«ЕСЛИ БЫ НЕ МАМА, Я НЕ СТАЛ БЫ МУЗЫКАНТОМ»

Кажуть світ - це театр,

У якому всі грають.

Кожен в масці якійсь,

Кожен роль свою має.

Відчуває одне,

А говорить щось інше.

Це все норма життя -

І не менше й не більше.

Світ мов цирк, і ми всі -

Арлекіни манежу,

Тільки музика - правда

Не злукавить, не збреше...

Ярослав Клёц

Таисия Анатольевна Одрина и ее сын Ярослав Клёц живут в Фастове. Она - журналистка. Он - юный композитор (Ярославу - 14 лет). Закончил музыкальную школу по классу скрипки, сейчас готовится к поступлению в Киевское музыкальное училище имени Р.Глиэра.

Сначала я послушала музыку Ярослава в записи, потом познакомилась с ним и удивилась его серьезным мыслям, не по годам, взрослым размышлениям о мире, в котором мы живем.

- Какие песни вы пели Ярославу в детстве?

Т.А.: Конечно же народные, те, которые вспоминаешь, когда хочется о многом сказать. Я много пела ему, особенно, когда мы лежали в больнице.

Ярослав: Мама пела мне песни нашей земли. песни украинского народа. Это же гармония народная, гармония биоритмов земли, на которой мы живем. Это живет во мне и жило всегда. Если бы не мама, я бы не стал музыкантом.

Т.А.: Здесь мы не сходимся в мыслях. Он преувеличивает мою роль в его отношении к музыке. Просто, когда я почувствовала, что у Ярослава проблемы с глазами, я поняла, что зрение надо чем-то заменить. И очень большое внимание уделяла слову и звуку. Моей целью было дать как можно раньше богатый словарный запас. Я со своей записной книжкой не расставалась. Это была целенаправленная работа. И он заговорил очень рано.

- Каждый человек всю жизнь помнит какие-то фрагменты своего детства. Что помнишь ты?

Ярослав: Для меня детство - это среда звуков. И музыку я начал писать очень рано, в пять лет.

Т.А.: Ему было пять лет, когда мы начали ездить в Киев, чтобы посещать спектакли Детского музыкального театра. До этого Ярослав перепробовал много разных профессий, в мечтах, конечно. А после посещения театра, после того, как он открыл для себя звучание живого оркестра, с ним что-то произошло. Он уже точно знал и утверждал, что будет музыкантом. И я отдала его в музыкальную школу на скрипку.

Ярослав: В восемь лет я уже писал циклы - посвящения Баху, Шопену, так себе «за милую душу». А в девять лет я сочинял так называемые оперы. Знаете, каждый ребенок думает в детстве, что может руководить страной, государством. Однако чем более взрослее, тем более понимает, что ничего не может. Как говорил Сократ в конце своей жизни «Я знаю, что ничего не знаю».

- А какая музыка сегодня для тебя ближе всего?

Ярослав: Сейчас я увлечен музыкой Бетховена, поскольку изучаю творчество этого композитора со своим любимым учителем Валерием Подвалой. А вообще сейчас у меня период поиска. С одной стороны, я изучаю академическую музыку, классические законы гармонии и формы. С другой стороны, я занимаюсь сейчас рок-музыкой. Мне кажется, что рок - наиболее перспективный путь к музыке завтрашнего дня, к музыке будущего. И помогает мне в этом мой маленький друг (показывает на синтезатор, который стоит рядом с пианино в маленькой комнате, где живут мама и сын).

Эту «машину» мне подарили в Америке, гдя я два года назад побывал по приглашению одной американской семьи. Но это особая тема.

Т.А.: Воспитывая своего сына, я шла за ним. То есть, я никогда не заставляла его быть таким-то или таким-то, тем или другим. И, конечно, рано поняла, что он мыслит музыкальными категориями. Он мне, например, говорил: «Мама, я иду дуолями, а ты - триолями». Или: «Тетя Наташа смеется шестнадцатыми, а дядя Саша - четвертными». И я шла за ним, за его музыкальным мышлением, хотя понятно, что мне бы было легче помогать ему в слове. Тут я себя чувствую, как рыба в воде, сама проработала долго в газете. Правда, появлением Ярослава бросила свою журналистскую деятельность. Потому, что мы всегда должны быть вместе. Я его глаза. Я его учитель, я человек, который должен быть рядом. Только я знаю, чего он не знает, только я знаю, что он видит, а чего не видит, даже что он слышат, а чего не слышит.

Ярослав: Последние годы моя мама - только мама. Ее работа - это я. Она - журналистка, писательница, но все эти годы она писала это произведение (показывает на себя).

- Как тебе нравится это произведение?

Ярослав: О себе судить сложно. Но то, что она «делает» меня, это я точно знаю. Ведь книги я читаю через глаза мамы, то есть она их мне читает.

- А что ты любишь читать?

Ярослав: Раньше - фантастику, но с некоторых пор я понял, что фантастика будущего - это то, что в каждом человеке, в его... Ну вспомним, что Кант сказал: «Две вещи меня интересуют - звездное небо над головой и закон внутри нас». То есть, каждый человек имеет огромный интеллектуальный потенциал, а мы используем его всего от 2 до 8 процентов. А что в тех оставшихся 90 с лишним? Очень хочется туда проникнуть. Мне кажется, что сейчас человечество находится на пороге открытия. Ведь не может такого быть, чтоб человек жил, накапливал знания и умирал с этим, это нелогично. Я сейчас сознательно отошел от всех этих вопросов, чтобы не сойти с ума, пока мы не научились пользоваться своими 90 с лишним процентами.

- Вы счастливый человек?

Т.А.: Да, очень. Мы вместе пережили самое сложное - первые два года жизни Ярослава. Больницы, больницы, больницы и потеря надежды. Было очень сложно. Вообще вся наша жизнь - это сплошные сложности. И в то же время, мы произнесли первое слово - это счастье, стали ходить - это тоже счастье, пошли в школу - снова счастье, сейчас трудно учиться у Валерия Давыдовича Подвалы, но это - счастье. Все, что люди воспринимают как несчастье, для нас не есть несчастьем, все, что люди воспринимают как норму, для нас - счастье.

Жизнь Ярослава - действительно музыка, которая не слукавит, не соврет, потому, что и сам Ярослав такой, выросший в ладонях материнской любви и защищенный ее могучим крылом, потому, что связаны они одной аурой, как сказал сам Ярослав, и потому, что в их семье всегда будет властвовать любовь, добро и счастье.