«АРТИСТЫ ПРИЕХАЛИ

«Артисты приехали!Противоречивые впечатления оставили черниговские гастроли московского художественного театра «Параджановское фойе».

Была когда-то на Радио России весьма оригинальная развлекательная передача «Артисты приехали!». Своего рода радиотеатр в радиотеатре. Смешная программа и грустная. С юмором, не декларативно, не в лоб приобщала она слушателя к ощущению кризиса, исподволь размывающего основы нынешнего театрального искусства.

…Собираются вместе в опустевшем под вечер здании какой-то московской конторы ночной сторож, слесарь, уборщица и заглянувший к ним на огонек проводник поезда дальнего следования. Собираются, чтобы поставить одноактную пьесу. Для себя. По старой памяти. Сторож и слесарь-сантехник - в прошлом знаменитые артисты. Да вот не сложилась жизнь под конец - театр умер, на радио не зовут, в кино не снимают. Уборщица - человек не театральный. Проводник - русского языка как следует не знает. Но им тоже достается по роли. Действие комедийного радиосценария плавно перетекает в действие пьесы, в общем-то серьезной и невеселой. Но - воплощаемой странным ансамблем из выброшенных на обочину мастеров и впервые соприкоснувшихся с миром кулис растерянных дилетантов. Смысл тонет и выныривает, чтобы вновь захлебнуться «глухой» непрофессиональной манерой игры. Ключевой диалог финала идет «взахлест» со звуками спортивного репортажа, выплескивающимися из репродуктора в каморке сторожа… Театр, отрицающий сам себя не формой, а сутью. Театр, где вместо занавеса - половая тряпка, зрителей - нет, актеры - пыль, ничто, жалкая ржавчина, оставшаяся от навсегда ушедшего красивого и сложного мира.

Гастроли «Параджановского фойе» (художественный руководитель и режиссер Владимир Габбе) легли в очерченную московским радио парадигму точно, будто снаряд в хорошо откалиброванный ствол. Как-то с самого начала все у москвичей пошло наперекосяк. Вместо заявленной «визитной карточки» театра - пьесы «Ханум-шоу» в первый день была сыграна «Комедия чувств» (по произведению Ива Жамиака «Месье Амилькар»). Философски «нагруженная» драма бухгалтера Александра Амилькара, нанявшего на украденные деньги троих безработных - актрису, художника, девушку неопределенной профессии, чтобы те воссоздали вокруг него иллюзию преданной дружбы и семейного счастья - обрушилась на головы черниговских зрителей, как снег посреди июня. Пришли-то смотреть шоу! К антракту зал заметно поредел. Потянулись к выходу даже те, кто, по идее, должен был остаться.

- Я ведь не в фойе пришел, а в театр! - сказал нам, раскланиваясь напоследок, музыкальный критик Ной Малесов. - Обратите внимание, сколько халтуры навезли нам в последнее время. И все - драматические спектакли. Оно и понятно: чтобы оперетту поставить, даже халтурно, надо хоть что-то уметь.

Да, все верно. Может, на сцене сельского клуба неважная дикция и сойдет за художественный прием. Но не на сцене Черниговского облдрамтеатра им. Т.Шевченко, спектакли которого получили награды на международных фестивалях. Может, где-то в другом месте легко пустить пыль в глаза именем Параджанова, но не на родине литературного первоисточника «Теней забытых предков». Не в городе, принявшем из рук мастера неизрезанную цензурой копию лучшего его фильма и сохранившем ее.

Откровенным любительством отдавали московские спектакли. В космическую пустоту отсутствия удачной режиссерской концепции падали отдельные занятные придумки. Несколько серьезнее по своему сценическому решению выглядел «Милый лжец» Джерома Килти - некогда нашумевшая пьеса, созданная на основе реальной переписки Бернарда Шоу и знаменитой актрисы Патрик Кемпбел. И все равно - действие ощутимо зависало. Смешное не казалось смешным. Печальная и мудрая интонация первоисточника прорезалась лишь под конец.

Не будем строить догадки, почему весьма удачно подобранный и созвучный нашему времени драматургический материал в исполнении московского художественного театра «Параджановское фойе» не прозвучал. (Кстати, почему театр так называется, для большинства зрителей осталось загадкой. По эстетике своей показанные спектакли имеют к Параджанову не большее отношение, чем к Эсхилу.) Возможно, дело в семейной замкнутости театрального коллектива? Общаясь с местными журналистами, художественный руководитель театра, он же главный режиссер, он же исполнитель главных ролей во всех спектаклях В.Габбе не скрывал, что труппа работает на «семейном подряде». Может, в отношении к гастролям в глубинке? (Москвичи приехали налегке. Оформление сцены явно было сделано «на живую нитку». Одни и те же аляповатые декорации в разных представлениях раздражали).

С уверенностью можно сказать: высокому уровню мировой театральной столицы, коей является Москва, безусловно, соответствовало лишь одно. Цены на билеты.

В антрактах изрядная часть публики расходилась по домам. Но многие и оставались. Им, очевидно, нравилось увиденное. Иначе, почему бы они хлопали в конце. Впрочем, как же еще себя вести интеллигентному зрителю?