Анна Борисоглебская: свекровь и мать

150-летию со дня рождения выдающейся украинской актрисы посвящена книга "Ганна Борисоглібська. Життя і безсмертя корифея сцени соборної України". Автор - театровед, доктор искусствоведения Валерий Гайдабура.

Украина издавна славилась своими казаками-характерниками. Вот так же наша земля должна была бы гордиться уникальным созвездием украинских актрис-"характерниц". То есть актрис на характерные роли.

Как писал в одной из юбилейных юморесок (именно Борисоглебской и посвященной) неугомонный Остап Вишня, характерные украинские актрисы в своем репертуаре предусматривали определяющее и колоритное "-иха": Шкандыбиха, Терпелиха, Дзвонариха, Свиридиха, Деркачиха, Тхориха, Худолиха, Пивниха, дьячиха.

Собственно, все эти "-ихи" - из разных классических украинских пьес, популярных и не очень, - и есть творческое наследие талантливой Борисоглебской. Которую сама судьба еще с младых лет словно силком заставила забыть о цветущей юности, о женском очаровании, а сразу надела ей на голову очипок. Превратив в украинскую женщину в годах. Языкастую, терпеливую, молчаливую, коварную.

И такие женщины, собственно, - золотой фонд театра корифеев.

На такие роли кого-нибудь с улицы на сцену не затянешь.

Здесь нужно играть, как жить, не имитировать, а существовать.

И тут требовалась именно ее фактура. Выразительная, земная. Как хлеб - недопеченная. Как перина - пышная.

Лицо Борисоглебской на фото разных лет выдает в ней женщину непростую, весьма земную. С непредсказуемым ресурсом эмоциональных артистичных возможностей. Она родилась в Витебской губернии в декабре 1867-го. Так что по национальности считала себя белоруской-украинкой-русской. То есть интернационалисткой была. Сначала в Харькове в университете она получила звание "народная учительница". Позже ее фактуру немедленно востребовала сцена. Уже первый громкий ее выход на самодеятельную сцену - роль Одарки в "Сватанье на Гончаровке" Г.Квитки-Основьяненко. И сразу фурор. Ее засыпали цветами.

Ответственная учительница, очевидно, уже тогда определилась со своим светлым будущим.

Позже она играла Терпелиху в "Наталке Полтавке". И уже значительно позже о ней прознал Марко Кропивницкий, пригласив в свою профессиональную украинскую труппу.

Борисоглебская врастала в украинский профессиональный театр именно в тот период, когда на характерных репертуарных ролях царила знаменитая Анна Затиркевич-Карпинская. Эта актриса также славилась своими "-ихами". Почти тот же репертуар.

И в разных украинских пьесах - в символическом тандеме с Марией Заньковецкой - "Затиркевичка" (как ее называли корифеи) воплощала то же извечное крыло свекрови-матери. Которое толкало разных "заклеванных" голубок (так называла своих героинь сама Заньковецкая) либо в небеса, либо в ад. Так, как в "Лимеривне", "Бесталанной". Или в "Наталке Полтавке".

Исследователь тонко подмечает, а также соглашается с предшественниками-театроведами, что эпоха Борисоглебской на украинской сцене никак не затмила эпоху предшественницы - Затиркевич-Карпинской (она умерла в 1921 г.). Ибо эти две великие "характерницы" были одновременно и похожими, и разными. Похожи - масштабами дарования. Разными - средствами сценической выразительности, арсеналами своих художественных нюансов.

Анна Затиркевич-Карпинская и Анна Борисоглебская мостили ту национальную дорогу украинского репертуарного театра, по которой позже будут идти прекрасные характерницы-преемницы. Последовательницы, которые концентрировали в своих сценических образах (те же "-ихи") - народный юмор, народную грусть, сердце с перцем, сердце пополам, боевой норов, нежную душу.

Итак, такими характерницами уже после Борисоглебской в украинском театре были Варвара Чайка, Любовь Комарецкая.

С 1946-го, едва ступила на сцену франковцев, великой характерницей сразу же стала Нонна Копержинская. А еще - Полина Куманченко.

И так же, как у Борисоглебской была ее лирико-героическая параллель (в образе и подобии Любови Линицкой), новые времена подарили другую параллель уже Копержинской - в образе и подобии Наталии Ужвий.

Они никогда не играли в дочки-матери на сцене. Но каждая по-разному воплощала народный тип и народный темперамент, украинскую душу и украинский космос на отечественной сцене в середине ХХ в.

…Анна Борисоглебская на страницах новой книги - это ворчливая свекровь и искренняя мать. Свекровь (как собирательный образ) - это галерея ее "-их" в очипках и вышитых сорочках, это женщины веселенькие, иногда под хмельком, иногда слишком серьезные, готовые в любое время накричать. И исследователь Валерий Гайдабура абсолютно искренне грустит, даже несколько оплакивая творческую судьбу актрисы: эх, дескать, так рано это красивое лицо познало старческий грим! Ведь в молодости она могла бы играть настоящих героинь, даже судя по фото актрисы в роле Стехи в "Назаре Стодоле".

Однако получается наоборот. Жизнь словно приписывает Борисоглебской лишний возраст, подталкивает скорей-скорей прожить сценическое время. Ведь кто его знает, что там случится в эту бешеную большевистскую эпоху.

Свекрови Анны Борисоглебской, судя по авторским наблюдениям В.Гайдабуры, - женщины хоть и острые на язык, но терпеливые. Это женщины-великомученицы, женщины-страдалицы. Их грозный нрав - это не прихоть свекрови, это не только проявление характера, это еще и следствие драматических жизненных обстоятельств, в которые каждая из "-их" Борисоглебской все время попадает.

Терпелиха мечтает обустроить лучшее будущее для Наталки. Мать плачет. Лимериха способна раздавить Голохвастова, лишь бы тот женился на ее красавице Гале. Мать плачет. И подпевает.

То есть в каждой из ее так называемых свекровей прежде всего выходит на первый план страдающая мать. Которая не то чтобы торгует родной кровинкой (это было бы слишком), а отчаянно строит будущее своего ребенка. Печется о его дальнейшем достатке, о куске хлеба на послезавтра.

И, таким образом, на фото разных лет (в этой книге) героини Борисоглебской именно такие: не злые, а искренние, не страшные, а откровенные.

Этот материнский костяк в характерном репертуаре Борисоглебской, - конечно, продолжение ее личной жизненной линии. Той линии, на которой и подарки судьбы, и большие потери.

Кстати, первая версия названия книги - "Доля і недоля". И, как мне представляется, это был довольно удачно угаданный парадокс ее актерства, метаморфоза ее времени, а также драмы ее материнства.

Анна Борисоглебская потеряла двоих детей. В 1919-м после родов от заражения крови умерла ее дочь Соня (она была талантливой актрисой). В 1920-м самоубийство совершил ее сын Александр…

Жестокая эпоха и жестокие испытания матери. А еще - большая трещина в семье. То, что привело к разводу с мужем Петром Яковлевичем Рокитянским (он был врачом).

В общем, почти каждый эпизод судьбы Борисоглебской воспринимается читателем сквозь призму факта, документа, научного исследования, газетной рецензии, зрительского отзыва, личных записок актрисы. То есть это коллаж и одной судьбы, и целой театральной эпохи.

Отдельный раздел в книге посвящен потомкам Борисоглебской. Тем, кто оказался за океаном, в Америке. Раздел так и называется - "Родовід Ганни Борисоглібської у діаспорі США". Свидетельства очевидцев и рецензии давних лет воссоздают образ ее младшей дочери - актрисы Елены Голицинской. Как отмечает автор, еще в 18 лет Лена повенчалась с Евгением Голицинским (дипломатом УНР, "назначенным стать послом Республики в США").

Двадцать лет разницы в возрасте между ними ничего не означали. Это была большая любовь. Дочь Борисоглебской ездила с мужем за границу, впитывала лучшие образцы европейской культуры. Как и мать, Елена Голицинская была предана сцене. В ее репертуаре пьесы В.Винниченко, О.Уайльда, Леси Украинки, Г.Запольской.

Елена Голицинская продолжала семейное актерское дело. Параллельно будто и полемизировала с репертуаром матери-характерницы. Поскольку, в отличие от нее, уже не играла "-их". Среди сценических свершений дочери, например, Мавка в "Лесной песне" или загадочная леди в "Идеальном муже" Оскара Уайльда.

Тем временем ее мать, Анна Борисоглебская, своим творчеством и захватила эпоху корифеев конца XIX в., и приблизилась к экватору ХХ в. (актрисы не стало в 1939 г.). Тогдашнее правительство, кажется, было внимательным к великой украинской характернице. Борисоглебской выделили большой загородный дом в Ворзеле - как подарок.

Она же зачастую выступала перед красноармейцами. Причем, судя по книге, составила целый реестр таких ответственных военных выступлений: в железнодорожном полку, для призывников, для Туркестанской дивизии, на маневрах в Рожеве. Писала об этом с юмором. Хотя была серьезной женщиной.

В общем, как мне представляется, ее творческой и целостной натуре была присуща этакая детализация - на сцене, в жизни. За ее массивными героинями в украинских пьесах все время проглядывают будто бы случайные, но важные смыслообразующие детали - элементы грима, костюма. Даже морщины на лице - чрезвычайная деталь ее сценической партитуры.

С 1925 г. эта выдающаяся характерница начала работать на сцене Киевского театра имени Ивана Франко. Играла в пьесах Мыколы Кулиша, Александра Корнейчука. В частности в "Платоне Кречете" она создала максимально убедительный образ матери Платона - Марии Тарасовны.

Старенькая женщина в клетчатой кофточке, черной юбке. Седые волосы зализаны назад. И какое-то страждущее выражение лица с глубоко посаженными тревожными глазами.

Эту ее мать критики и зрители воспринимали как личность реальную. Не надуманную драматургом-фантазером, а выхваченную вихрем жизни.

Ибо все ее роли, а такая мысль пронизывает книгу, именно и отличала чрезвычайная достоверность. Даже в тисках тоталитарного репертуара такие актрисы, как она, лепили-создавали полнокровные характеры "характерниц" из воздуха, из своего горького опыта. И не то чтобы оправдывали продукцию советских драмоделов, а все время играли вторым планом. Оставляя первый план, пропагандистский, где-то там, за кулисами абсурдной жизни.

Свекрови и матери Анны Борисоглебской на страницах книги Валерия Гайдабуры - не только фрагмент нашей богатой театральной истории, это еще и почва театральная, это еще и отборное зерно с украинского поля в то горькое время, когда там был урожай. Потому что свекровь - это зло время, а сцена - родная мать.