Бедный, потому что…

Или его отсутствии. Причины, по которым люди оказываются в бедности, могут быть разными. Иногда - это безвыходная жизненная ситуация, иногда - результат собственного поведения.

Что такое культура бедности? Почему "бедные" оказываются в замкнутом круге собственной стратегии выживания? Как помочь им увидеть перспективу? Эти и другие вопросы ставили перед собой эксперты Центра ближневосточных исследований и МФ "Відродження" в ходе проведения пилотного исследования "Субкультура бедности в Украине". На протяжении года они проводили глубинные интервью и фокус-групповые дискуссии в городах Скадовск и Чаплинка Херсонской области. Выбор Херсонской области был обусловлен феноменом одномоментной бедности значительного количества людей вследствие аннексии РФ Крыма. Чаплинка и Скадовск - города районного значения с разной специализацией. Экономическая жизнь населения Чаплинки в большей мере связана с сельским хозяйством, жители Скадовска больше зависят от курортного бизнеса летом. Объединяет эти два города сезонный характер заработка с ограниченными возможностями влияния сезонности на прибыль.

По словам социального психолога Центра ближневосточных исследований Дмитрия Звонка, идея исследования возникла после работы в центрах занятости: "Выяснилось, что из 12–15 человек лишь один приходил туда, чтобы найти работу. Остальные ее не ищут. Нам стало интересно - почему".

Исследование сфокусировалось прежде всего на субъективных параметрах бедности - повседневной практике людей, которые тормозят перемены, консервируют бедность или, наоборот, создают возможность и перспективы для позитивных изменений.

"Например, мы попросили респондентов составить условную табличку, где необходимо расписать собственный функционал на работе, сколько они получают в час и сколько хотели бы получать, -рассказала научная руководительница проекта, профессор кафедры социологии УКУ Оксана Михеева. - Оказалось, почти все опрошенные не понимают, что делают на работе, не знают свои должностные обязанности. Из 60 респондентов на эти вопросы смог ответить только один, что свидетельствует о неэффективной организации труда на рабочих местах и выполнении работниками несвойственных им функций". Хотя почти никто из опрошенных не смог четко пояснить, за выполнение каких функций им платят, почасовая оплата, по их мнению, должна быть в среднем в три раза больше.

Попадая в Польшу или другие европейские страны, трудовые мигранты из Украины осознают, что дома работают намного хуже, не видя смысла напрягаться, поскольку везде есть "подушка безопасности" - родственники, знакомые, кредиты, социальные службы, благотворительность, теневой заработок время от времени и т.д. Но экспорт эффективных моделей организации собственного труда не происходит. Украина воспринимается, скорее, как место отдыха, а не самореализации.

В ходе исследования эксперты моделировали ситуацию, где опрошенным нужно было представить, что они могут поменять работу на более оплачиваемую, но при этом будут иметь меньше свободного времени. По словам Дмитрия Звонка, в сельскохозяйственных регионах работу выбирают по принципу, чтобы оставалось время подоить корову и поработать в огороде. Хотя на самом деле люди не живут с огородов, они тратят на это много времени и сил.

Интересно, что указывая семейный доход, респонденты часто его приуменьшали, учитывая только официальные денежные поступления (зарплату, пенсию, регулярные госвыплаты и т.д.) и "забывая" о дополнительных и неофициальных (временный неофициальный заработок, денежные переводы, гуманитарная помощь, разовые выплаты и т.д.). А вот расходы большинство респондентов склонны преувеличивать. Просьба детализировать траты, например, на пребывание ребенка в детсаду, показала, что сначала была названа сумма в полтора-два раза больше.

Расходы полностью совпадали с доходами только в одной из 60 анкет. Это может говорить как о том, что люди не хотят называть неофициальные доходы, так и о том, что в семейном бюджете они попросту не учитываются и не контролируются.

Говоря о социальной структуре украинского общества, респонденты демонстрировали "социальную слепоту". Социальная иерархия в их представлении базируется на критерии доступности к тем или иным товарам и благам, которые можно приобрести за деньги, и не выходит за рамки конструкта "сытой жизни", не связывается с возможностью самореализации, доступом к достижениям культуры, духовной жизни.

Вес богатой прослойки населения преувеличивался (ей отводили в среднем 11% в общей иерархии общества). Наименее понятной категорией для респондентов является "средний класс". Его доля в общественной иерархии рассчитывается по остаточному принципу, после выяснения позиция "бедных" и "богатых". То есть большинство представителей бедного слоя живет в дуальных координатах общества: богатые - бедные. Практически все описания социальных групп содержат обвинительные мотивы и негативные оценки.

При этом оценить собственный статус многим трудно. Один и тот же человек на протяжении беседы (но в разных контекстах) может представлять себя и бедным, и средним ("таким как все", "мне на все хватает", "мне много не нужно"). Дистанцируясь от социально неодобряемых моделей бедности, люди самоуспокаиваются, и "бедность" становится нормой. Последнее проявляется и в описаниях возможных стратегий преодоления бедности - они в основном пассивны, и являются смягчением проблемы, когда человек скорее приспосабливается к бедной жизни, чем активно пытается ее изменить.

Подавляющее большинство опрошенных рассматривают причины бедности исключительно в индивидуальном измерении. Лишь несколько человек отметили такие факторы, как отсутствие "арбитра" - независимых профсоюзов, которые защищали бы интересы работающих; сохранение советской диспропорции в оплате труда между городом и селом, а также недостаток рабочих мест из-за политики сворачивания промышленных производств. Остальные считают, что полагаться можно только на себя. А это значит, что стимулов для какой-либо кооперации нет. Любая взаимопомощь и солидарность ограничиваются исключительно семейным кругом.

Только один респондент связал достойную жизнь с "белой" уплатой налогов. Большинство говорят о возможности заработков в теневом секторе, и в то же время нарекают на тотальную бедность. К налогоплательщикам относятся с уважением, однако неплательщиков не осуждают и оправдывают - мол, "государство не помогает" и "государство обманывает".

Неофициальные приработки - следствие не только недоверия к государству, но и индивидуальных стратегий среднестатистического украинца, которому подобные практики дают свободу от обязательств, ответственности; не принуждают к жесткому планированию и организации собственной жизни; позволяют плыть по течению, не напрягаться, не учиться, но при этом возмущаться, почему ему не хотят много платить.

Зарплаты в конвертах помогают улучшить материальное положение, сохранив при этом статус "бедного", позволяющий претендовать на субсидию. Льготы превращаются в способ жизни определенных слоев населения.

Жизнь одним днем, без образа будущего, когда не формируется перспективное видение, и человек не знает, что с ним будет в ближайшее время, соответственно не планирует свою жизнь, приводит к хроническому состоянию фрустрации и недовольства.

Градус ожиданий от власти высок, однако более-менее оформленного запроса к ней нет - "Хочу, чтобы все поменялось". Переворот воспринимается избавлением от переживаемого дискомфорта. Люди не знают, чего именно ожидают, а потому оценивают все ситуативно и иррационально.