Берлин. Страницы дневника (55)

На этих страницах я почти всегда пишу о Берлине, поскольку и дневник вроде бы берлинский — о чем же еще в нем писать? Но именно в этот раз мне пришлось слетать в Рим — в среду туда, в воскресенье обратно. Это похоже на то, словно в конце зимы, в последние дни февраля, вдруг забежать вперед, оказаться где-то, по нашим меркам, в середине апреля, а потом снова вернуться к северным холодам и прусской серости. Вовсе неплохая идея — попасть в весну как минимум дважды в год.

Рим встретил дождями, но относительно теплыми — из тех, под которыми хочется ходить. И вечной зеленью. Поскольку Рим — вечный город, то и зелень в нем вечная не просто так, а в квадрате.

Организаторам римской встречи под названием «ТрансЕвропаЭкспресс» я несказанно признателен за одну вещь — выбор отеля. Отель называется «Форум» и расположен в самой сердцевине древнего Рима, рядом, а точнее, и рядом, и над Forum Romanum. Это самая что ни есть центральная часть Города — еще того, времен поздней республики и затем первых императоров. Он лежит на несколькометровой глубине под городом сегодняшним, но виден повсюду, он вышел наружу и уже не даст о себе забыть. Кто-то мог сказать, что он пустил метастазы, но это было бы слишком злостной метафорой. Пять тысяч котов запросто гнездятся в его руинах. Житель отеля «Форум» подходит к окну и видит мир на две тысячи с лишним лет глубже. Кроме того, он видит Капитолийский и Палатинский холмы, вечные деревья, чаек в небе и множество автомобилей и мотоциклов внизу. Жизнь продолжается, статус вечного города обязывает.

«Мы встретимся на подступах к Театру Помпея, где зарезали Цезаря, а через несколько шагов выпьем первый кофе на площади, где сожгли Джордано Бруно», — пообещал мне приятель, как только мы созвонились. Я не стал проверять его на историческую достоверность. В конце концов в случае с Джордано она оказалась вполне очевидным памятником на Кампо дель Фйори. «Когда он горел, — рассказывал приятель, — папа сидел вон на той террасе и оттуда наблюдал за экзекуцией». Он рассказывал столь уверенно, словно речь шла о воскресном дерби «Роми» с «Лацио», увиденное им собственными глазами и не в телевизоре, а с трибуны стадиона.

Как уже понятно из названия, речь шла о Европе. Приглашенные гости должны были поделиться мыслями о ее сегодняшнем состоянии — что там с ней происходит после всех ее самовлюбленных взлетов, объединений и двух проваленных референдумов.

Кстати, о процентах. Европа на 99 процентов состоит из ферхойгенов, один из которых недавно сказал, что через 20 лет они все-таки объединят остальную часть континента. Но нас в том объединении все равно не будет. Так приблизительно сказал один из ферхойгенов в понедельник, а в среду я уже ходил между римскими камнями двух с лишним тысячелетий и думал примерно так, что их, ферхойгенов, действительно аж 99 процентов, но есть смысл поставить на того другого, единственного, который, к счастью, ферхойгенами не является. Я думал и о том, что в соответствии с теорией географических игр Европа действительно может казаться разве что отростком Азии вроде полуострова, и у нее только один шанс перестать быть полуостровом, а стать настоящим, не придуманным континентом — это объединиться с Украиной. То есть наши шансы в общем примерно равны, нам обоим не стоит ставить на ферхойгенов, и мы, возможно, победим.

В последний день наконец случилось то, чего я так долго ждал в течение первых двух — разбушевались страсти. Уважаемый греческий господин, отрекомендованный как «писатель, известный в мире не меньше Казандзакиса, Рицоса и Кавафиса» (вместе взятых? — хотел спросить я), услышав в чьем-то выступлении употребленное в каком-то перечне мимоходом, через запятую, слово «Македония», в один миг превратился в чудовище. У него выросли рога, он в который раз вынужден был прикрыть голову шляпой. Я уверен, что в то же мгновение у него вырос и хвост, хотя этого не видно было так хорошо с того места, где я сидел. «Нет такого государства — Македония! — закричал он. — Есть бывшая югославская республика, называющая себя Македонией, украв это название у нас, северных греков!»

По моему мнению, это был замечательный финал трехдневных разговоров об общей европейской идентичности в вечном городе.