Олекса Гирнык. В пламени борьбы

Примерно в три часа ночи 21 января 1978 года, в печальный день воссоединения Украины с Россией и ослепительный день 60-летия провозглашения Центральной Радой независимости Украины, шагая против сильного морозного ветра, он решительно подошел к страшной пропасти, к самому краю горы. Остановился, облился бензином, достал нож и зажигалкой поджег себя.

Было холодно: минус 15 градусов. Тело вспыхнуло огненным столбом.

Живой факел свободы сделал последние шаги от склона, сверхчеловеческими усилиями еще двигался метров 10–12, пока за пределом возможностей не нашел в себе силы пасечным ножом распороть грудь. Охрана Музея-заповедника Т.Шевченко пряталась в тепле; патриот выбрал время и все рассчитал так, чтобы никто не мешал ему совершить задуманное.

…Только на рассвете мертвое тело, в характерной для погибших от огня позе боксера, нашел на Чернечей горе постовой милиционер. Охранник ужаснулся: мертвец лежал в обрамлении разбросанных политических листовок… о требовании независимости Украины и протест против русификации украинского народа. Срочное письмо-сообщение в ЦК КПУ, хранящееся в отраслевом архиве СБУ, сигнализировало о ЧП: "Одежда на труппе сгорела полностью. Стрелки оплавленных наручных часов показывают 8 часов 28 минут (представьте, механизм работал еще пять часов!- А.Р.). Рядом найдены: канистра из синтетического материала емкостью 2,5 литра, пластмассовый баллон емкостью 1 литр с небольшим количеством жидкости с запахом бензина, нож, зажигалка, хозяйственная сумка и шапка-ушанка".

Заместитель начальника местного райотдела милиции Александр Гнучий вызвал работников милиции капитана Ивана Терещенко и сержанта вневедомственной охраны Романа Крамаренко. Советчине надо было немедленно подчистить все следы. Охранники правопорядка бросились... собирать 970 листовок, разбросанных на месте преступления. Несколько рукописных прокламаций они запрятали, несколько - сохранили местные жители. Вскорости как из-под земли выросли оперативники "санэпидемстанции", в серых пальто и мышиных костюмах. В спецкомнате Музея-заповедника Т.Шевченко работники Черкасского облуправления КГБ УССР самодельные листовки пересчитали, рассортировали, деловито составили протокол. С того времени документы свободы словно в пропасть канули.

Несмотря на строгое требование представителей госбезопасности молчать о событии, через работников милиции, привлеченных к расследованию, о беспрецедентном для советской Украины случае физического неповиновения, происшедшем около могилы Шевченко, узнали сначала в Каневе, а потом и в других городах Украины: 21 января 1978 года 66-летний Олекса Гирнык из бойковского городка Калуша на Ивано-Франковщине, совершил национально осознанное самосожжение около могилы Шевченко в знак протеста против русификации!

…Он лежал головой к Шевченко и лицом к небесам, и пока продолжались следственные действия, самоотверженного патриота с боязнью обходили правоохранители. Произошел разрыв шаблона: в живое пожарище превратилось незыблемое единство партии и народа.

Когда начались политические аутодафе?

5 ноября 1968 года в Киеве на Крещатике, в знак протеста против оккупации советскими войсками Чехословакии и против позорной русификации Украины, сжег себя рабочий из Днепропетровска Василий Макух, уроженец с. Каров Сокальского района Львовской области. Военный разведчик Украинской повстанческой армии с 1944 года, раненный в одном из боев в феврале 1946-го, осужденный к десяти годам концлагерей и пяти годам ссылки, после освобождения поселился в Днепропетровске и активно участвовал в украинском правозащитном движении 1960-х. В знак протеста против тоталитарной системы, колониального положения Украины, коммунистической политики русификации и агрессии СССР против Чехословакии 5 ноября 1968 года Василий Макух облил себя горючим и закричал, обращаясь к прохожим на Крещатике, превращаясь в живой факел: "Прочь колонизаторов! Да здравствует свободная Украина!"

16 января 1969 года этот акт повторил на Вацлавской площади в Праге чех Ян Палах.

Некоторое время спустя, 10 февраля 1969 года, пытался совершить публичный акт жертвенности 45-летний учитель из Бердянска Николай Береславский. В вестибюле Киевского университета имени Т.Шевченко его, правда, повалили и скрутили. Поскольку гражданин хотел прибегнуть к публичному самосожжению, его наказали заключением.

* * *

Будущий Герой Украины (2007 г.), несгибаемый диссидент и непокоренный политзаключенный Олекса Николаевич Гирнык родился 28 марта 1912 года в прикарпатском городке Богородчаны, в бедной семье бойков-верховинцев. Хотя семья была бедная, дед и отец были известными в крае просвещенцами.

Отец, Николай Гирнык, окончил украинскую гимназию в г. Станиславе (ныне - Ивано-Франковск), служил в войске Речи Посполитой, изведал польские тюрьмы и российские лагеря. Мать, Екатерина Биличак, была простой крестьянкой. Она воспитывала детей в христианской любви и человечной справедливости.

Олекса учился в польской школе, а потом - в Станиславской украинской гимназии, которую окончил в 1933 году. Смельчак с активным характером, он всегда стремился к делу и правде. В детстве и юности был членом "Пласта", "Просвіти", молодой организации ОУН. Такие рождаются с Украиной в сердце.

Когда наступило время проторять собственный путь в жизни, родители надеялись, что сын обратится к Богу и будет учиться в духовной семинарии. "Нет, - ответил старший сын. - Царства Небесного я не буду ждать сложа руки".

Украинский гимназист получил матуру (свидетельство об образовании), но дома не мог устроиться на работу: поляки требовали окатоличивания. Юноша сказал: нет! В родных Богородчанах он пошел работать в Станиславский уездный филиал молодежного общества "Сокол", где возглавил Улад пластовых новичков. Знаний не хватало, поэтому Олекса Гирнык хотел поступить на философский факультет Львовского университета, но его забрали в жолнеры.

Рекрутированный в Войско Польское рядовой не смог терпеть издевательств на национальной почве и однажды высказался вслух: "Опостылела мне польская армия. Если бы сменить конфедератку да на мазепинку!"

За осквернение польской власти ("за измену Ойчизне") и призывы к независимости Украины 25 марта 1937 года военный трибунал Речи Посполитой впаял рядовому артиллерии Гирныку пять лет и три месяца заключения. Пленник совести прозябал во Львовской тюрьме "Брыгидки", а потом осуществил турне по острогам Львова, Кракова, Тарнова, пока не оказался в концлагере "Береза Картузская". Когда в сентябре 1939 года гитлеровцы оккупировали Польшу, пенитенциарная система Речи Посполитой на глазах развалилась, и Олекса Гирнык просто выскользнул из-за решетки.

17 сентября 1939-го Олекса Гирнык приехал на вокзал Станислава, поскольку был намерен отправиться в г. Стрый (ныне - Львовская обл.). Хотелось восстановить давние связи с тамошним подпольем. Как вдруг увидел, как энкаведисты с собаками гонят поляков в товарные вагоны. В народе ходил слух: эшелоны смерти отправляются с невиновными на высылку, в Сибирь. Одно дело - слышать, другое - видеть несправедливость собственными глазами. На перроне плакали женщины, хныкали дети...

Несмотря на то, что он провел много дней за решеткой, у него не было предубеждения к польскому народу. И в этот раз Олекса Гирнык не прошел мимо унижения человеческого достоинства, а встал на защиту обездоленных и затравленных людей. Добровольного защитника избили, арестовали и бросили в вагон, хотя поборник правды сопротивлялся.

Патриоты не бывают скотом в товарняке. По дороге Олекса Гирнык сбежал, но его догнали. Отчаянно отбиваясь от преследователей, во весь голос он, свободный человек, провозглашал... Декалог украинского националиста: "Я - дух одвічної стихії, що зберіг Тебе від татарської потопи й поставив на грані двох світів творити нове життя".

На допросах Олекса Гирнык свидетельствовать отказался: кому и о чем? Его сильно избили, - пленник пришел в себя только через сутки. Поскольку тюрьмы Галичины были набиты под завязку, заключенного этапировали в следственную часть управления НКВД по Житомирской области. Тамошние энкаведешники свое дело знали хорошо.

Добавив к личному делу материалы... польских спецслужб, на задержанного вешали преступные "связи с заграницей". Он только заикнулся: "Да я же за "за измену Ойчизне" почти три года отсидел!" В ответ - хохот.

Это сегодня быть украинским националистом - тренд, раньше это была каста верящих в светлое будущее. Палачи поняли: из этого арестованного признаний не выбить, и переключились на более слабых духом пленников. 11 ноября 1939 года самый гуманный суд в мире постановил: "За предательство Родины" осудить Гирныка О.Н. по статье 54-10 ч.1 УК УССР к лишению свободы сроком на восемь лет лагерей и, согласно статье 29 п. "А" и статье 30 УК, лишить избирательных прав после отбытия наказания сроком на пять лет".

В Норильске и Магадане пленник валил лес, бил камень в карьерах, работал на подземном заводе, неоднократно оказывался в карцерах, поскольку знал: он укрепляет славу, богатство и свободу Украинского Государства. Когда в 1943 году выпала возможность и заключенному предложили идти офицером в Войско Польское, он категорически отверг предложение: "Товарищ начальник, не завидую я ни богатству, ни славе, а завидую только тем ребятам, которые умирают в боях за Украину".

После этого случая давление надзирателей усилилось. Но и в дальнейшем Олекса Гирнык не притаился, не залез в щелку, не пережидал невзгоды. При любой несправедливости он боролся за правду. Однажды, пытаясь защитить безвольного узника от произвола взбешенного надзирателя, он снова вмешался...

Мордастая сволочь прикладом автомата сломала Олексе предплечье.

Освобожденный глубокой осенью 1948 года из ГУЛАГа, О.Гирнык вернулся в г. Станислав. По цветущему когда-то краю гуляла советчина с косой... К тому времени его старенькая мать и младшая сестра умерли, брат Федор погиб на фронте. Никого из ровесников среди живых Олекса не нашел. С июня 1941 года, непосредственно перед немецкой оккупацией, только в урочище Демьянов Лаз под Ивано-Франковском расстрельные команды НКВД уничтожили 25 известных ему соратников из городка Богородчаны.

Все бремя расстрелянных мечтаний своих павших братьев он принял на себя. Должен был дальше жить патриот и... с ненавистью и безоглядной борьбой принимать врагов своей нации. После ГУЛАГа работа землекопом на кирпичном заводе в Станиславе казалась отдыхом.

Из непроглядной тоски солнце выглянуло в образе женщины. В 1949 году Олекса Николаевич женился на Каролине Петраш, тоже недавно вернувшейся из ссылки. В 1950 году у супругов родился сын Маркиян, а в 1954-м - Евгений. Несладко жилось семье, где и мужу, и жене в лагерях выдали "волчьи билеты".

В поисках лучшей судьбы в 1953 года супруги перебрались в г. Калуш Ивано-Франковской области, к брату Каролины, опальному греко-католическому батюшке Михаилу Петрашу, который тоже... вернулся из ссылки. Сначала Олекса Николаевич работал учетчиком на местном кирпичном заводе, позднее занимал должность инженера. Но ни на минуту не забывал о судьбе Родины, ее культуре, украинском языке. Все громче гневно говорилось и писалось: "Панівна мова витискає п'ятно на поневоленій мові. Тільки незалежна держава є запорукою збереження нації та її мови. Ми навіч бачимо, як сильніша, пануюча нація, поглочує й нищить другі нації. І це, українці, чиниться під гаслом братства комунізму-русофільства".

Оказывается, его патриотичные идеи никуда не делись, а наоборот - вызрели. Слова искали выход, правда превратилась в указатель. Тайно от всех, в том числе и родных, на протяжении четырех лет Олекса Гирнык изготовлял рукописные листовки, разоблачающие национальное угнетение и ужасную русификацию. В быту он не просто сыпал цитатами из Шевченко, которого хорошо знал наизусть, - его все время тянуло к Тарасу. Малоразговорчивый, с виду строгий, с обостренным чувством справедливости, Олекса не оскорблял какую-либо национальность или народ, но тиранию комуняк переносить не мог. С женой он ездил на Монашескую гору в Канев, где мечтал о государственности Родины, развитии свободной Отчизны. Чем дальше, тем ощутимее мучила мысль: "Почему я не изведал радости свободного человека, что буду иметь собственное государство, нашу правду?"

Напечатанные ответы приходилось искать днем с огнем. Конечно, это был Тарас Шевченко, пламенными строками которого Олекса Николаевич пересыпал всякую беседу. Его захватил роман "Собор" (1967) Олеся Гончара, впервые напечатанный в январском номере журнала "Вітчизна" в 1968 г. Где-то во Львове под большой тайной Олекса Гирнык раздобыл научное напечатанное изыскание "Возз'єднання чи приєднання?" (1966) украинского историка и археолога Михаила Брайчевского, где элегантно и фактологически подвергался сомнению лицемерный партийный тезис о "споконвічному прагненні українського народу до возз'єднання з Росією". Его вдохновляли "Репортаж із заповідника імені Берії" (1967) историка и публициста Валентина Мороза и монография "Інтернаціоналізм чи русифікація?" (1968) Ивана Дзюбы, другая диссидентская литература.

С такими вещами шутить было опасно, но в 1976 году в собственной усадьбе Олекса Николаевич построил кухню с комнаткой на втором этаже, где устроил тайник. Там он писал самодельные листовки (известно, как минимум, восемь вариантов), направленных против российской оккупации и русификации Украины. По свидетельству знакомых, в 1977 году патриот осунулся и изменился. Собственным умом он пришел к Слову и писал листовки, разоблачая преступления коммунистов против Украины. В прокламациях содержались размышления по поводу истории украинского народа...

В начале января 1978 года он решился на беспрецедентный шаг: любящий отец и щедрый дед решил совершить акт самосожжения. В прощальном письме жене от 6 января 1978 года, накануне Рождества, патриот писал: "Я ішов простою дорогою, тернистою. Не зблудив, не схибив. Мій протест - то сама правда, а не московська брехня від початку до кінця. Мій протест - то пережиття, тортури української нації. Мій протест - то прометеїзм, то бунт проти насилля і поневолення. Мій протест - то слова Шевченка, а я його тільки учень і виконавець".

Свидетели пересказывают: Олекса Николаевич Гирнык производил впечатление человека цельного и несокрушимого. Размышляя над теми событиями, я задумался: надо ли такие личности идеализировать? Нет. Уважать и помнить? Непременно. У него всю жизнь в сердце тлело то, за что и умереть не страшно. Счастливец!

Как человек конкретный, в один из холодных дней он решился. Поэтому на столе специально оставил родным записку, которой успокоил, хотя и горько ею же улыбнулся: "Я поїхав у Львів. Не турбуйся, за день-два повернуся. До милого побачення! Олекса. 19.1.1978 р.".

В Киеве 20 января 1978 года патриот посетил Софийский собор и Киево-Печерскую лавру; в найденной сумке сохранились троллейбусные билеты. В 19 часов Олекса Гирнык выехал последним автобусом в Канев. Пешком, против сильного ветра, в мороз, по сугробам, оставленным вьюгой, он шел три километра на Чернечую гору. Словно прощаясь, четыре раза смельчак обошел могилу Тараса.

Не спеша, Олекса спустился к склону горы, откуда хорошо был виден Днепр. Место он выбрал на нижнем пересечении, на северном склоне Чернечей горы, метрах в 10–12 по левую сторону от обзорной площадки. Осторожно Гирнык достал кипу заранее собственноручно написанных листовок и пустил тысячу прокламаций на вольный ветер из Днепра, который по Украине затем разнес эту почту боли и мужества.

На гранитную глыбу он положил свое прощальное духовное завещание:

"Протест проти російської окупації на Україні!

Протест проти русифікації українського народу!

Хай живе Самостійна Соборна Українська держава!

(Радянська, та не російська).

Україна для українців!

З нагоди 60-річчя проголошення самостійної України Центральною Радою 22 січня 1918 на знак протесту спалився Гірник Олекса з Калуша. Тільки в такий спосіб тоді й можна було протестувати в Радянському Союзі?!"

Родственникам павшего патриота не хотели отдавать тело. Позже разрешили похоронить на родине, правда, гроб открывать категорически запретили. Тело осматривал и положил в гроб, который привезла в Канев вдова, врач местной скорой помощи Михаил Ищенко. Тот не удержался, об истинных обстоятельствах смерти тайком рассказал женщине. Со временем анатомопатолог напечатал ряд статей и написал книгу "Спалився за Україну".

В то же время по Украине оперативная агентура распространяла лживые слухи. Дескать, в Каневе сгорел какой-то пьяница, религиозный фанатик. Несмотря на запрет, сын Евгений Гирнык открыл крышку отцовского гроба, чтобы по-христиански проститься с отцом. Тайно, ночью в доме Гирныков, покойного отпели, панихиду по греко-католическому обряду провел шурин, местный священник Михаил Петраш.

А спустя несколько дней в доме Гирныков в Калуше гэбешники устроили повальный обыск, допросив всех родственников. При этом опечаленной вдове оперативники позорно врали - дескать, ваш муж сгорел в автокатастрофе.

Прошли годы. Еще тринадцать лет советской неволи...

Несмотря на запреты, ежегодно 21 января одни неизвестные незаметно, но почтительно клали красную калину на место смерти Олексы Гирныка, на северном склоне Чернечей горы. Другие ежегодно 21 января показательно и зло давили гроздь ботинками.

Спустя несколько лет, через родных и знакомых из движения польской "Солидарности", весть о героическом поступке Олексы Гирныка вылетела на Запад. Правда о пламенной жизни и личной борьбе патриота сначала распространилась волнами радио "Свобода", а после обретения независимости Украиной впервые появилась на полосах газеты "Літературна Україна".

…Когда 22 мая 1991 года на Чернечей горе побывал Патриарх УАПЦ Мстислав (Скрипник), он произнес святые слова: "Кто-то может подумать, что Олекса Гирнык - самоубийца. Но тот, кто идет на войну за Родину, сознательно идет на смерть ради жизни, разве самоубийцей является? Думаю, что Бог ему простит. Он всего себя отдал Украине, без остатка. Могила Шевченко, Чернечая гора казались ему мощнейшим очагом украинского национального духа, и он принес сюда пламя большого сердца. Олекса Гирнык займет достойное место в пантеоне величайших борцов украинской нации".