Благодарность за путешествие

Среди книг авторов «молодой генерации» «Esc» Сашка Ушкалова представляется одной из наиболее целостных и — что весьма приятно — не грешит избыточностью или каким-то излишеством письма. Семь абсурдистских пьес в сопровождении краткого предисловия Жадана в который раз подтверждают: сегодняшний Харьков все-таки имеет какую-то свою, локальную, внутреннюю и скрытую от глаз непричастных или просто непосвященных традицию, а то и интригу. В случае с Сашком Ушкаловым она отсылает не только к традиции Кулиша, о чем в предисловии пишет Жадан, то есть касается не только «здешнего» околоабсурдного опыта, но и захватывает солидный слой «тамошнего», в совершенстве выписанного в французской традиции, опыта абсурдистского переживания мира.

Удивительное дело: все эти произведения украинской литературы, хотя бы в незначительной степени касающиеся традиции абсурдизма (или которые таковыми считает современное литературоведение), на самом деле свидетельствуют о существовании определенной дистанции между ними и «классикой жанра». Что касается Николая Кулиша, скажем, будем говорить только о преабсурдистских мотивах его произведений; в разговоре об «абсурдистском нигилизме» Костецкого вообще подвергнем сомнению, действительно ли речь идет об абсурдизме; в разговоре о Диброве придется вспомнить определенную «андеграундность» его абсурдизма... Когда же речь коснется Ушкалова, имеем все основания говорить о пародировании абсурдистской пьесы, очень легком, часто почти игривом и определенно смешном, а к тому же выполненном на очень высоком художественном уровне.

В маленькой книжечке, о которой речь, имеет очень большое значение объединение собственно текстов и контекста, из которого они предстают; погруженности в «чужой» культурный слой, происходящего без забвения «своего», а, скорее, находящего хорошую формулу их объединения. Не менее важно и авторское чувство меры и вкуса по поводу того, что можно и что стоит «перепевать», сделать софт-версией классических и хорошо известных произведений (а именно хотя бы «В ожидании Годо» или «Лысой певицы»). В конце концов в «Esc» прочитываем ряд аллюзий не только на абсурдистские тексты, но и на произведения вне этой традиции: нужно только справиться с их узнаванием, и это, должен признать, очень приятная процедура. На самом деле почти все детали в текстах что-то напоминают читателю, постоянно вынуждают его что-то узнавать, даже не слишком нуждаясь в комментариях того, что узнаешь, и тем более увязки его с литературой. С одной стороны, в текстах есть немало деталей, узнаваемых именно теперь, наподобие той-таки оранжевой одежды, в которой персонажи особенно охотно выходят на сцену. С другой — автор надеется, что читатель узнает и более отдаленные мотивы и сюжеты или же их перепевы, уже путешествовавшие из текста в текст. Ушкалов верит: читателю не может что-то не напомнить дорожный знак посреди сцены с
надписью «БОГ^50м», под которым, разговаривая, сидят — спина к спине — Гном и Сьюзи, пока по сцене за Первоклассницей, катающейся на самокате, гоняется Омоновец-заика. Он надеется, что читателя не оставят без рефлексий поиски розовой птицы и война с летучими мышами, которым снится, что они беременны саламандрами; или наличие таинственного кита где-то в глубинах унитаза — почти такого же могучего, как в «Моби Дике». Автор также сведет в одном тексте Алису и кота Амунитеса, умеющего разговаривать, и невозможно будет угадать, не причастен ли к ним хоть немножечко Кэрролл…

Удивительно, но все это существует в «Esc», отнюдь не производя впечатления ни эклектичности, ни китчевости — Ушкалову, кажется, удалось найти очень самодостаточный формат, в котором вполне безболезненно и даже плодотворно удается объединять самые отдаленные мировоззренческие и литературные системы координат. Даже более того: он умеет пересекать их так, чтобы незаметно сблизить разнообразные тексты и традиции, сделать интертекстуальную сетку цитирований абсолютно непредсказуемой. Так что читателю вряд ли удастся угадать, можно ли по названию пьесы «Сто бак$ів» вычитать что-то, принадлежащее Андруховичу, или необходимо, скорее, апеллировать к «Ста тысячам» Карпенко-Карого; или в пьесе «Агентство Boa Constrictor» действительно встретится Франко; или текст «Без світла» имеет что-либо общее с театром Метерлинка; то ли в тех же «Ста бак$ах» кит действительно приплыл из «Моби Дика», или это локальный харьковский кит, о котором автор говорит с интонациями Жадана «вони забивають китів, на яких плавають... розумієте, забивають своїх персональних китів, аби ті не мучились...».

Тексты Ушкалова вряд ли удалось бы поставить на сцене: по ним можно разве что снимать короткометражки или клипы — они бы, наверное, удались. Но прежде всего эти пьесы предназначены все же для чтения — к тому же их можно читать как хорошую (хотя и несерьезную, что, однако, не является негативным признаком) поэзию: поэтический язык текстов позволяет это сделать.

Это чтение часто вызывает смех, еще чаще — восторги. В этой книге очень хорошо быть: собственно, потому, что из нее ведут тропинки к еще многим книгам, именам, топосам, которые давно успели стать любимыми. Как по мне, этого достаточно, чтобы просто поблагодарить за эти тексты, поскольку, наконец, это не просто тексты — это целое путешествие.