ВОЙНА С СОБСТВЕННОЙ ТЕНЬЮ, ИЛИ КАК УКРАИНСКАЯ ВЛАСТЬ «БОРЕТСЯ» С «ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМ ПИРАТСТВОМ»

Скажите, читатель, у вас есть персональный компьютер?

Ответ утвердителен? Ох, подумайте хорошенько…

Стало быть — утвердителен…

А знаете ли, что согласно украинскому законодательству вы — вор?! В 92 процентах случаев. Что вы находитесь вне закона? И что действия ваши подпадают под судебное рассмотрение с дальнейшим наказанием от административного штрафа до лишения свободы на два года? И с конфискацией орудия преступления — то есть компьютера? Не верите? Что ж, изучайте демократическое украинское законодательство…

Общая ситуация в сфере. «Борьба с пиратством»

по-украински и ее результаты

На данном этапе (2002 год, активное развитие постиндустриального общества в развитых странах) уже невозможно игнорировать государственную политику в области высоких технологий — вернее, полное отсутствие какой-либо разумной политики в этом сегменте. Ведь по состоянию на сегодняшний день большая часть документооборота ведется в электронном виде на территории всей страны, практически полностью автоматизированы (хотя и на разном уровне) банковские трансакции; основы компьютерной техники изучаются во всех учебных заведениях, а медицинская, научная и образовательная отрасли стоят перед выбором платформы, на которой в последующие годы будет строиться вся их информационная инфраструктура.

Проблема состоит в том, что в последние несколько лет, после долгих «раскачиваний» и попыток уяснить, «с чем вообще мы имеем дело», — государственные службы Украины пошли на поводу у нескольких зарубежных мегакорпораций, отстаивающих исключительно собственные бизнес-интересы. Случилось это по разным причинам, среди которых основными можно считать неинформированность, а также явную заангажированность ряда консультантов, советников и экспертов.

В результате за два года под знаменем «борьбы с контрафактной продукцией» была не только уничтожена отечественная отрасль производства лазерных носителей (из восьми заводов в настоящее время работают только два, причем примерно на 7 процентов от проектной мощности), но и запущен механизм планомерного уничтожения бизнес-предприятий и учреждений науки, особенно — специализирующихся в области высоких технологий. Предприятия закрываются налоговыми службами совместно с юридическими представителями зарубежных корпораций — за использование нелицензионного программного обеспечения. А их компьютеры — конфискуются. Таким образом, во имя исполнения одного закона грубо нарушается ряд других — но это, кажется, никого не интересует… По данным первого зам. начальника Департамента госслужбы борьбы с экономической преступностью генерал-майора Скалозуба, «если в 1999 году было возбуждено семь дел (по статье за нарушение авторских прав. — Авт.), а в 2000 году — 17, то в прошлом — уже 113, в этом только за четыре месяца — 140 дел».

В прошлом году такие меры объяснялись возможностью применения со стороны США санкций в области экспорта Украиной металлов. Однако таковые санкции были применены к Украине вне зависимости от уничтожения заводов лазерных дисков и несмотря на то что на момент введения санкций контрафактную продукцию в промышленных масштабах Украине производить было уже крайне сложно. Это говорит о том, что санкции по металлу никакого отношения к проблеме соблюдения авторских прав не имеют, они были бы применены в любом случае из-за нарастания объективной конкуренции в этой сфере на мировом рынке. А закрытие заводов по производству CD было связано не столько с проблемой пиратства, сколько с желанием западных музыкальных, видео- и компьютерных гигантов видеть Украину исключительно в качестве рынка, а не в качестве самостоятельного заказчика и изготовителя продукции. Рынка, на котором можно без ограничений вести любую политику, — но не самостоятельного игрока.

Особенный цинизм состоит в том, что, по оценкам даже отечественных специалистов, доля ворованного программного обеспечения (ПО), используемого в государственных учреждениях Украины (включая и сами контролирующие органы!) составляет 92—98 процентов, тогда как в коммерческом и частном секторах он значительно ниже. А сотни отечественных профессиональных программистов привлекаются на службу западными корпорациями по специальным льготным режимам (яркий пример — облегченный режим въезда специалистов, открытый Германией) вместе со всеми своими наработками, авторскими правами и патентами. Те же, кто не уехал, привлекаются к работе в местных «шарашках» оффшорного программирования, создаваемых западными бизнесменами. Окончательной переориентации местных специалистов на западный рынок как нельзя лучше будет способствовать учиненный по заказу международных корпораций разгром украинских мелких и средних бизнес-структур, работающих в сфере высоких технологий.

Симптоматично, что украинский закон, регламентирующий процесс производства и записи лазерных носителей информации, выписан крайне небрежно: например, в нем не сделаны разграничения между производственным и единичным тиражированием лазерных носителей, не разграничены бытовые приборы записи CD (то есть массово распространенные CDRW-приводы, которыми сейчас стандартно комплектуется каждый пятый персональный компьютер) и промышленные множительные устройства. В результате трактовка легальности-нелегальности производства лазерных дисков, как всегда, принадлежит исключительно карательным органам — и теоретически может быть применена не только к любому предприятию, но и любому частному лицу, что открывает широкие возможности для применения нового закона совсем не в области охраны авторского права.

Еще более опасно, что благодаря заангажированности «фигур влияния» в сфере высоких технологий и словесной эквилибристике западных юридических представителей, государственные структуры Украины и дальше продолжают «ложиться» под корпорацию «Microsoft» и подобные фирмы. (Речь не обязательно о прямой выплате денег: достаточно случаев, когда дилеры Microsoft или ее представители одновременно выступают в роли консультантов правительства по вопросам компьютеризации и борьбы с пиратством.)

Вот пример: Министерство образования и науки только в прошлом году затребовало из бюджета 6,5 млн. гривен на компьютеризацию школ при помощи программного обеспечения Microsoft. Тогда же МОН обратилось к главе Microsoft Биллу Гейтсу с просьбой частично финансировать приобретение школами ПО (интересно, что такое же послание было отправлено и во Всемирный банк, хотя непонятно, кто уполномочивал министерство вести внешнеэкономические проекты подобного уровня).

Преференции были предоставлены в текущем году всей научной и образовательной сфере страны. Понимая, что «сев на иглу» ПО от Microsoft, государство едва ли с нее соскочит и вынуждено будет уже в ближайшем будущем приобретать обновленные версии ПО по ценам западного рынка, фирма предоставила всем покупателям из перечисленных сфер скидку до 50 процентов…

Данная статья никоим образом не направлена против корпорации Microsoft, действительно немало сделавшей для популяризации персональных компьютеров как таковых. Более того, действия корпорации вполне логичны в условиях мирового кризиса высоких технологий, равно как и в условиях риска «снижения темпов роста» ее доходов.

Однако с точки зрения государственных интересов позиция украинских властей в этом вопросе крайне слабая. Основная причина этой слабости состоит в том, что правительство перешло к полицейским методам в сфере охраны прав на зарубежное коммерческое программное обеспечение — не позаботившись предварительно о создании хоть какой-то альтернативы — и таким образом создает еще одну прослойку «перманентно виновных» юридических и физических лиц, никак не решая проблему в целом.

В остальных же аспектах данного вопроса тоже все далеко не однозначно: ниже мы рассмотрим наиболее важные из них.

Исторический аспект и истоки ситуации.

Несоответствия и противоречия

1. Со всей ответственностью можно говорить о том, что нынешняя ситуация является результатом, кроме всего прочего, долгосрочной политики и перспективных планов зарубежных компаний. Нелицензионное программное обеспечение для компьютерных платформ архитектуры IBM-Intel (позднее — Microsoft-Intel, или «WIntel», Windows-Intel, от названия наиболее популярной операционной системы производства Microsoft) широко распространялось на территории третьих стран с середины 80-х годов. Это была единственная платформа, под которую распространялось нелицензионное ПО, и единственная бизнес-ориентированная промышленная платформа, «железо» для которой можно было приобрести вообще без ПО.

Последнее обстоятельство существенно, поскольку именно таким путем шел наиболее массовый, то есть наименее обеспеченный, покупатель.

Этот аспект крайне важен также в стратегическом плане. Например, практически невозможно было (да и сейчас невозможно!) приобрести без предварительно установленных программ компьютер Apple Macintosh, Sun или SGI (платформы — конкуренты WIntel) — поскольку они никогда не продавались без программного обеспечения. В результате случаи использования пиратского ПО на этих платформах были единичны. Но и такого распространения, как PC платформы Microsoft-Intel, эти типы компьютеров, естественно, не получили.

Почти никак не препятствуя в течение примерно 15 лет применению нелицензионных не только пользовательских программ, но и средств разработки (так как до последнего времени мегакорпорации просто пренебрегали валовым доходом, который могли бы дать третьи страны в случае организации исключительно легальных закупок ПО), союз Intel-Microsoft получил мировое господство в своей сфере как наиболее распространенная платформа.

И это понятно. Ситуация в странах третьего мира складывалась так, что в случае жесткой политики относительно ПО — там рынок персональных компьютеров не сформировался бы вообще, поскольку стоимость коммерческого ПО, как правило, в несколько раз (а то и на порядок) выше стоимости персонального компьютера, а на необходимость разработки собственного ПО национальные правительства длительное время не обращали внимания. Последовательно придерживаясь политики широкой продажи «компьютерного железа», которое комплектовалось крадеными программами (или с которым пользователи «разбирались» самостоятельно, что, по сути, то же самое!), WIntel смогла сформировать полноценные аппаратные рынки, которые находятся теперь в жесткой зависимости от политики применения программного обеспечения. Собственно, благодаря этой политике обе корпорации и стали тем, чем они есть сегодня. Ведь Intel, прямо или косвенно (как оплату за использование лицензий на производство), уже получила и получает свои деньги за процессоры и другое «железо». А в Microsoft с освоением рынков не только росли закупки ПО (особенно корпоративные), но и формировалась долгосрочная перспектива, выраженная как жесткая зависимость от программного обеспечения одного производителя.

Кризис 1990—1992 годов (а также, очевидно, перспективный многолетний план развития корпорации (ужесточение лицензионной политики началось как раз на рубеже веков) заставил Microsoft обратить внимание на рынки «третьих стран»: «мышеловка» захлопнулась, десятки государств, десятки тысяч фирм и сотни тысяч (если не миллионы) частных лиц внезапно оказались в списке «преступников» и «должников».

2. Внутренняя украинская ситуация также крайне важна. Несмотря на то, что фабричной украинской пиратской продукции на рынке практически нет, на улицах центральных городов Украины масса торговых заведений продает нелицензионную продукцию (в основном российского производства). Характерно, что все эти заведения (ларьки, раскладки, магазины) имеют торговый патент и платят налоги с продаж — то есть легально существуют, по крайней мере на уровне местных властей и на уровне взаимоотношений с казной. Это делает ситуацию вообще сюрреалистической: гражданин покупает в законно организованной торговой точке лазерный диск, с которого в госказну идет налог, и тут же попадает в ряды преступников, за которым охотится все то же государство!

В этой ситуации ярко видна применяемая властями (по крайней мере — местными!) политика «двойных стандартов» — для «внешнего» и «внутреннего» употребления.

3. Самым важным для большинства украинских пользователей — от частных лиц до предприятий и организаций — является ценовой аспект. Стоимость однопользовательской операционной системы от Microsoft в коробочном варианте лежит в пределах от 140 до 400 долларов (стоимость ОЕМ-версии, то есть такой, которую разрешено устанавливать лишь при сборке самого компьютера, — от 75 долл., но это существенно упращенный вариант, например, Windows XP Home Edition). Стоимость серверных операционных систем наиболее применяемых конфигураций — от 869 до 1430, набора офисных пакетов — от 440 до 600 долларов США. И здесь напрашивается ряд выводов:

а) Стоимость компьютера на платформе Intel или AMD наиболее массовой сборки сегодня в Украине колеблется от 450 до 550 долларов. Отсюда видно, что набор даже минимально необходимого ПО раза в полтора-два превышает цену «железа», что делает компьютеризацию недоступной для среднего украинского гражданина (равно как и правительственных институтов!).

Если стоимость программного обеспечения в 10 раз выше средней по стране зарплаты, а данные сохраняются в закрытых коммерческих стандартах — не может быть и речи о «свободном доступе граждан» к технологическим достижениям и социально важной информации, а значит, становится невозможным и выполнение соответствующих конституционных норм.

б) В любом случае, учитывая установленный в Украине парк — около 350 тысяч современных компьютеров, — страна должна будет для легализации хотя бы основной массы ПО выплатить одной только корпорации Microsoft от 210 до 350 миллионов долларов (по грубым расчетам) «необходимого минимума» — либо остаться в «черных списках» мирового сообщества. (А ведь Microsoft — не одна...) Подчеркиваем: эти деньги должны будут уйти из страны без малейшей пользы для бюджета — притом, что предыдущие 15 лет Украина «честно» закупала компьютеры зарубежной архитектуры, прекратив все собственные разработки.

в) Законны или нет сегодняшние требования иностранных софтверных корпораций — в любом случае они никак не соответствуют ни реальным возможностям среднего украинского пользователя, ни общему уровню жизни в стране.

г) Действительно беспрецедентные нынешние скидки и преференции со стороны Microsoft, предоставляемые Украине, ни на что не повлияют. Ведь при отсутствии собственной расширяющейся производственной базы и при дальнейшей деградации собственного производства программного обеспечения страна, дополнительно оплатив обучение пользователей и построив на предлагаемой базе государственную инфраструктуру обмена информации, вынуждена будет каждый год-два тратить все большую сумму на «апгрейды» ПО от того же производителя. Таким образом, зависимость от коммерческого ПО зарубежного софтверного гиганта будет возрастать вместе с объемами необходимых на легализацию средств.

д) ПО от Microsoft относится к разряду «корпоративного ПО» с закрытыми исходными кодами. То есть пользователь получает программу лишь в «откомпиллированном» (то есть готовом для использования) виде и никоим образом не может получить доступ к исходному коду программы, чтобы посмотреть, как и что в ней реализовано. В свете принятых в США после 11 сентября жестких мер по обеспечению национальной безопасности, а также учитывая скандалы, возникавшие ранее в связи с обнаружением в коммерческом ПО «лазеек», прозрачных для служб безопасности страны-изготовителя (как и по поводу различных скрытых от пользователя программ идентификации собственника компьютера, его локализации и установленных на компьютере программ), — нет никакой уверенности, что использование этого ПО в государственном и бизнес-секторе полностью безопасно.

е) Закрытое коммерческое ПО неприменимо в сфере образования по той причине, что студенты интенсивно обмениваются программами и интересуются их кодами, преподаватель не может не предоставить ученику доступ к компьютеру или программе, которыми пользуется сам, и т.п. — а ведь все эти действия с точки зрения коммерческого ПО, которое лицензируется на одного пользователя и один компьютер, абсолютно незаконны.

4. В любом случае ориентация только на ПО зарубежного коммерческого производителя — это гарантированный путь к двум неприятным вещам:

а) уходу значительных средств за рубеж — а в силу массовой потребности в ПО можно говорить и о механизме «вымывания» денег с территории страны;

б) уничтожению не только собственных высокотехнологичных отраслей, но и соответствующих им профессий и школ подготовки как таковых.

Таким образом сектор создания ПО будет «выключен» из национальной экономики. Противостоять этому можно путем создания для госсектора (и не только!) информационных систем, основанных на открытых (то есть описанных и не имеющих ограничений к использованию) решениях, протоколах и форматах данных. А стало быть — и путем организации для этой крайне важной в современном мире отрасли государственного заказа.

Практика показывает, что сложность разрабатываемых сегодня для нужд украинских госучреждений программ (обмена стандартной отчетностью, передачи банковских данных, пакетов обеспечения работы бухгалтерии) невелика на данном этапе. Вместе с тем в Украине (и России) есть разработки, которые вполне могут составить конкуренцию западным (в области систем создания Интернет-ресурсов, поддержки баз данных, распознавания шрифтов и т.п). Однако продукция западных компаний оказывает на эти разработки все большее давление и в конце концов устраняет их с локального рынка за счет лучшей поддержки и рекламы. Соответственно меняется и структура производственных сил страны: все меньшая доля специалистов оказывается занятой в научно-техническом секторе, а из числа занятых большинство людей попадают в дистрибьюторские отделы западных компаний-монополистов и перестают заниматься самостоятельными разработками. Таким образом собственная технологическая школа заменяется сертификационными курсами зарубежных компаний.

Логичный с точки зрения мирового процесса разделения труда и концепции всемирного рынка, где правят не национальные правительства, а корпорации, — этот процесс, тем не менее, вызывает серьезные опасения с точки зрения перспектив здоровья и конкурентоспособности нации. Ведь компьютеризация — это прежде всего инструмент доступа к знаниям и современным навыкам. Поэтому ускоренному сползанию к «обществу потребления и обслуживания» следовало бы противопоставить национальные программы развития, чтобы удерживать разумный баланс между мировыми интеграционными процессами и объективными национальными интересами, между интересами зарубежного монопольного бизнеса и местной технической и гуманитарной элиты, чтобы, наконец, поддерживать элементарную техническую и гуманитарную «вменяемость» массы населения.

Без соблюдения этого баланса уровень и технологического, и гуманитарного развития быстро снижается, а население превращается в «биомассу», способную по большей части к потреблению чужого продукта и к выполнению лишь самых примитивных операций в системе мирового распределения труда.

Наиболее логичный путь выхода из «информационного кризиса»

Есть ли выход из ситуации?

Да, и ряд государств, поставленных реальными условиями и мировыми монополистами от информатики в сходную ситуацию, успешно решили или решают подобные задачи.

Суть решения состоит в том, что на рынке существует полнофункциональное ПО, примерно аналогичное (а в некоторых случаях — и превосходящее по функциональности) ПО от Microsoft (и других производителей коммерческих программ с жесткими ограничениями на право использования и модификации). Это ПО, распространяющееся по так называемой GPL — General Public License (или другим сходным типам лицензий, как, например, BSD или Public Domain). В том числе и бесплатное (распространяемое по цене носителя, или «сборки», то есть с оплатой только усилий адаптации и комплектации для нужд того или иного класса пользователей). Наиболее распространенное интернациональное название такого ПО — «Open Software» или «Open Source» (открытое или «С открытым программным кодом»).

Одним из основных преимуществ открытого ПО является и низкая себестоимость разработки новых программ — за счет возможности неограниченного повторного использования программного кода, уже созданного для других разработок.

Основные принципы лицензий на такое ПО:

— возможность использования программ для любых целей;

— свободный доступ к исходному коду;

— возможность любого исследования механизмов функционирования программы;

— возможность использования примененных в программе принципов, механизмов и любых частей кода для других программ или целей, равно как и возможность их модификации для решения проблем пользователя;

— возможность копирования (тиражирования) и публичного распространения копий программы;

— возможность (обязательно для GPL, но не обязательно для BSD, Public Domain и других типов Open Source лицензий!) изменения и свободного распространения как оригинальной программы, так и измененной, на тех же условиях, под которые подпадает и оригинальная программа.

Ни одной из перечисленных возможностей «закрытое» коммерческое ПО, на которое ориентируется ныне наш государственный сектор, не обеспечивает.

Разрабатывают ПО с открытым кодом тысячи программистов и небольших фирм по всему миру — и вся их продукция доступна к любой модификации и последующей продаже или некоммерческому распространению.

Общие проекты (разработка ядер ПО) часто курируют такие гранды мировой программной индустрии, как Sun Microsystems, IBM, Silicon Graphics: им это выгодно, потому что мировое сообщество программистов само дорабатывает и совершенствует программы, для «оттачивания» которых пришлось бы собирать и оплачивать коллективы, насчитывающие тысячи высококлассных специалистов. После того, как фирмы-инициаторы получают свое ПО в доработанном виде, они минимальными усилиями выпускают на его базе свои коммерческие версии, не останавливая общий процесс развития и модификации (свежий пример — офисный пакет StarOffice фирмы Sun и ряд коммерческих версий Unix). Мировая же разработка ПО с открытым исходным кодом координируется (на уровне составления юридических документов, декларации правил и предложения стандартов) неправительственными некоммерческими организациями (Free Software Foundation, GNU и др.)

Могут ли другие фирмы, государства и частные лица на таком ПО зарабатывать деньги? Да, фирмы (а как увидим ниже — и госучреждения), распространяющие такое ПО, получают прибыль от продажи оформленных версий, поддержки пользователей, оформления и перевода (локализации) документации, консультаций, а при необходимости — от выпуска на общедоступной основе своих специализированных версий. Но пользователь всегда может бесплатно и самостоятельно загрузить из Интернета и установить такое ПО на своем компьютере — при этом он автоматически получит полное право на использование такого ПО.

Таким образом, Open Software («Open Source», открытое, или свободное, программное обеспечение) — создает качественную и общедоступную альтернативу закрытому коммерческому ПО. Лишь предоставив гражданам возможность свободного использования такой альтернативы, можно вводить жесткие санкции за использование нелицензионных копий «закрытого» коммерческого программного обеспечения.

Посредством Open Software лицензий не только любое государство, но и любая фирма могут получить как операционную систему, так и полный набор офисных и других программ (современный список только наиболее популярных пакетов для свободно распространяемых клонов операционной системы UNIX насчитывает тысячи наименований, среди которых — программы обработки графики, звука и видео, трехмерной анимации, бизнес-ПО и пр.) не только в «готовом виде», но и в виде исходных кодов, и модифицировать этот код в соответствии со своими нуждами (например, переводить на национальные языки или на их основе создавать, например, операционные системы повышенного уровня безопасности для госучреждений и т.п.). Заметьте, все это ПО полностью подконтрольно и «прогнозируемо», а развивается более быстрыми темпами (хотя и более хаотично), чем ПО от крупных фирм.

Особенно важно, что по форматам файлов ПО с открытым кодом полностью совместимо не только с ПО от Microsoft, но и с наиболее перспективными международными стандартами вообще, что обеспечивает совместимость со всей ранее разработанной базой документов.

Нельзя сказать, что это вообще ничего не стоит: например, чтобы загрузить из Интернета полный инсталляционный диск с ПО емкостью в 680 мегабайт, нужно по крайней мере оплатить время соединения с Сетью (и это тоже один из экономических механизмов, поддерживающих феномен существования свободно распространяемого программного обеспечения.) Однако эти затраты на несколько порядков ниже, чем затраты, которые предполагает использование коммерческого ПО. И они становятся еще ниже, если поставить процесс производства открытого ПО на государственный конвейер, что и предлагается сделать незамедлительно.

Вот пример. Потратив несколько часов на работу в Интернете, автор установил на своем компьютере украинизированную (!) и хорошо защищенную операционную систему, два варианта русифицированных и украинизированных офисных пакетов (включающих текстовой редактор, электронные таблицы, пакет для подготовки презентаций, программу редактирования HTML (формата Интернет-страниц), редактор формул и редактор трехмерной графики), два альтернативных Интернет-броузера, два почтовых клиента, более десяти программ для оптимизации и администрирования компьютера, персональный организатор, несколько игр и полный набор документации. Все это обошлось гривен в 10, а если бы автор захотел получить тот же диск в промышленном оформлении, в коробке и с брошюрой — пришлось бы потратить максимум 10 — 20 долларов. При этом ПО не «привязано» ни к какому-либо конкретному, купленному у дилера компьютеру, ни к конкретному пользователю, подписавшему лицензию, а может быть установлено на любом количестве компьютеров.

Возможно также применение широкого спектра «паллиативных» средств. К примеру, если от коммерческих операционных систем на данный момент можно отказаться далеко не везде, то от коммерческих офисных пакетов (как Microsoft Office) можно избавиться полностью, потому что выпущены полнофункциональные (и даже превосходящие во многих аспектах) бесплатные аналоги.

Только замена офисных приложений в госсекторе на продукты OpenSource дала бы стране десятки миллионов долларов годовой экономии при обретении вполне легального статуса и снятии клейма «интеллектуального пирата» как национальной проблемы…

Международный опыт

Важным аспектом в деле распространения Open Sourse являются международные прецеденты. Будучи поставлена в то же положение, что и Украина сегодня, КНР уже более года как объявила о централизованном переходе на ПО на основе свободно распространяемых версий Linux во всех госучреждениях; по тому же пути идут правительства североевропейских стран, Франции и Германии, во многом — и России. Логика действий правительств этих ведущих стран мира совершенно прозрачна во всем спектре аргументов — от соображений государственной безопасности до соображений свободного и демократического обеспечения доступа к результатам информатизации всех слоев и категорий граждан. Более того: в самих Штатах на свободное ПО перешли такие структуры, как ВМФ и NASA…

Украина пока не сделала почти ничего в этом аспекте: около четырех лет назад под покровительством одного из провайдеров начали было разработку «национальной операционной системы» — «KSI», но в результате не слишком умной политики державы проект был заброшен, а часть разработчиков эмигрировала, перейдя в ряд международных проектов под эгидой Open Source. Много было разговоров о национальной ОС и со стороны госструктур, занимающихся контролем потоков данных — но опять-таки дальше разговоров дело не пошло, потому что разработчики из сообщества Open Source по очевидным причинам не могут работать «под колпаком» какой бы то ни было спецслужбы.

Однако на сегодняшний день имеется ряд вполне законченных разработок. Доступен также полный набор украинизированных дистрибутивов ОС и офисных программ, распространяемых по открытой публичной лицензии. И для того, чтобы сделать их действительно общенациональными, от государства требуются минимальные и элементарные усилия.

Так что если бы 6 миллионов гривен в прошлом году были потрачены Министерством образования и науки не на 3000 — 5000 комплектов ОС и офисного ПО от Microsoft, а на тиражирование однодисковых дистрибутивов свободного ПО (включая офисные программы), то уже сегодня государственные структуры, системы образования и науки, медицинские учреждения имели бы 500 тыс. копий легального полнофункционального ПО. Этого хватило бы на все народное хозяйство, учитывая возможность использовать один дистрибутив многократно, отечественные заводы по производству лазерных дисков имели бы нормальную загрузку, а разработчики ПО в Украине не находились бы под угрозой уничтожения…

В принципе, уже до конца года можно добиться вполне логичной ситуации, при которой продукты таких фирм, как Microsoft, приобретались бы опционально, по желанию состоятельных пользователей, тогда как отечественная система в качестве базовой была бы распространена повсеместно.

Лишь после этого Закон об охране авторских прав на ПО можно было бы (с 2003—2004 года) ввести в полную силу, по крайней мере — для всего госсектора, а также коммерческих предприятий и организаций — без опасения разрушить информационную основу Отечества…

Но для принятия таких — адекватных — решений чиновникам от местной информатизации нужно, как говорится, «иметь что-то в голове». Для принятия же исключительно фискальных и полицейских мер — без этого «что-то» можно и обойтись. Что мы и наблюдаем в последнее время.

Поэтому — скажите, читатель, у вас есть персональный компьютер?

Ответ утвердителен?

Тогда извините, но вы в нашем государстве — вор, находитесь вне закона, и грозит вам лишение свободы до двух лет! По крайней мере — в 92 процентах случаев. Потому что 92 процента — это по статистике то количество компьютеров в стране, на которых «живет» та или иная нелицензионная программа…