Ария регионов

Чем живет украинский театр за пределами столицы? Вопрос риторический. Бедностью, нищенскими зарплатами, какой-то вселенской заброшенностью и попытками выкарабкаться из этой «запинды», как сказал бы Чехов. Впрочем, и здесь парадоксы: даже распиаренный харьковский, экс-жолдаковский, театр — это сиротство, полуруина и «семь ветров» в зале, а, например, донецкий театр — центр комфорта, финансового благополучия и пропагандист... сугубо украинской культуры.

«Харків, Харків! Де твоє обличчя?» — более полувека тому назад распевали со сцены актеры театра «Березіль», упрекая хозяйственников тогдашней столицы в неопрятности и бескультурье. Похожие стишки могли бы использовать большинство украинских мастеров сцены, обвиняя современные муниципалитеты и в первом, и во втором. А еще в равнодушии и индифферентности к местным театрам, которые в большинстве городов уже давно перестали быть репрезентантами благополучия, а, наоборот, стали символами упадка и прозябания.

Разговоры о разложении и обескровливании отечественного театрального искусства, как правило, начинаются и заканчиваются констатацией отсутствия талантливой режиссуры и одаренной молодежи, способной прийти и победить. На самом же деле креативного потенциала украинского театра хватит на все областные центры страны, да еще и останется для восточных и западных соседей, куда тянется непересыхающий ручеек творческих людей. Возможно, чтобы сохранить собственное лицо, современному театру не хватает не столько творческих идей, сколько реальных условий для их адекватного воплощения, динамичных организационных структур, театральных оффшоров и художественных свободных зон. Одним словом, современного театрального менеджмента, способного защитить отечественный креатив от финансовых проблем и положить корабль на курс или поставить самолет на крыло.

Результативное же самолечение для достижения стабильного кассового успеха и творческих побед театральные зубры вот уже несколько столетий усматривают в том, чтобы вырастить и удерживать чуть ли не в заложниках собственного зрителя. Отношение к зрителю как к потенциальной жертве искусства, которую есть смысл подвесить на крючок и понемногу подкармливать мелодрамами, спектаклями сериального типа или эпатажным экспериментированием, выработалось еще у банальных антрепренеров-«заробітчан» и закрепилось у искателей «нового искусства». И те, и другие городскую общину, жителей полиса всегда считали надежным поставщиком театральной публики, чья наивная вера в чудо искусства обеспечивала денежное существование художников и их близких.

На определенное время эта отработанная схема оказалась не нужна: советское искусство вполне пристойно кормила идеология, а не кошелек рядового гражданина, настолько забывшего о необходимости платить за артпродукт, как за хлеб или чулки, что и сегодня в бюджете обычной украинской семьи практически нет расходов на так называемое культурное развитие.

Но и на фоне общеукраинского театрального коллапса четыре национальных театра оставили за собой приоритет именно идеологического программирования собственного репертуара. На их пять тысяч кресел всегда найдется желающий рассмотреть интерьеры Национальной оперы, побродить по пропитанным запахами скандала и вечных интриг коридорам Русской драмы и просто увидеть на сцене живого Федора Стригуна или Богдана Ступку (фамилии по алфавиту).

Что же касается остальных театров двадцати четырех областей Украины, то их реальные попытки работать в режиме социокультурного тандема театр—город, осознавать себя частью социального котла столиц чугуна, угля, машиностроения или базарной торговли очень часто кажутся бесплодными. К проблеме общекультурного равнодушия добавляются еще и сугубо организационные причины: подавляющее большинство театров Украины, кроме столичных и армейских, — областного подчинения. Их бюджеты — это -надцатая часть общего бюджета значительной территории, на которой может разместиться определенное количество стран, равных по величине Бельгии. Потенциальные расходы на областной театр указываются рядом со средствами на посевную и т.п., и сразу становится понятно, что более необходимо, по крайней мере, на данный момент.

И вообще, представьте себе, что финансовая дотация манчестерского театра выделяется не отцами этого города, а зависит от бюджета всего английского графства, или что федеральное правительство земли Бавария имеет приоритетное право на определение постановочных планов Мюнхенской оперы. Вместе с тем, дабы безнадежно не отрываться от масс, в некоторых странах Евросоюза (Финляндия, Венгрия) создаются небольшие мобильные странствующие коллективы, содержащиеся на средства нескольких административных областей.

Несмотря на то, что изобретение советской власти — окультуривать массы непосредственно на полях и в цехах, а не приучать зрителя посещать театр (своего рода ритуал) — продолжает действовать и сегодня, отдельные областные театры Украины пытаются жить именно в режиме театр—город, сознавая, что время представлений на клубных сценах давно прошло. Непривычная для Украины схема театрального менеджмента, когда брачный союз театр—город успешно реализуется финансово и творчески, более-менее срабатывает в нескольких региональных центрах.

Всем, кому приходилось побывать в Крымском русском театре в Симферополе, с его восемью сценами, ежевечерними аншлагами и евроремонтом по TV стандарту «Квартирный вопрос», испытывали удивление и неловкость, что такое внимание к театру в Украине реально существует. Смятение охватывало, как правило, после просмотра спектаклей этого коллектива, чьи эстетические преференции вызывают слишком много противоречивых чувств у специалистов и у тех, кто ходит в театр не только развлечься. Афиша Крымского русского до отказа заполнена комедийками малоизвестных авторов о женатых и неженатых таксистах, горничных и их перезревших хозяйках. Остается вопрос к городу, обеспечивающему этот неординарный комфорт: каково его лицо сейчас и каким оно будет, если со сцены любимого театра постоянно будут звучать недвусмысленные шутки?

Видишь совсем другие лица городов, когда вспоминаешь облупленные стены Львовского национального театра им. Марии Заньковецкой, хмурые потемки над его подъездом, вечные сквозняки в зрительном зале и фойе или заброшенное и сиротское помещение Харьковского театра им. Т.Шевченко, разрекламированного благодаря экстремалу Андрею Жолдаку, в здание которого страшно и тревожно заходить. Благополучие театрального коллектива, конечно, не измеряется этими сугубо внешними показателями, но очень часто обусловливает приход в театр и рядового зрителя, и настроенной на творческий труд молодежи.

Отремонтированный фасад Донецкого музыкально-драматического театра смотрит на центральную улицу города неподалеку от самой респектабельной пятизвездочной гостиницы Украины. Тыльной же стороной театр выходит на уютный бульварчик с фонтанами и бюстом Пушкина, как раз наискосок от самого богатого футбольного клуба Украины. Несмотря на это, даже в таком зажиточном окружении Донецкий музыкально-драматический не кажется безотцовщиной. Своему принципиальному правилу — подавать художественный продукт в максимально комфортных условиях — донетчане пытались не изменять и в выездных условиях, во время гастролей в Полтаве. Полтавский зритель, привыкший хорошо поесть перед походом в театр, весьма неспешно приближался к театральным буфетам, организованным приезжими. А вот если бы они видели суету официантов во время антрактов в немецких театрах возле многочисленных столиков в фойе, заставленных бокалами с вином, которая и завсегдатая киевских театров способна перепугать…

Впрочем, прецедент нормально-успешного творчески-финансового функционирования Донецкого театра в регионе — всего лишь прецедент. Для театров украинских городов обычным является заполнение зала преимущественно школьниками и формирование репертуара в соответствии с потребностями школьной программы или, еще хуже, согласно унифицированной гопако-водочной традиции. Прагматизм и дальновидность донетчан, знание своей публики, среди которой немало женщин в вечерних платьях, провоцирует художественное руководство театра придерживаться других правил: во что бы то ни стало дистанцироваться от шароварщины и раздвигать границы обычной афиши украинских театров за счет зарубежной пьесы как классической, так и современной.

Поэтому афиша упомянутого театра формируется под здравый смысл, а не под кассу, политическую конъюнктуру, сценический эксперимент или, что совсем плохо, под семейный подряд. Такой подход стал виден воочию во время полтавских гастролей, куда коллектив привез три спектакля по произведениям украинских авторов, а три — иностранных. Попав в город с давними театральными традициями и едва пульсирующим театральным настоящим, Донецкий музыкально-драматический театр получил карт-бланш в доказательство того, что рядовому обитателю областного центра, несмотря на доминирующий видео-, теледопинг, театр необходим. Убеждали в этом и ежевечерний штурм полтавчанами театрального подъезда — подобное приходилось видеть только во время приезда театральных мегазвезд соседнего восточного государства, и уровень эмоционального напряжения и бурление страстей в зрительном зале.

Как ни странно, но труднее всего полтавский зритель осваивал Уильяма Шекспира. Химерическая, таинственная детективная комедия «Двенадцатая ночь» в исключительно фантастическом костюмном декоре киевской художницы Елены Богатыревой воспринималась осторожно и с удивлением. Если бы это была история самого великого англичанина, являющегося для современного украинца больше героем киношлягеров, чем автором мировой классики, возможно, перипетии увиденного были бы более доступны.

Другое дело — история Энея, не менее запутанная и причудливая, но присвоенная украинцами благодаря И.Котляревскому, она воспринимается чуть ли не как эквивалент шароварщины. Для Донецкого театра «Енеїда» в постановке В.Шулакова и удостоенная года два назад Шевченковской премии, практически спектакль-визитка. Именно в буквальном осовременивании материала, к которому прибегнул постановщик, таится причина его постоянного успеха на Донбассе. Ведь на сцене действуют Сергей, Гоша, Паша, Дина, которым лишь приснилось, что они Эней, Дидона, Энтел и т.д., на самом же деле они потенциальные трудовые эмигранты, ведь «Европе не хватает дешевой рабочей силы!». Шаржированный великим украинцем древнегреческий эпос, который, несмотря на свою бурлескную природу, поколениями превращался в национальное героико-патриотическое зрелище, в варианте Донецкого театра лишен глянца, пафоса и ура-патриотизма. Получилась смешная история о украинских «небораках», сообразительных, безрассудных и доверчивых.

К такой интерпретации классики современные полтавчане отнеслись с недоверием: в сознании не очень укладывались признанная героика и собственная второсортность, хотя именно в таких, среднего размера, областных центрах процент оттока населения едва ли не наибольший. Шлягером в Полтаве признали «За двома зайцями» М.Старицкого. Режиссер спектакля — тоже В.Шулаков, в главных ролях Прони и Голохвастова выступили острохарактерная и трагикомическая актриса Елена Хохлаткина и признанный лучшим комедийным актером Украины 2004 года Андрей Романий. Почти полуторастолетний нон-стоп «Зайців» на украинской сцене у донетчан действительно превратился в спектакль-нон-стоп: финал за финалом — поклон, танцы, цветы и опять все сначала. Таким образом зритель воздавал должное и своему земляку Старицкому, и донецкому театральному десанту, и самому себе.

Несмотря на это, даже учитывая неистовый темперамент и эмоциональную игру донецких актеров, ни одна из составляющих театрального творчества, а именно: режиссура, сценография и т.п., не является для этого коллектива приоритетной. У каждого из увиденных спектаклей находилось свое «но», как, например, невыразительная режиссура «Милого друга» по Мопассану или слабые актерские работы «Двенадцатой ночи», или наивное костюмирование «Восьми любящих женщин». Крепким стержнем спектаклей Донецкого театра являлись ансамблевость, сыгранность, динамизм и взаимодействие всех сценических средств: актеры подобны стахановцам, оркестр играет в полную силу, а кордебалет и вокалисты конкурируют с участниками мюзиклов. К тому же донетчанам совсем не присущи болезненные синдромы традиционного украинского театра — псевдопсихологизм, рассудительность и пафос.

Тем не менее последнее вполне компенсируется амбициозностью этого коллектива, который, несмотря на отсутствие стабильной режиссуры — основными постановщиками представлений являются приглашенные режиссеры, — реально формирует культурно-театральную ситуацию в регионе, который трудно назвать благополучным. Впрочем, возможно, в этом и заключается секрет выживания украинского театра, изобретенный его отцами-корифеями: чем больше ограничений, тем больше желание их преодолеть. Лишь бы только не оказаться в урбанистической пустыне, где фамилия Саксаганский будет ассоциироваться с киевским гастрономом, а театр будут считать атавизмом позапрошлого века.