ТРЕТЬЯ ВЛАСТЬ: ЭКЗАМЕН НА ЗРЕЛОСТЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ СУДЬЯ НИКОЛАЙ ЗАМКОВЕНКО И ЕГО АДВОКАТ АНДРЕЙ ФЕДУР О ПРИЧИНАХ И ПЕРСПЕКТИВАХ «ДЕЛА СУДЕЙ»

Киевский областной суд принял в пятницу решение признать неправомерными действия работников прокуратуры, проведших обыски в рабочем кабинете и квартире председателя Печерского районного суда Николая Замковенко. Тем самым суд признал нарушение работниками прокуратуры статьи 13 закона Украины «О статусе судей», пункт 4 которой гласит, что обыски в кабинетах и жилищах судей проводятся лишь с санкции генерального прокурора. Напомним, что в ночь с 29 на 30 мая на этих санкциях стояли подписи и.о. генпрокурора, его заместителя Владимира Кудрявцева (по свидетельству Замковенко, фамилии этой рядом с подписью не было). Вдобавок ожидается, что Московский районный суд столицы вскоре рассмотрит жалобу судьи Замковенко об отмене постановления о возбуждении против него уголовного дела по статье 165 ч. 2 УК Украины. Решение по этому поводу станет действительно судьбоносным для правосудия независимой державы. Если уголовное дело не будет прекращено, судьи Украины будут принимать решения с оглядкой на возможные неприятности а-ля Замковенко. Признание же возбуждения уголовного дела незаконным станет свидетельством превращения судебной системы в полноправную и независимую третью власть.

Пока же кипят судебные страсти, председатель Печерского районного суда столицы Николай Замковенко ежедневно проводит несколько часов под капельницей в палате №309 кардиологического отделения клинической больницы №1 в Феофании. У судьи отозвана положенная ему по закону охрана, после возбуждения против него уголовного дела он сдал табельное оружие. Тревожить его не разрешается, однако у каждого правила есть свое исключение...

- Николай Иванович, по словам прокурора столицы Юрия Гайсинского, вы оправдывали людей, совершивших тяжкие преступления, и оставляли приговоры без кассации. Расскажите подробнее об этих делах.

- Во-первых, это дело Андрея Барихашвили, которое рассматривалось судом в 1999 году. Он обвинялся по статье 86-1 УК (хищение коллективного имущества в особо крупных размерах), а также по статье 143 УК (мошенничество). Барихашвили устроился работать торговым агентом в коммерческий центр «Бамон». На этой фирме ему дали товар, который он должен был реализовать, - парфюмерию на общую сумму 16 тысяч гривен. Он реализовал его частично на базаре, частично через другой коммерческий центр. А деньги присвоил. Когда об этом узнали руководители центра «Бамон», они «прижали» Барихашвили, и он рассказал, куда реализовал парфюмерию. Частично товар был возвращен, однако дело все равно было возбуждено. Я хотел бы отметить один момент, который почему-то замалчивает городская прокуратура: преступление было совершено в 1996 году, а дело в суд поступило лишь в 1999 году. Где же, спрашивается, это дело находилось столь длительное время?

86-я - тяжкая статья, в советское время предусматривала наказание вплоть до смертной казни, а сейчас - лишение свободы от 10 до 15 лет. Когда суд начал рассматривать это дело, выяснилось, что Барихашвили на момент совершения преступления не достиг совершеннолетия (в 1996 году ему было 17 лет). Ущерб был частично возмещен, сам Барихашвили дал своим действиям надлежащую правовую оценку. (Кстати, мальчик рос без отца, и украденные деньги потратил не на развлечения, а на семейные нужды - фактически на еду.) Кроме того, потерпевшие не настаивали на жестком наказании. Так что, нужно было его сразу в зону отправлять? В случае с Барихашвили, учитывая обстоятельства совершения преступления, личность обвиняемого, а также то, что с момента преступления прошло уже три года, суд назначил ему наказание - четыре года условно, с отсрочкой исполнения на два года. По этому делу не было никакого протеста или представления прокуратуры, никого оно все эти годы не интересовало. Когда его начали требовать, мы не отказали. Я на каждое требование давал указание выдать дело.

- Однако не это дело стало основой обвинения против вас…

- Самое интересное - дело Бондаренко, Приймак и Вороной. Оно было заслушано судом в марте 1998 года. Эти трое обвинялись в том, что в составе организованной группы реализовывали психотропные лекарственные средства, то есть занимались наркобизнесом. Обвинение строилось по целому ряду статей, в том числе по достаточно серьезным статьям 229-3 и 229-20 УК Украины, предусматривающим лишение свободы на срок до 15 лет. Я уже неоднократно заявлял СМИ и сейчас заявляю: никакого наркобизнеса там не было. Этот «наркобизнес» заключался в том, что Владимир Бондаренко, гражданин России, привозил в Украину дефицитные лекарства. Эти лекарства покупала и продавала по объявлениям в газете Светлана Приймак. Это были лекарства, а не наркотики. И предназначались они не для наркоманов. В деле нигде не доказано, что хоть один наркоман или несовершеннолетний хоть раз купил у них какое-то лекарство. Лекарство купила одна из подсудимых - Вороная, как она утверждала - для своей матери. Среди продававшихся обвиняемыми лекарств были такие, что должны отпускаться по рецептам, были и такие, что должны подвергаться строгому учету. Поэтому вину их можно квалифицировать как незаконную торговлю лекарственными средствами, но не как наркобизнес! Суд пришел к выводу, что устойчивой группы в этом случае не было (у нас часто путают понятия «в составе устойчивой группы» и «по предварительному сговору»).

Из всех дел, которые ежегодно рассматриваются Печерским райсудом, до 30% составляют дела по обвинению в приобретении и употреблении наркотических средств. И почти в каждом из них фигурируют эпизоды типа «приобрел наркотик у неустановленного лица на базаре». При этом ни одно из этих «неустановленных лиц» в делах не фигурирует! Все эти эпизоды выделяются в отдельные производства и до суда не доходят. Вот это - настоящие наркодельцы. Дело Бондаренко-Приймак-Вороной было одно из первых, которое расследовалось вновь созданным отделом МВД по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Его хотели превратить в образцово-показательное. Прокуратура выносила протест в связи с мягкостью приговора, однако в деле было столько нестыковок, что, понимая это, прокуратура обещала снять свой протест. Да пусть хоть сейчас направят это дело на кассационное рассмотрение - я уверен, что приговор не будет ужесточен, если дело вообще не будет направлено на дополнительное расследование.

- А почему вы фактически оправдали людей, разворовывавших кредиты?

- Что касается уголовного дела Гарасюты, оно было рассмотрено в 1999 году. События же, которые рассматривались судом, относятся к 1994-1995 годам. То есть дело это расследовалось почти пять лет. Фабула стандартна - фирма «Лона» под руководством Гарасюты брала кредиты, не отдавала их, использовала нецелевым образом, отмывала деньги... Однако деятельность этой фирмы нельзя рассматривать в отрыве от деятельности других лиц, в этом деле, к сожалению, не фигурировавших. В то время Кабинетом министров была разработана программа по обеспечению сохранности собственности жителей города Киева, кстати, так и не реализованная. В этой программе был провозглашен девиз «Каждому киевлянину - бронированные двери». Фирма «Лона» как раз должна была заниматься этими бронированными дверями и брала на это кредиты. И Гарасюта был, можно сказать, крайним, исполнителем небольшой части этой программы. А за программой стояли другие, гораздо более высокопоставленные люди. Суд пришел к выводу, что Гарасюту необходимо осудить, однако учитывая, что он отбыл уже три с половиной года в СИЗО, дал ему условное наказание. Суд исходил из того, что он принесет гораздо больше пользы обществу и потерпевшим, если поработает над возвращением кредитов. Дело было очень объемное, многотомное и крайне запутанное. Приговор никто сначала обжаловать не пытался, однако потом прокуратура начала требовать дело. Каждый раз на это была моя виза - предоставить дело.

По делу Гарасюты было установлено, что работники коммерческих банков незаконно выдавали ему кредиты. И мною лично было возбуждено еще одно уголовное дело - против работников Укрсоцбанка Носа, Пятаченко и других. Например, согласно показаниям Гарасюты, кредиты давались за взятки. Когда мы допрашивали этих людей, было установлено, что для предоставления кредита нужно подать в банк многочисленные документы, в том числе кредитную историю. А у Гарасюты было десять невозвращенных кредитов, но он в Укрсоцбанке берет еще один. В марте 1999 года дело было направлено в Генеральную прокуратуру. Где оно сейчас - я не знаю, и никто, похоже, этого не знает. Как выяснилось, у Носа были друзья в Генпрокуратуре. У меня это дело не хотели принимать, звонили мне, просили отменить постановление о возбуждении дела. Не хочу называть их имена.

- Остался у нас Корсун, обвиняемый в разбойном нападении на журналиста. Тот самый, который, по словам Гайсинского, жаловался на ваш незаконный приговор.

- Он вообще никуда не жаловался. Написал кассацию и затих. Это дело рассматривалось судом очень долго. Корсун обвинялся в том, что совершил разбойное нападение на журналиста... Литвиненко, ведущего телепрограммы «Соняхи». Произошло это, когда Литвиненко возвращался домой, в квартиру, которую снимал. Корсун являлся бывшим хозяином этой квартиры. Он встретил журналиста на лестничной клетке, ударил его, отобрал ключи от квартиры, затолкал в ванную и держал там более суток. Когда звонили с работы, Корсун, угрожая расправой, заставлял Литвиненко брать трубку и говорить, что все хорошо. В конце концов журналист потерял сознание, и его забрала «скорая». Пока его не было, Корсун вынес из квартиры вещи и Литвиненко, и нового хозяина. Среди них был музыкальный центр, видеомагнитофон, кассеты, куртки, мобильный телефон... Это было обычное разбойное нападение. Дело очень долго слушалось. Назначались экспертизы. Корсуна приговорили к 10 годам лишения свободы. Он требовал ознакомиться с материалами дела, а у нас такой возможности не было. Мы привозили его в суд несколько раз, но в суде он отказался знакомиться с делом. Требовал делать это в СИЗО и в присутствии адвоката. Такой возможности у нас не было. Это, строго говоря, процессуальное нарушение, поэтому после приговора я готовил дело к кассационной инстанции. И у меня его забрали прямо со стола. Даже не подшитое. Сейчас нас обвиняют в том, что мы нарушили конституционные права Корсуна - несвоевременно предоставили ему приговор. Но мы не можем в условиях имеющейся нагрузки своевременно предоставлять приговор. Да, это наше нарушение, но это не сознательное нарушение. У нас было на тот момент четыре судьи вместо десяти.

- Почему прокуратуру заинтересовали именно эти четыре дела?

- Я по многим делам выносил приговоры - за год было более 150 дел. Почему они взяли именно эти - не знаю. Мне непонятно. Они объясняют тем, что по этим делам у них были жалобы. Но жалобы были и по многим другим делам, жалобы эти рассматриваются... Однако они не в праве изымать дела и признавать приговоры по ним незаконными. Я же пояснял - 121-я статья Конституции Украины ограничивает право прокуратуры брать из суда дела - они не имеют права осуществлять надзор за деятельностью суда. А статья 38 Закона Украины «О прокуратуре» противоречит в этом Конституции - а значит, как сказано в самой Конституции, в этом случае действует норма Основного Закона. Если им нужно любое дело - пусть знакомятся в канцелярии в предусмотренном законом порядке. Но ни одной заявки на это от них не поступало. У нас же соревновательность процесса, они - такая же сторона, как потерпевший и его адвокат. Почему прокуратура ставит себя выше их? Какая же это соревновательность, когда прокурор может взять это дело и держать его у себя сколько угодно, а адвокату могут дело вообще не дать?

- Таким образом, получается, что на вашем месте мог бы оказаться любой судья, по поводу любого своего дела?

- Если уж прокуратура идет на такой беспредел, то действительно можно взять любого судью, взять любое его дело и возбудить против него уголовное дело за то, что он, например, нарушает сроки по вынесению решений. Не передает дела вовремя на кассацию, не знакомит с ними стороны... Что он месяц рассматривает это дело... Да у него просто физически нет возможности работать по законным срокам! При этом прокуратура позволяет себе расследовать дела годами, годами держать людей в СИЗО, не проводя с ними никаких следственных действий!

Еще я хочу обязательно подчеркнуть - никакой заинтересованности у меня, как у председательствующего по этим делам, ни по одному из них не было. Я просто исходил из норм действующего законодательства, из обстоятельств дела, из личностей подсудимых - и назначал приговоры согласно законодательству.

Мнение адвоката

Андрей Федур стал адвокатом судьи Николая Замковенко не только потому, что, по его словам, судья пострадал из-за своего решения в пользу его подзащитной Леси Гонгадзе. Адвокат Федур считает, что, случайно или не случайно, судья Замковенко оказался на водоразделе между прошлым и будущим судебной системы. Его дело является экзаменом для всей судебной системы: устоит она или рухнет. Слово Андрею Федуру:

- Судебные решения Николая Замковенко по тем четырем уголовным делам, которые не устроили прокуратуру, - это в любом случае судебные решения, и отменять их может только суд. Возбудив уголовное дело против судьи Замковенко, прокуратура фактически взяла на себя функции судебной власти.

Все понимают, что причиной возбуждения уголовного дела против судьи Замковенко являются не упомянутые выше четыре дела (кстати, в постановлении о возбуждении дела именно против судьи по статье 165 фигурирует лишь одно дело - Бондаренко-Приймак-Вороной, остальные же не упоминаются). Замковенко - судья, выносивший решения по ряду громких, общественно значимых гражданских дел. Вспомним: в начале 2000 года Замковенко вынес решение о законности регистрации инициативной группы общенационального референдума по народной инициативе - «президентского референдума». Примерно в это же время он вынес судебное решение о том, что спикер ВР Александр Ткаченко должен отдать печать новому спикеру Ивану Плющу и передать ему свои полномочия. Однако дальше последовали два громких решения судьи, которые совершенно не устраивали руководство страны.

Беспрецедентным было решение Замковенко об удовлетворении жалобы о неправомерности отказа заместителя генерального прокурора Алексея Баганца в признании потерпевшими Леси и Мирославы Гонгадзе. Впервые жалоба на действия столь высокого прокурорского работника обжаловалась в суде, впервые суд признал действия Генпрокуратуры по конкретному делу неправильными. Решение было принято 9 февраля, а уже 16 февраля Леся и Мирослава Гонгадзе были признаны потерпевшими и получили доступ к материалам дела - и я вместе с ними, как адвокат. Баганец написал жалобу на это судебное решение - скорее, это письмо, выражающее несогласие с судебным решением. Основным его аргументом, со ссылкой на нормы УПК, было то, что суд не в праве рассматривать жалобы на него, Баганца. Однако согласно 55-й статье Конституции Украины любые действия любых должностных лиц могут быть обжалованы в судебном порядке. Это же 23 мая подтвердил Конституционный суд. То есть аргументация Баганца этим решением КС фактически снимается.

Однако погубило Замковенко не это решение, а решение об удовлетворении ходатайства адвоката об изменении меры пресечения арестованной Юлии Тимошенко. Решение это было абсолютно законным, что и подтвердил Верховный суд 15 мая. Этого Замковенко простить не могли. Хотя до этого, кстати, он не удовлетворил подобные ходатайства в отношении арестованных Сивульского и Агафонова. Последнее ходатайство подавал я, и хотя судья ныне - мой подзащитный, с тем его решением я никогда не соглашусь.

Но, пожалуй, главной причиной «дела Замковенко» является истекающий 28 июня срок действия Переходных положений Конституции, после чего судам перейдут полномочия на санкционирование обысков и арестов. Прокуратура в цейтноте - ей нужно во что бы то ни стало сохранить для себя возможность влиять на ситуацию. Так, на одной из пресс-конференций прокурор Киева Юрий Гайсинский заявил, что суды не готовы к рассмотрению и выдаче санкций на аресты и обыски и подобная практика фактически парализует правоохранительные органы. Однако, согласно действующему законодательству, только суд может признать человека виновным, что является гораздо более ответственным решением, чем выдача санкции на обыск. Почему к этому он готов, а к выдаче санкций не готов? Ответ прост: потому что к работе в новых условиях не готова сама прокуратура! Сегодня они просто не утруждают себя аргументацией для обысков, взятия людей под стражу... Постановления прокуроров об этом содержат грубейшие ошибки, которые не должны допускать даже студенты-второкурсники юридических вузов! Конечно же, суды не будут принимать такую аргументацию, и прокуратура будет весьма скована в своих действиях. Однако когда у прокуратуры заберут карательную функцию, она станет нормальным участником процесса. Процесс наконец станет состязательным: обе стороны - обвинение и защита - в равных условиях будут доказывать суду свои позиции.