и теперь вот «Перверсії» вызывают самые противоречивые отклики: одни считают автора гением, другие - опасным литературным хулиганом, разрушителем национальных устоев.

- И превосходно!

- Ну хорошо, а как же твое сотрудничество с самыми презентабельными нашими журналами «Всесвітом» и «Сучасністю»? Ты же был там на своем месте. Столько сил отдал, поддерживая молодых в той же «Сучасності», - и вдруг все бросил...

- Знаешь, честно говоря, устал. Хороший редактор - это как литературный донор. А после сорока крови остается все меньше, да и времени тоже. Тут уж не до чужого, со своим бы справиться... Хотя я действительно очень люблю и «Сучаснісь», и «Всесвіт». Считаю их лучшими украинскими журналами и, как могу, стараюсь помогать коллегам. «Всесвіт» особенно дорог мне: я работал там с 1984 года, прошел путь от рядового редактора, который переписывает чужие тексты, до заместителя главного редактора. После всего буквально какое-то родство со всей редакцией чувствуешь. Так что надеюсь вернуться во «Всесвіт», хотя жизнь коротка и хочется так много успеть.

- Так над чем конкретно ты сейчас работаешь, что пишешь? Знаешь, люблю читать твои политологические статьи: нормальный, не выморочный слог, доходчиво и умно. Стилистом ты остался и там: выучка литератора не пропала.

- Спасибо за комплимент. Хотя скорее это выучка математика: все-таки перед литинститутом я закончил политехнический... Сегодня мне бы очень хотелось написать несколько книг, материала - куча. Гражданское общество, национализм, проблемы постколониализма, в частности постколониальной культуры. И самое главное здесь: как, каким образом постколониальной культуре изжить колониальную точку зрения? Ведь антиколониальный дискурс - обратная сторона колониального: он точно так же негибкий, односторонний, не диалогичный. Надо выходить на постколониальный дискурс, постколониальную точку зрения, которая признает, принимает и колониальную, и антиколониальную часть культуры. Тогда мы увидим, что не только Гоголь, но и Булгаков принадлежат Украине, они неотделимы от украинской истории, украинской культуры. Джойс писал по-английски и Ирландию, прямо скажем, недолюбливал. «Свинья, пожирающая своих поросят» - это его афоризм. Но мыслима ли ирландская литература без Джойса?!..

- Ну, Булгаков все-таки русский писатель, по всем параметрам...

- Да никто и не собирается его у россиян отнимать!.. Но можно ли его до конца понять без Украины? И наоборот - можно ли до конца понять Украину того времени без «Белой гвардии» - при всей ее, скажем так, субъективности? Культурные явления нельзя монополизировать: Кафка принадлежит евреям, австрийцам, чехам. Всем хватит!

- А не хотелось бы тебе издать сборник своих литературно-критических статей?

- Ты знаешь, нет. Они, мне кажется, устарели. Вот сборник публицистики я бы, пожалуй, издал. Как ни парадоксально, но мои политические статьи устарели меньше, к сожалению!

- Но ведь политология - тоже наука?

- Я боюсь этого слова - оно ужасно дискредитировано: теперь кто уж не политолог! Все вчерашние преподаватели марксизма-ленинизма стали политологами... Если еще говорить о планах - то хочется усесться писать воспоминания о незабываемых семидесятых. Такая бурная жизнь происходила во львовском андерграунде! Судьба сводила с очень интересными людьми, сам был участником потрясающих событий - это подлинная уже сегодня история, достойная того, чтобы ее запечатлеть.

- К сожалению, я захватила только самый край той твоей прежней львовской жизни и только понаслышке знаю о том, как выгоняли тебя и твоих товарищей из политеха за самиздат, кстати, безобидный, без «политики» совершенно: изыски молодой пишущей братии. Потом ты где-то укладывал шпалы... хипповал... работал слесарем, грузчиком и кем там еще? А все же пробился - твоя статья в «Літературній Україні» в 1980-м, помню, многих заинтересовала: кто таков? Откуда вдруг? Но думал ли ты тогда, что лет через десять будешь по америкам разъезжать да рассказывать им о нашей странной стране?

- Нет, конечно. Я ведь вообще «невыездной» был. Меня первый раз в Чехословакию выпустили во время перестройки. Я и английский, фактически, только после Чехословакии начал учить: встретил там молодых людей со всех концов света, и все по-английски прилично разговаривают, только наши совки все на свой язык «интернационального общения» рассчитывают - так им в голову вдолбили. Стыдно стало: ну, думаю, в Европу - так в Европу. Вот и интегрируюсь...

- Правильное, думаю, решение: лучше позже, чем никогда... И то, что ты, Николай, можешь рассказывать в далекой Америке о далекой и непонятной для американцев Украине, считаю, прекрасно. Кстати, из писателей, коим ты себя вроде как бы и не считаешь, кроме тебя, периодически читают лекции о культуре Украины Владимир Диброва и Оксана Забужко - в американских университетах, а в Италии - Оксана Пахлевская. Маловато наших. Возможно, молодые будут активнее...