"Копитами вдарте, вороні..."

В эти декабрьские дни исполняется 105 лет со дня рождения незабываемого Платона Воронько.

Всегда с душевным трепетом вспоминаю встречу с поэтом-партизаном на его квартире в центре Киева. Произошла она накануне 70-летия Платона Никитовича. "Для затравки" приготовил ему маленький сюрприз. А было так. Как-то, гостя в родном селе, в один из летних вечеров согласился я на предложение брата повести в ночное лошадей. Меня до щемящей боли в сердце поразила тогда песня, вылетевшая из его уст:

Копитами вдарте, вороні,

У степу ми з вами не одні.

Йде за нами нічка пізня,

Перед нами тиха пісня

В рідній стороні.

...Копитами вдарте, вороні,

Я в сідельці, мамо, на коні,

І несуть мене по полю,

Де здобув я нашу волю,

Коні вороні.

Немного стыдясь своей неосведомленности, поинтересовался у брата, откуда эта знаменитая песня. "Да это же украинская народная, - услышал от него, - в сельском хоре выучил. Сейчас не поем. Запретили. Сказали, что это повстанческая". Будучи в хороших отношениях с народным артистом Украины (он длительное время возглавлял Музыкально-хоровое общество республики) Сергеем Козаком, я решил удивить его своей жемчужинкой, которую, как я думал, он уж точно не слышал. Сергей Давидович, выслушав меня, сначала прослезился, а затем радостно воскликнул: "Вот он перед тобой, автор мелодии! А слова принадлежат Воронько. Обязательно сам удиви его. Вот обрадуется старик!".

Мэтр украинской литературы действительно был поражен, услышав, что его песню восприняли как народную, и неторопливо начал рассказывать, как это произведение родилось. Искренности нашему разговору прибавило и то, что я прихватил с собой скромно изданный "Щоденник про Карпатський рейд" партизанского комиссара С.Руднева, искреннего друга Воронько.

Разворачиваю перед ним запись, сделанную 5 июля 1943 года. Для читателя эти несколько абзацев - просто одно из свидетельств периода войны. Мне же они дороги особенно, поскольку касаются моего родного села Сураж, которое примостилось на стыке трех областей - Тернопольской, Хмельницкой и Ровненской. С гордостью прочитал бывшему партизану о том, как мои земляки тепло и сердечно принимали его побратимов-ковпаковцев, предлагали им скромную еду, молоко, родниковую воду.

- Очень хорошо помню этот день и ваше село в частности, - не без волнения говорит Платон Никитович. - Это было ровно через месяц после моего прибытия в партизанское соединение Ковпака. Те первые впечатления, как и каждый дальнейший час пребывания в соединении, крепко живут в моей памяти...

Путь П.Воронько в партизаны был подготовлен всей предыдущей его жизнью. Сын сельского кузнеца из села Чернетчина, что на Сумщине, он хорошо усвоил родительскую науку - никогда не бояться тяжелой ноши, всегда быть там, где ты больше всего нужен людям. Был когда-то такой порыв - благородный, человечный. В 1932-м по комсомольской путевке поехал в Таджикистан, на известный Вахшстрой. Строя там канал, освоил профессию подрывника горной породы. Потом - армия, служба в знойной Кушке - крайней южной точке бывшего Союза. Все увиденное и пережитое выливал в поэтические строки. Давняя мечта приводит его в Московский литинститут. Учиться, однако, пришлось недолго, - в 1939-м добровольцем отправляется на финский фронт. Инструктор-подрывник каждой клеточкой ощутил, что такое война. К счастью, эта страшная бойня продолжалась тогда недолго, но надвигалась новая черная лавина, - над Европой скалил зубы немецкий фашизм. С первого же дня войны Воронько становится ее участником. Хорошо осведомленного с подрывным делом, его утверждают инструктором минерно-диверсионной школы, которая готовила кадры для партизанских отрядов. Обучение велось не в тишине кабинетов и не в классах. Горячими были дни у минеров: и тогда, когда враг рвался к Москве, и когда отступал, оставляя позади себя заминированные дороги, поля и объекты. Во многих уголках Подмосковья побывал тогда Воронько. Ему, в частности, выпало разминировать знаменитое Бородинское поле...

А потом путь пролег к ковпаковцам, которые тогда дислоцировались в припятских лесах. Сидор Артемович встретил гостей с Большой земли как родных и пылко ожидаемых. Но было не до объятий. Прибывшвих сразу же позвало боевое задание. Опыт новобранцев-подрывников, привезенная ими взрывчатка очень понадобились.

Из Припяти соединение ковпаковцев отправилось в Карпатский рейд. Много волнительных эпизодов из жизни-подвига своих побратимов воскресил передо мною Платон Никитович. Разговор затянулся далеко за полночь.

- Очень запомнилась мне ситуация по уничтожению моста через реку Гнезна в районе городка Великие Борки, на железнодорожном направлении Тернополь-Киев, - вспоминал мой собеседник. - Это была очень важная для гитлеровцев магистраль, по ней днем и ночью двигались эшелоны с живой силой и боевой техникой в помощь сильно истрепанным немецким войскам. Мост, конечно же, пристально охранялся, но наша группа свое дело сделала. А бывали дни, когда мои бойцы пускали с дымом по пять, шесть, а то и больше мостов. Целых восемь мы подорвали за один день во время перехода с Черного леса на Солотвин, несколько деревянных мостов одновременно взлетели в воздух в Надворной. От наших мин вспыхивали огнем нефтевышки, бензохранилища, электростанции. Во всех боевых операциях нам повсюду помогало местное население. Конечно, нелегко было разрушать то, что создано трудом народа, но война есть война...

Со временем эту мысль поэт Воронько вложит в такие знаковые поэтические строки:

І скажу - поставить легше

на будівлі сім рекордів,

ніж на ній, сірник відтерши,

підпалити шнур бікфордів.

С грустью вспомнил храбрый мститель карпатский город Делятин, куда прорывались зажатые в горах партизаны:

- Наше появление здесь было для врагов страшнее грома среди ясного неба. Немцы в панике разбегались кто куда. Но затем на помощь разгромленному Делятинскому гарнизону пришли вооруженные до зубов эсэсовцы. На каждого партизана приходилось не менее двадцати фашистов. Попробуй побороть эту силу! В критический момент боя (я как раз готовился подрывать мост) комиссар Руднев приказал мне собрать бронебойщиков, занять с ними высоту и не дать колонне гитлеровских автомашин, направлявшихся по шоссе из леса, соединиться с другой колонной. Мы выполнили приказ. Тогда я еще не знал, что видел его в последний раз. Сам он руководил боем на очень опасном участке - под горой Раховец. Большими были наши потери, но соединение спасли...

Именно здесь, в Делятине, был спасен и уже упоминавшийся "Щоденник" Руднева. Его нашли в ущелье, куда провалилась лошадь комиссара, и эту бесценную летопись передали Воронько.

- Я, конечно, счастлив, что мне удалось сохранить для истории эти уникальные записи, - сказал мой собеседник.

А сохранить их, добавлю от себя, действительно было непросто, поскольку впереди у Платона Никитовича был долгий и трудный путь. Как известно, отходя из Делятина, партизаны разделились на семь групп. Сойтись должны были на хуторке Конотоп, на севере Житомирщины. Воронько находился в группе Ковпака. Добравшись до условленного места, он, по приказу Сидора Артемовича, вновь взялся руководить диверсионной школой. А в октябре 1943-го возглавил Олевский отряд, входивший в состав Первой партизанской дивизии под руководством генерала П.Вершигоры.

На счету вороньковцев - много успешных операций, проведенных на позициях врага. Особенно смелым был их рейд к белорусскому городу Столин. Стояла задача - во что бы то ни стало уничтожить гитлеровские склады с награбленным имуществом, которое враг вот-вот собирался отправить в Германию. Город взяли сразу. Но партизаны продержались здесь недолго. Враг стянул превосходящие силы, и завязался жестокий бой. Для Воронько он был последним. Смелый командир потерял от ран много крови. Партизанский врач Дмитрий Скрипниченко сделал ему очень сложную операцию. "Удивлялся, - со временем услышал я от этого уважаемого человека, доктора медицинских наук, столичного профессора, - стойкости и выдержке моего побратима во время операции. А ранение было особенно опасным: две вражеские пули засели в животе, тело изорвали в клочья осколки снаряда, очень повредили руку. Платон Воронько воистину выстрадал близкие нам, партизанам, строки: "Я той, що греблі рвав. Я не сидів у скелі, коли дуби валились вікові...". Мне верилось: такой стойкий человек не может не выжить. Всего израненного, мы отправили его на трясучей телеге в Киев. Чего только стоила эта переправа! Через вражеский тыл. Через линию фронта. И так несколько недель! Сколько опасностей ожидало его! И все же до Киева добрался! Всем смертям назло! К счастью, столица Украины уже была освобождена от врага".

Есть у Платона Никитовича удивительной силы поэтическая миниатюра:

Скільки проїхав, скільки пройшов -

Спитай у моїх підошов.

Скільки провів я безсонних ночей -

Читай по утомі очей.

Скільки жадоби кохання в мені -

Скаже, хто був на війні.

Эти слова вырвались из сердца поэта в далеком 1945-м. Воронько ревностно брался за перо, чтобы воспевать славу своих боевых побратимов - и живых, и тех, кто геройски погиб в жестокой борьбе с нацизмом. Еще в госпитале (он размещался на склонах Днепра) родилась идея издать книгу. Очень уговаривал сделать это поэт Степан Крыжановский, посещавший раненого. Однажды поинтересовался у Платона, удалось ли что-то сохранить из написанного в партизанском отряде. Тот развел руками - дескать, в Карпатах в его тележку попала бомба и разметала абсолютно все. Но пообещал кое-что восстановить по памяти. Вскоре Крыжановский забрал эти записи и ознакомил с ними Максима Рыльского. Пока Воронько лежал в госпитале, вышла в свет его первая книжечка "Карпатський рейд". В подзаголовке стояли слова - "Партизанські пісні". От Мастера узнал, что при жизни только в Украине вышло около ста названий его книг. Все они ему дороги, словно родные дети. Но книжечка "Карпатський рейд" все же самая дорогая. Отталкиваясь от собственного опыта, впоследствии он не раз давал напутствие молодым литераторам: "Первая книжка - это знамя поэта. Если она получится неудачной, потом очень трудно получить признательность читателя, какие бы хорошие стихи вы ни писали".

Подлечившись и крепко став на ноги, П.Воронько с головой погружается в творческий водоворот. Наконец получил возможность доучиться в Литинституте. У него постоянно болели раны - и свои, и каждого бойца, продолжавшего воевать и гнать врага туда, откуда тот пришел. В 1944-м отважный поэт участвует во Всемирном радиомитинге, где выступает от лица партизан Украины, призывая мир как можно быстрее положить конец фашизму. А через год едет в Лондон на Всемирную молодежную конференцию в защиту мира. Три года - по сорок восьмой - поэт из Украины работает в Москве ответственным секретарем комиссии по работе с молодыми писателями при всесоюзном Союзе писателей. Председателем комиссии сначала был Александр Твардовский, а со временем - Александр Фадеев, оставившие хороший след в жизни и творчестве Воронько.

Тогда же у него завязались особые творческие и дружеские отношения с молодым талантливым автором Олесем Гончаром, и они продолжались в течение всей жизни.

... И снова - Киев. Храбрый минер-подрывник суровых лет войны, в мирное время он всем своим творчеством отстаивает тему мира, дружбы, единения людей доброй воли. Строитель духовных мостов - так можно было бы назвать Воронько-художника. Его произведения распространились на все просторы бывшего Союза и долетели до читателей других стран, в том числе в Болгарию, которой он посвятил свою книгу "Драгі другарі". Мосты к друзьям (а побывал Платон Никитович едва ли не на всех континентах) обогатили его творчество, усилили философское напряжение слова поэта, придали его стихам и поэмам глубинной гражданской мудрости и поэтической, песенной нежности. Композиторы, а среди них Г.Веревка, А.Штогаренко, А.Кос-Анатольский, А.Билаш, Ю.Мейтус, создают песни на его слова. Кроме уже упоминавшейся "Коні вороні", слушателей зачаровывают такие музыкальные жемчужины на его стихи, как "І чого тікати", "Я сказала йому, що прийду", "Ходімо, кохана, у ліс" и многие другие. "Если честно и откровенно, - сознавался мне поэт, - я никогда не писал песен, кроме партизанских. Просто пишу стихи. Кстати, работаю только ночью, чтобы не спугнуть рифму, образ. Люблю ясную, эмоционально вдохновенную, простую поэзию. А она всегда сродни песне. Вот, пожалуй, поэтому некоторые мои стихи и импонируют композиторам".

С чуткостью настоящего педагога Платон Никитович Воронько не раз делал ударение на высокой ответственности литературы за воспитание юной смены, на необходимости писать для детей по возможности проще, доступнее и бесхитростнее. Лично у него было что сказать, его знали как замечательного детского поэта. На устах тысяч мальчишек и девчонок такой его высокопатриотический стих как "Облітав журавель".

Только в Украине во времена Союза созданные Воронько книги для малышей составили тираж более 6 млн экземпляров. Его "Читаночка", "Казка про Чугайстра" и другие произведения стали настольными книгами украинской детворы.

Поглаживая седые густые волосы, жмуря глубокие ясные глаза, Платон Никитович, разговаривая со мной, каждый раз возвращался мыслями в свое детство и юность, в родную Чернетчину.

- Жилось мне в детстве всегда впроголодь, - сознавался поэт. - Зато не было недостатка в песнях. У моей мамы был замечательный голос, и, кажется, песня никогда не оставляла ее. Именно в ней и находила утешение, песня скрашивала горечь жизни. А мой слепой дедушка был лирником. Вон над дверью, как дорогая мне память, висит его кобза. Он очень любил старинные песни, немало дум "со страшными сюжетами" придумывал сам. Возможно, все это и побудило меня к стихосложению. А еще - Шевченковский "Кобзар". Мы с мамой не раз, бывало, ходили к соседям, где собирались люди послушать стихи Тараса. Мама так и говорила: "Пойдем, сынок, поплачем возле "Кобзаря". А со временем, продав ткацкую начинку, и себе купила эту книгу, которая стала для нашей семьи и радостью, и утешением, и светлой надеждой. Еще до того, как идти в школу, я почти всю ее знал наизусть. Вот к какому магнетизму слова надо нам стремиться!

Озаренный Шевченковской музой, Воронько неутомимо работал с юношеских лет и до осени своей жизни. Уже на склоне лет выходит его знаковая поэтическая книга "Осениця". Наслаждение читателям, среди прочих, принесли сборника поэзий "Нелинь", "Скресання", "Узьмінь", "Здвиг-земля". Заметьте только, какие благозвучные и неожиданные, "незатертые" названия! Они свидетельствуют, как их автор требовательно и тщательно работал над словом, любуясь его звонкими красками. Суть одного из них поэт радушно открыл и мне: "Вот взять слово "осениця". Оно - это праздник души, когда вся семья после утомительного лета и не менее кропотливых осенних забот собирается в доме или в саду, чтобы подытожить сделанное, запеть красивые песни и заглянуть в год грядущий. Вот какое высокое содержание только в одном слове!".

* * *

Вот уже 30 лет прошло, как ушел в вечность незабываемый Платон Никитович Воронько. За этот небольшой промежуток времени изменилась эпоха, другими стали люди. Я употребил слово "незабываемый". Но к месту ли оно? Ведь, практически, не звучат на волнах радио- и телеэфира, да и со сцены, его песни. Не видно на прилавках и стихотворений лауреата Шевченковской премии. Куда все это испепелилось? И все же хочется верить, что все ценное, лучшее из написанного этим талантливым, геройским человеком, не умрет, не погибнет, поскольку выпестовано оно из любви и боли народной. А что народное - то долговечное!