БЕЛАЯ НОЧЬ, ПАЗОЛИНИ, НАБОКОВ, ИЛИ ЕЩЕ РАЗ ПРО КИНО

В белые ночи в Петербурге проводится множество фестивалей искусств, несмотря на то, что смутное время пытается поглотить и само искусство, и его творцов. На «Ленфильме», например, доведенные до отчаяния киношники устроили символические похороны студии, отключив свет, воду и прочие атрибуты жизнедеятельности. А в Ленинградской области, неподалеку от Гатчины, сгорела музей-усадьба всемирно известного писателя Владимира Набокова. Еще в марте я ходила по этой усадьбе вместе с писателями и артистами, приехавшими на гатчинский фестиваль «Литература и кино». И вот недавно кто-то бросил спичку... Сын Владимира Набокова в июне впервые приехал в Петербург и на предложение общими усилиями восстановить усадьбу ответил отказом: дескать, не нужна этой стране память о Набокове, чего зря строить, когда опять сожгут...

А в это время деятели кино упорно готовились к проведению III Международного кинофестиваля с простым и непретенциозным названием «Фестиваль фестивалей». В кинотеатрах «Аврора», «Баррикада», «Колизей» и «Молодежный» в течение недели на равных правах демонстрировались эсэнговские и общемировые фильмы разного уровня и вкуса. Из Италии поглазеть на «северную Венецию» приехала даже постлегендарная Джина Лоллобриджида. В рамках фестиваля прошла ретроспектива фильмов Пьера Паоло Пазолини. Актрисе Лауре Бетти, снимавшейся в картинах мастера, устроили бурную пресс-конференцию в Доме журналиста на Невском. Не снимая экзотической шляпы, она сказала, что с тех пор, как двадцать лет назад Пазолини убили, он стал самой важной частью ее жизни. А еще Лаура Бетти сообщила: несмотря на то, что Пазолини всю жизнь был итальянским коммунистом, он никогда бы не согласился стать русским коммунистом.

От Украины на фестивале была представлена картина Сергея Маслобойщикова «Певица Жозефина и мышиный народ», а фильм Романа Балаяна «Первая любовь» представлял не Украину, а Россию. «Гран-при» фестиваля получила картина «Перед дождем» режиссера Милчо Манчевски (Великобритания — Македония — Франция). Приз «Новое кино России» достался питерскому режиссеру Александру Рогожкину за фильм «Особенности национальной охоты в осенний период» («Гран-при» фестиваля «Кинотавр»). Приз зрительских симпатий от «Санкт-Петербургских ведомостей» получил австралийский режиссер Джон Диган за картину «Сирены». Издательство «Шанс» учредило премию «Оригинальная работа молодого кино». Ее отдали фильму «Бедняжка Боб» Фредерика Фонтена (Бельгия — Люксембург).

Устав от фестивальных хлопот, в доме на Большой Пушкарской, в удивительном старинном районе Петербурга с вековыми парками и архитектурными кружевами, мы беседовали белыми ночами напролет с питерским режиссером Розой Орынбасаровой о жизни, о любви, о кино...

— Роза, расскажи, с чего все начиналось?

— Я окончила ВГИК в 88-м году, факультет документальной режиссуры профессора Кочеткова. С первого курса я играла в этюдах в мастерских игрового кино, у Хуциева и Соловьева. А до ВГИКа я окончила факультет журналистики в алма-атинском университете. Успела поработать и в газетах, и в театре, и на телевидении.

— А как ты попала в Питер?

— Это интересная история. Алексей Юрьевич Герман создал здесь «Студию первого фильма» и стал искать молодых кинематографистов, которые могли бы влиться в эту мастерскую. Он приехал в Москву во ВГИК и отсматривал фильмы, более-менее достойные его внимания. Когда он посмотрел мои работы, то сказал: «Приезжай в Питер делать игровое кино. Я вижу, что ты можешь». После приглашения мы с ним очень долго утверждали сценарий. Он мне даже нашел сценариста, московского писателя Виталия Москаленко, с которым мы бурно и интересно работали. И в результате я оказалась в Петербурге. Думала, что приеду на время фильма, а вышло, что я здесь даже обрела дом, семью в киношной среде и друзей. Вот уже четвертый год я живу в Петербурге.

— И сколько фильмов ты успела снять?

— Здесь я сняла два фильма. Первый фильм у Германа был сделан по Куприну, называется «Жертва для императора» (приз за лучший дебют на гатчинском фестивале «Литература и кино»). А второй фильм «Зал ожидания» я сняла для французского канала. Сначала мы с французами хотели сделать картину по рассказу Битова «Пенелопа», но потом французской стороне не понравилось, что получается ретроспектива 70-х годов. Их интересовали
90-е годы, и мы сделали фильм конкретно на время 92—93-го года о судьбе питерского интеллигента.

— Ты сейчас полностью поглощена своими будущими проектами. Расскажи о них.

— У меня сумасшедшие проекты. Прежде всего, я открыла свою студию «Кадо». Теперь я наметила себе на год впервые попытаться поставить спектакль, снять, наконец, фильм по роману Набокова «Король, дама, валет» и сделать музыкальный клип.

— Что за спектакль?

— Спектакль по итальянской пьесе, трагикомедии Марио Сантанелли. Он будет называться, как и пьеса, «Королева-мать». Это очень смешная пьеса, но, конечно, с оттенком трагедии. Вообще я определила для себя недавно жанр спектакля, это будет такая, знаешь, смертельная комедия.

— А почему ты выбрала для фильма роман Набокова «Король, дама, валет»? По-моему, его вещь «Камера обскура» более кинематографична, да и лучше написана, хотя сюжет похож.

— Ты знаешь, мы как-то сидели в гостях, и я сказала, что у Набокова очень люблю «Защиту Лужина», но считаю, что это снимать невозможно. И мне рассказали, что есть другой роман, написанный после «Машеньки», и он очень кинематографичен. Я нашла «Король, дама, валет» в пятитомнике, прочитала и подумала: «Ого! Это можно сделать!» И полтора года я вожусь с авторскими правами.

— Ты уже сценарий написала? Вообще ты сама пишешь сценарии?

— Чаще всего, да. Кроме «Жертвы для императора», там писал сценарий Виталий Москаленко, я только дописывала какие-то кусочки. А вообще я люблю писать сама, хотя считаю, что лучше бы, конечно, работать со сценаристом, потому что ты ему что-то наговариваешь — и в результате из этого вырисовывается какой-то смысл. А когда сама с собой ведешь беседу, это очень сложно.

— Расскажи, как ты общалась с Дмитрием Набоковым.

— Был очень интересный разговор. Дмитрий Владимирович Набоков-сын приехал первый раз в Петербург 10 июня. Об этом знали все, и все его ждали: пресса, радио, телевидение. Сообщали каждый день, что впервые сын Набокова посетит Петербург. На самом деле, не только сын Набокова посещал Петербург, а целая зарубежная делегация русских княжеских фамилий, известных в России. В рамках этих встреч проходили «Петербургские сезоны», инициатором которых был ныне уже умерший директор Астробанка. Говорят, чудесный был человек... Он и Собчак способствовали приезду Набокова. Я пришла на прием в Астробанк, где делегацию встречали в первый день, и написала Набокову письмо. Я описала, как ждала этой встречи, какова история проекта фильма, кто я такая и что у нас делается в России, и что вообще-то хорошо бы встретиться. Но я знаю, как он занят, поэтому не рискую его встречать у входа, а прошу позвонить мне. И он позвонил, через день, и мы говорили целый час. Обо всем: о нем, об отце, о Петербурге, о фильме, о правах. И мне показалось, что это было интереснее, чем если бы мы увиделись с глазу на глаз.

— Теперь расскажи о своей идее снять музыкальный клип.

— Я вообще люблю ритмовые вещи в режиссуре. Мне кажется, песня — это иногда некий сгусток ассоциаций — больных, трагических, комических, сгусток чего-то подсознательного, что можно выразить только через кинематограф. То есть песню можно вторично переработать в кинематографе. Иногда возникает ощущение, что если правильно презентовать песню, кинематографически подать ассоциацию — песня сразу завоюет миллионы.

— Конечно, если это тонкая режиссерская работа, когда не нарушается органика песни. Но и песня для этого должна обладать определенной драматургией. Делать клип песни, лишенной драматургии, по-моему, неинтересно.

— Ты совершенно права. Поэтому меня интересуют в Питере только двое музыкантов: Розенбаум и Шевчук. Они при всем их различии несут в каждой песне такое ощущение, что в ней сконцентрирована вся жизнь. Даже если эта песня — просто зарисовочка. У меня, когда я слушаю такие песни, рождаются ассоциации, связанные с прошлой жизнью, с настоящей, с тем, что мы на краю обрыва, или наоборот, что мы взлетаем...

— Но почему именно Розенбаум и Шевчук? Я полностью согласна с твоим выбором, но хочу, чтоб ты как режиссер объяснила свое видение.

— Меня всегда интересовали люди, которые пишут и поют. Ведь это два этапа творчества, подачи. Если автор и исполнитель гармонично соединяются в человеке, он очень талантлив, а это случается так редко! Я бываю просто счастлива, что такие песни существуют, и мне сразу хочется преподнести это ощущение. Тем более, клипы — это тоже кино, моя любимая профессия. Поэтому мне не страшно. Просто люди не представляют, каковы возможности кино, клипа вокруг песни. Можно создать предысторию чувства, которое возникает в песне, или его последствия. Главное, чтобы это не выросло в некое гуляние по песне. Когда по песне проходятся, ее этим просто губят. Я очень много посмотрела фестивальных клипов, а что из моего эксперимента получится, ты узнаешь через год.

...Погасла белая ночь, и я в который раз почувствовала, что мой любимый Ленинград-Петроград-Петербург — неразгаданный город с великой и печальной судьбой гениального художника, обреченного на славу, одиночество и бессмертие. И плыть ему вечно, и поить живой водой творчества и таланта всех любящих, понимающих и принимающих его безумную прекрасную душу.