Деградация необратима?

Мы еще хорошо помним, какую роль играли правоохранительные органы во времена Л.Кучмы. Совсем недавно имели возможность наблюдать, какое место было отведено этим институтам при оранжевых. Видим, что сегодня происходит в правоохранительной системе, планомерно и целенаправленно укрепляемой «донецкими профессионалами». На основании этого опыта можно прийти к парадоксальному выводу о том, что, невзирая на риторику каждой последующей власти, все они были почти стопроцентными единомышленниками в плане видения задач правоохранительных органов в государственной системе. При всех властях им отводилась роль «боевого отряда партии». При всех властях оперативной информации на своих хода не давали, а папки на оппонентов пухли моментально, и по мере надобности, данные если не передавались в суд, то шли в эфир. Для правоохранительных органов всегда существовал «госзаказ» и всегда были неприкасаемые.

На некоторое время исключением, лишь подтверждающим правило, стало изначальный компонент справедливости в действиях пришедших к власти оранжевых. Это был нормальный человеческий порыв сохранивших понятие о нравственности и чувство справедливости. Ведь оранжевые начали «разгребать» последствия десятилетия беззаконий, творимых теми, кто вообще не допускал мысли о возможности ответственности. Может быть, те уголовные дела были не очень профессионально расследованы, может, прокуратура «угробила» их, не имея для этого никаких правовых оснований. Масштабное «притязание на справедливость» закончилось ничем и не дало ничего, кроме недолгой паники фигурантов тех уголовных дел, а затем - горечи разочарования для остальных граждан, впоследствии обреченных наблюдать, где теперь бандиты и с кем сейчас милиция. Потому что они нам ничего такого и не обещали…

Что ж, очередная власть также не вечна. Хотя пришла она, похоже, не на один год, а при демонстрируемой ею хватке год смело можно засчитывать за два. Печально то, что даже если когда-нибудь случится чудо и в Украине придут к власти люди, которые действительно захотят повернуть деятельность правоохранительных органов в предусмотренное законом русло, им не на кого будет опереться. Потому что уже второе десятилетие разные власти с одинаковой последовательностью и упорством разлагают правоохранительные органы, сводя их работу к выполнению заказов. И не может оставаться настоящим профи или стать им тот, кто, рискуя жизнью, собирает оперативную информацию и распутывает сложнейшие дела, которые ложатся в стол начальству - «до востребования». До выполнения «государственного» или «экономического» заказа. Тот, кто по команде «фас» расследует правонарушения одних, в упор не видя преступлений, совершаемых другими. Кто в конце концов становится настолько «чутким», что сам уже не возбудит дела в отношении «того, кого не надо». Потому что это при всех властях всегда каралось - быстро и жестко. А новые люди идут в правоохранительную систему не на службу, а заниматься бизнесом. И быстро усваивают эти правила, с первых шагов служебной карьеры учась рассматривать заявления граждан о совершенных в их отношении преступлениях исключительно с позиции потенциальной прибыльности.

Кроме того, последовательно прилагаемыми усилиями все действовавшие режимы свели работу адвокатов преимущественно к передаче необходимой суммы и получению гарантированного результата в суде. Работу журналистов - к более или менее талантливому обслуживанию одной из сторон любого конфликта. А искусство журналистских расследований - главным образом к художественному оформлению информации, «слитой» заинтересованными лицами…

На невеселые раздумья натолкнула широкомасштабная пресс-конференция в Генпрокуратуре, состоявшаяся на прошедшей неделе. Молодые прокуроры, очевидно, призванные имитировать открытость своего ведомства, в прямом эфире, не моргнув глазом, рассказывали народу суровую правду о своих трудовых достижениях. Прежде всего о ряде громких уголовных дел, закрытых из-за того, что свидетели почему-то стали массово отказываться от своих показаний.

Почему несентиментальные по определению прокуроры с таким пониманием отнеслись к десяткам свидетелей, «пошутивших» со следствием? Если потому, что их заставили дать такие показания, должны быть возбуждены уголовные дела в отношении тех, кто это сделал. Если нет - уголовную ответственность должны нести внезапно «передумавшие» свидетели. Ведь у нас Уголовно-процессуальный кодекс пока не предусматривает смену власти в качестве обстоятельства, исключающего уголовную ответственность за дачу ложных показаний или незаконные методы ведения следствия при старой власти…

При такой тотальной прокурорской доброте и снисходительности странно, что у нас переполнены места лишения свободы. Хотя, конечно, переполнены они людьми простыми, «нерезонансными», а по таким делам не принято столь трепетно относиться к отказу свидетеля от дачи показаний.

Ну и вот, вопреки обнародованному ранее, В.Щербань, как выяснили в прокуратуре, всю жизнь усердно платил налоги в особо крупных размерах, а что касается препятствования осуществлению избирательных прав, то его ранее несознательные граждане подло оклеветали, в чем потом сильно и действенно раскаялись.

Со знаменитым делом о сепаратизме тоже, наконец, разобрались. Оказалось, никто ничего такого не только не говорил, но даже не думал. Дело закрыто.

Невероятный рывок совершило следствие по делу об отравлении кандидата в президенты В.Ющенко. Теперь занялись закупками диоксина в ближнем и дальнем зарубежье. Надо сказать, пугающая информация. Пришли к выводу, что диоксин, которым был отравлен В.Ющенко, - высшего качества, в Украине не производится и завезен из-за границы. Сколько народу в этом поучаствовало, по словам начальника Главного управления по расследованию особо важных дел, следствию остается только гадать.

Что касается гибели экс-министра внутренних дел Юрия Кравченко, дело, как известно, закрыто ввиду отсутствия факта преступления. Если остальных в расследовании этого дела смущает очень многое, то у сотрудников правоохранительных органов остался лишь один, ввиду закрытия дела - абсолютно праздный, вопрос: куда подевался тот блокнотик, на одном из листков которого Юрий Кравченко собственноручно и по своему желанию (как убеждает себя и нас следствие) написал последние в своей жизни слова? И больше ничто их в этом деле не «напрягает» ни в моральном, ни в уголовно-процессуальном плане. Хоть бы поискали тот блокнотик где-нибудь у себя или у тех, кто помог Ю. Кравченко не только «дважды выстрелить» себе в голову, но и удержаться после этого на стуле.

Итак, дело Ю. Кравченко в очередной раз закрыто, но ряд обстоятельств (и маленький блокнотик в том числе) оставляет слабую надежду на его новое возрождение благодаря усилиям родных покойного генерала, категорически не согласных с выводами Генпрокуратуры.

Своими впечатлениями о том, как расследовалось дело о смерти Юрия Кравченко, с «ЗН» поделилась его дочь Ирина:

- Больше всего задевает искажение фактов и отсутствие элементарной правды, о которых говорили свидетели и которая в действительности установлена. Сколько мы с мамой ни давали показаний, вопреки всем показаниям других свидетелей, факты без конца искажаются следствием. Примеров, когда перевираются показания свидетелей по делу, - множество. И если это позволяют себе сотрудники Генеральной прокуратуры, то где вообще искать правду?

На основании решения суда по делу Г.Гонгадзе велось наблюдение и прослушивались телефоны. Тем не менее, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры утверждает, что все это - маразматические заключения моего отца на фоне какогото нервного состояния, о чем у них есть якобы заключение психологованалитиков. Следствие также утверждает, что родные выбежали, услышав выстрелы, - этого не было, о чем также давались соответствующие показания.

Кроме того, очень сильно задевает пренебрежительное отношение официальных лиц. Вообще я не знаю, насколько оценено все то, что отец сделал для системы правоохранительных органов. Когда его не стало, министр внутренних дел Юрий Луценко запретил использовать зал, в котором традиционно проходило прощание, и приказал снять портрет отца с аллеи министров. Это было с его стороны просто свинством, ведь он основывался исключительно на своих политических взглядах - не было ни следствия, ни суда.

- Каким, по вашим наблюдениям, было психологическое состояние отца в те дни?

- Последние два года на отца были нападки в прессе. Кто только хотел, в том числе лидеры партий, А. Мороз, Ю.Кармазин, Г.Омельченко, А.Турчинов рассуждали, кого нужно брать под стражу... Наверное, все это влияло на отца, но он, в общем­то, привык к нападкам, которые обрушились на него еще начиная с похорон патриарха в Киеве. Тогда в его адрес было много не только обвинений, но и угроз.

Он не гнулся и не ломался, он выстаивал. Его позиция была железной. Вы же знаете, тогда многие уезжали. Он остался в стране, тем самым утверждая, что чист перед законом.

- Как он реагировал на приглашение на допрос в Генеральную прокуратуру посредством телеэфира?

- После объявления о том, что его вызывают на допрос, я была у отца поздно вечером, и мы говорили обо всем этом. Конечно, он был в подавленном состоянии, как любой нормальный человек. Но отец собирался идти, говорил, что, наверное, оденет форму… Мы договорились встретиться в половине девятого под Генпрокуратурой, куда должна была приехать не только я, но и другие близкие люди. Я собиралась быть рядом и, если объявят о его задержании, сразу заняться поисками адвоката.

Вы знаете, мы ведь даже повестки не получили. Не знали, в каком качестве его вызывали. И, конечно, было состояние неопределенности относительно того, что его ожидает.

- Юрий Федорович не производил впечатление человека, который сознательно предстал бы перед вечностью в той одежде и в том помещении, где его нашли. Он был офицером и, мне кажется, придавал значение внешним атрибутам…

- Мне вообще сложно даже допустить, что он решился на такой шаг, но, думаю, он, конечно, был бы в форме. Он действительно был офицером во всем, начиная с внешнего вида. Это был достаточно важный элемент для него - от костюма, который всегда был в порядке, до всегда вычищенной обуви.

- Допускаете ли вы вероятность того, что Юрий Федорович мог бы свести счеты с жизнью?

- Нет. И я также не верю в возможность двойного выстрела, в частности очень четкого второго выстрела в висок.

- Вы видели результаты экспертиз, проводившихся по делу?

- Нет.

- Почему? Вы просили об этом?

- Да, мы просили. Я была на даче показаний вместе с адвокатом, и, как мне объяснили, по законодательству я не имею права на ознакомление с заключениями экспертиз и вообще - с материалами дела.

Сразу после того, что случилось, приехало большое количество людей, топтавшихся во дворе. У меня возникали вопросы, мне казалось, что все это должно происходить как­то не так. Я сильно сомневаюсь относительно того, что процедура, предусмотренная законом в таких случаях, была соблюдена, не говоря уже о том, как все это делалось впоследствии, в частности, как собирались подписи под протоколами и т.д. Вы же понимаете, если была поставлена совершенно определенная задача, то и работа велась только в этом направлении, а что произошло на самом деле, им не было интересно…

Я только наблюдала за происходившим из окна второго этажа, поскольку находилась вместе с мамой. Она перезвонила мне рано утром и сказала, что нашла отца. Я забрала маму из подсобного помещения, просто оторвала ее от отца, увела домой. Ее нельзя было оставлять одну, потому что она все время рвалась к нему, и ее состояние меня очень тревожило.

- Ваши родители были в доме вдвоем и выстрела, вопреки утверждениям следователей, мама не слышала?

- Она была в душе на третьем этаже и не слышала выстрелов. Они собирались ехать на допрос.

- А правда, что следующий день у Юрия Федоровича был детально распланирован?

- Да, у него же день рождения был пятого числа. Мы планировали отмечать его, должен был быть стол, и он договаривался с людьми о встрече на 12 часов на дебаркадере. Так что день был действительно распланирован.

- Ваша жизнь сильно изменилась после того, как отца не стало?

- Она изменилась кардинально.

- Многие из тех, кто раньше был рядом, кто был вхож в ваш дом, остались с вами теперь?

- Говорят, все течет, все меняется, конечно, изменения произошли... Но самые близкие, кто был всегда рядом с ним, поддерживают маму и сегодня.

Если говорить о вопросах, оставшихся без ответа и касающихся смерти Ю.Кравченко, обращает на себя внимание хронология событий той недели, когда не стало генерала. Понедельник, 28 февраля: покушение на главного свидетеля-подозреваемого по знаменитому делу милицейских оборотней и офицера, осуществлявшего его охрану, о чем неоднократно и подробно писало «ЗН». В СМИ этот свидетель Ю.Нестеров долгое время фигурировал в качестве главного подозреваемого в убийстве Г.Гонгадзе. Не в последнюю очередь из-за известных писем обвиняемого в организации милицейской банды И.Гончарова, утверждавшего, что Гонгадзе убил именно Ю.Нестеров. Через сутки после неудавшегося покушения на Ю.Нестерова начались задержания по делу Гонгадзе. А еще через три дня «застрелился» фигурирующий в деле Гонгадзе генерал Ю.Кравченко.

Дело оборотней является беспрецедентным, единственным из громких дел, дошедшим до суда, кроме дела Г. Гонгадзе, и пока что не развалившимся там. Его расследование брали под личный контроль министры внутренних дел и два последних президента Украины. Об этом деле как о свидетельстве новых веяний заявил в Европе В.Ющенко во время первого же заграничного вояжа. Любопытно, что, несмотря на исключительность, и расследование этого дела, и особенности его нынешнего рассмотрения в суде ярко характеризуют современное состояние правоохранительных органов. И есть веские основания предполагать, что, к сожалению, у оказавшихся за решеткой оборотней не только на свободе, но и в самом МВД осталась серьезная «группа поддержки». Правоохранительную систему последовательно, из года в год уродуемую на государственном уровне, очистить непросто. Впрочем, кажется, никто и не задается такой целью всерьез.