Чиновники против добровольцев

Алла КОТЛЯР

Я не случайно взяла с собой на эту встречу дочь. Не случайно припарковалась далеко, чтобы пройти лишних сто метров. Я хотела, чтобы зацикленный на себе и на чудесах современной техники тепличный киевский подросток ощутил дыхание города (на окраинах оно слабее), послушал других людей (не только родителей) и понял, что война, к сожалению - не далекая и страшная телекартинка, а то, чем действительно живет сегодня наша страна. Я хотела, чтобы моя дочь почувствовала, что "самопожертвование", "взаимовыручка", "патриотизм" и "сопереживание" перестали быть литературно-пафосными словами. И она это почувствовала. Особенно, когда незнакомая женщина, сидевшая за соседним столиком уличного кафе и последние несколько минут прислушивавшаяся к нашему разговору, вдруг подошла и протянула 100 гривен: "Вы ведь волонтеры? Пожалуйста, возьмите"…

И знаете, на этом фоне неповоротливость государственной машины, неспособной предоставить даже минимальные социальные гарантии добровольцам и волонтерам, взявшим сегодня на себя, по сути, функции государства и обеспечивающим нужды украинской армии на 70-80, а иногда и на все 100%, стала выглядеть еще абсурднее. И совсем уж гадким - бездушие некоторых чиновников от Минобороны, которые, стремясь доказать собственную нужность, гораздо больше озабочены дележкой койкомест, чем спасением жизни раненых. Подросток это понял. А чиновники, похоже, нет…

Беседа действительно была эмоциональной и сбивчивой. И потому, что наболело. И потому, что Оксане Корчинской, координатору волонтерских медслужб добровольческих спецбатальонов "Азов" и "Шахтерск", а также главе опекунского совета "Охматдет", постоянно звонили. Тогда инициативу перехватывал Олег Витенко - бывший учитель, нынешний фермер и волонтер.

- Об Александре Масленко я узнала от Олега, - рассказала Оксана. - Саша работал у него несколько лет. 26-летнего парня призвали в 79-ю бригаду Минобороны. При артобстреле под Амвросиевкой на Донетчине он был ранен. На вертолете его доставили в Днепропетровскую областную больницу им.Мечникова, где ему были сделаны три операции. Ранения тяжелые - в печень, легкие и голову. На его лечение волонтеры собрали 200 тыс. грн. Однако после операций военные стали оказывать давление на родственников, убеждая их в том, что Александра необходимо срочно переправить в Винницкий военный госпиталь, а не в Киев, в институт Шалимова, где его уже были готовы принять. Иначе он умрет. Можете себе представить при этих словах состояние и так находящихся в шоке близких?

Давление оказывалось также на главврача и его заместителя по хирургии - чтобы отдавали раненых прямо с операционного стола (как, например, 19-летнего Олега Хоменко с тяжелым абдоминальным ранением) в военные госпитали. Причем не в центральные, киевские. В данном случае - в винницкий.

Мне раньше говорили в облздравах, что из-за того, что Минобороны сейчас искусственно раздувает себе койкоместа, раненых из областных больниц забирают в военные госпитали, не заботясь о том, действительно ли им могут оказать там необходимую помощь. Тогда я не обратила на это внимания. Пока мы с этим не столкнулись…

- Такие закулисные игры министерских чиновников - за гранью морали, - подключается Олег. - Сейчас мы обращаемся за объяснениями к министру обороны, чтобы понять, что за люди и с какой целью это делают. С теми, кто попал в армию, как это ни парадоксально, происходят необъяснимые вещи.

- Бойцы-добровольцы сегодня находятся исключительно на попечении волонтеров, - продолжает Оксана. - И они, как показывает практика, более-менее успешно справляются со всеми возникающими проблемами. Создавая свою медслужбу, мы обзванивали всех врачей, работавших на Майдане. Один из них, Константин Звягинцев, уже два месяца работает с нами. Поскольку мы не чиновники, а развитая волонтерская служба, то знаем, какую помощь какие госпитали реально могут предоставить. И нам все равно, какое ведомство за что борется. Так, в Мариуполе, благодаря интуиции Константина Звягинцева, мы несколько часов дожидались приезда донецких сосудистых хирургов, которые помогли пришить руку Руслану Берладину, бойцу спецбатальона "Азов". В Мариуполе руку сразу хотели ампутировать. Сейчас он в клинике Шалимова. Жив, и у него столько девушек-волонтеров, что, думаю, впору невесту выбирать. Правда, он рвется вернуться на поле боя.

Большая проблема, с которой постоянно сталкиваются волонтеры-медики, - это доставка раненых в больницы. По Донецкой области реанимобили не ездят. В распоряжении батальонов их нет. А пересекать границу области реанимобилям других областей запрещено. Изымать гражданские автомобили можно было бы при введении военного положения. Но, увы…

Как волонтеры переправляют раненых - не интересует ни одно ведомство, и Минздрав в первую очередь. Они сами должны придумывать маршрут - как и до какого места могут доставить раненых.

- Необходимо, чтобы в каждом батальоне был один реанимобиль хотя бы на две койки, который с поля боя доставлял бы раненых до границы области, - говорит Оксана. - Сейчас пользуемся исключительно тем, что смогли найти командиры батальонов и мы сами. Как правило, это старые "буханочки" (УАЗы). До перевалочного пункта, где мы оказываем первую помощь, чтобы потом отправить раненых дальше, такая "буханочка" может доехать аж за полтора часа. Состояние дорог - ужасное. Сейчас мы просим всех, у кого есть возможность, продать, подарить или предоставить нам эти машины временно…

Несмотря на всю самоотверженность волонтеров, их не может также не беспокоить то, что практически все врачи-добровольцы никак не защищены социально. По закону Украины, люди гражданских профессий, находящиеся в зоне проведения АТО, не являются его участниками. Таковыми считаются только военнослужащие или сотрудники МВД.

- Все наши врачи-добровольцы, - говорит Оксана, - высококлассные фельдшера МЧС в своих городах. Это - хирурги, торакальные хирурги, преподаватели кафедр. Например, Степан Середа, 33 дня отработавший в "Азове", был директором спортивного диспансера. Все они абсолютно не защищены социально. Несмотря на то, что мы смогли оформить их по совместительству (и МВД нам в этом помогло).

Тем не менее, сотрудником МВД и участником АТО будет считаться только врач, уволившийся со своего места работы и забравший трудовую книжку до конца АТО. При этом единственная предлагавшаяся должность - фельдшер с зарплатой в 3250 грн, который потом не может уволиться в течение года. Более того, чтобы стать инструктором-фельдшером, врач (несмотря на имеющуюся квалификацию) должен пройти аттестацию, потратив на это несколько дней и пройдя через бумажную волокиту. Естественно, большинство врачей и медработников на такое не соглашаются и идут как добровольцы, беря отпуска за свой счет. На днях один из главврачей больницы МЧС Львовской области сделал все для того, чтобы наш сегодняшний фельдшер покинул батальон, угрожая ему увольнением.

Сегодня нам очень нужны волонтеры-медики, которые согласятся на ротацию тех, кто находится в зоне боевых действий. Фактически все добровольцы, помогающие сегодня батальонам, никак не защищены перед государством. 90% из них взяли отпуска за свой счет и, несмотря на всю свою самоотверженность, не готовы потерять работу или же работать целый год простым фельдшером. Мы очень благодарны МВД, которое сейчас выбивает нам штатные должности хирургов в областях. Но на эти должности врачи готовы пойти только по совместительству.

Телефоны волонтеров: (067) 233-49-48 - Оксана; (067) 505-53-03 - Лариса.