СТРАСТИ ПО АЛЬЯНСУ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ФИНАНСОВ

Тема «Украина и НАТО» сегодня заполонила отечественное информационное пространство. Конференции, семинары, «круглые столы», огромные публикации - все посвящено фактически одному вопросу: где наш дом - в Ташкенте или в Брюсселе? А на майском семинаре «Украина и НАТО: общественный взгляд на особые отношения», который проходил под эгидой Атлантического совета Украины, поразил сам список участников: 66 фамилий! Казалось, вся наша элита только и озабочена вопросом: ограничиться индивидуальной программой партнерства или таки вступить в альянс. Ну и что с того, что нас там не ждут? А если очень хочется? Вот как раз по поводу этой коллизии и хотелось бы поговорить.

Что нам делать с НАТО?

Полновесное социологическое исследование провел на сей счет в начале текущего года фонд «Демократические инициативы». Было опрошено 1200 респондентов из 11 регионов Украины. Какие же выводы можно сделать на базе представленных таблиц и диаграмм?

В целом по Украине 76% респондентов практически ничего не знают о НАТО, а еще 16% даже знать не хотят. Определили свое отношение к блоку лишь две социальные группы: столичная бюрократия и жители западного региона - Ивано-Франковская, Львовская и Тернопольская области. Так, на вопрос «Что есть, по-вашему, НАТО - агрессивный военный блок, оборонный союз или миротворческая организация?» только в Киеве более половины опрошенных имели об этом четкое «оборонное» представление. Зато в вопросе «Какая страна представляет собой наибольшую угрозу для Украины?» обе группы единодушны - Россия (Киев - 43%, Запад - 60%). В остальных регионах львиная часть населения (57-85%) образ врага еще для себя не сформировала.

Если столичный бомонд пока колеблется, отдать ли предпочтение внеблоковой державе (25%) или блоку с западными странами (23%), то Галичина сделала свой выбор - «дранг нах вестен» (50%). В общем же граждане Украины предпочитают иметь дело с первым вариантом (25%). На втором месте - блок с Россией и Беларусью (19%).

На вопрос «Имеет ли политика администрации Л.Кучмы цель вступить в НАТО?» просвещенная столичная публика ответила утвердительно (68%). Того же мнения и «західняки» (65%). Единодушны те и другие и в том, что участие в программе «Партнерство ради мира» укрепляет нашу безопасность (54 и 57%), тогда как средний украинский «партнер» затрудняется сказать что-то определенное (52%).

Ну и наконец при опросе: кто самый большой сторонник и противник вступления Украины в НАТО, определились два ярко выраженных лидера - Президент (21%) и коммунисты (31%).

Таким образом расклад общественного мнения в отношении быть или не быть нам в НАТО, с одной стороны, имеет четко выраженную лидирующую группу, но с другой, весьма расплывчат, если говорить о массовых предпочтениях. В этой связи я хочу оторваться от субъективных оценок и поговорить об аспекте проблемы, который совершенно выпал из поля зрения нашей политической и научной элиты. Для этого нам придется нырнуть в исторические анналы.

У истоков «холодной войны»

После второй мировой войны, писал 10 лет назад патриарх американских историков Артур Шлезингер-младший, создавались предпосылки формирования поистине уникальной биполярной системы международных отношений. Ведь по разным причинам такие ключевые ее участники, как потерпевшие военно-политическое поражение Германия, Италия и Япония, с одной стороны, и сильно ослабленные войной Англия и Франция, с другой, вынуждены были поступиться своими традиционными местами в ней. Но ни СССР, ни США к моменту начала формирования этой системы не имели достаточного опыта ведения внешней политики таких масштабов и испытывали острый дефицит в механизме взаимопонимания. В конце концов на первый план вышли догматизированные представления о мире и собственной роли в нем, а коммунистическое мессианство натолкнулось на глубоко укорененную его американскую ипостась. В результате два вооруженных до зубов слепых воина топтались в замкнутом пространстве и вели себя так, словно противник все видит и в любой момент готов напасть.

И сегодня эта точка зрения превалирует в западном миропонимании. Так, выступившие на майском семинаре посол США в Украине У.Миллер (историк по образованию) и контактный посол НАТО в Украине, советник посольства Канады Р. Ващук были едины в том, что главная проблема и того далекого, и современного периода - дефицит знаний друг о друге, и в первую очередь о стратегических целях. С этой точки зрения, полагают заокеанские дипломаты, НАТО - одновременно инструмент прошлого и будущего. Практически полностью солидаризировались с ними и советники посольств Великобритании и Нидерландов. Единственным диссонансом к дружному восхищению нынешним состоянием альянса стало выступление военного атташе французского посольства. Дабы понять подоплеку этого, необходимо кратко остановиться на одной весьма симптоматичной цепи событий полувековой давности.

Год 1944-й, штат Нью-Гемпшир. На Бреттон-Вудской конференции американский доллар объявляется мировой резервной валютой, функционирующей на принципах золотого монометаллизма - 35 долл. за тройную унцию золота.

Год 1946-й, Вашингтон. Начал действовать Международный банк реконструкции и развития.

Год 1947-й, Вашингтон. Приступил к операциям Международный валютный фонд.

Год 1949-й, Вашингтон. Подписан Североатлантический пакт.

Год 1955-й, Варшава. Подписан Варшавский пакт.

Со времен, обязательных для посещения политзанятий, мы прочно срослись с двумя постулатами: а) политика есть концентрированное выражение экономики; б) война есть продолжение политики другими средствами. Однако, по свидетельству того же Шлезингера, среди американских интеллектуалов также есть приверженцы подобных взглядов. Вполне понятно, что последние квалифицированы историком-либералом как ревизионисты. Но из тех же занятий мы прекрасно знаем, что, несмотря на ту страсть, с которой боролись с отступниками от единственно верного учения товарищи Ленин и Сталин, правы оказались не они. Посему на всякий случай предоставим слово заокеанским неоревизионистам.

Вашингтон, утверждают те, подталкиваемый потребностями господствующей в стране экономической системы, ступил на путь завоевания мирового экономического господства. Требуя открытых дверей для американской торговли и инвестиций, США задались целью интегрировать в свою экономику все мировое сообщество. А поскольку Советский Союз оказался серьезным барьером на этом пути, руководители США стали изображать его главным источником военной и идеологической угрозы. Апогеем «холодной войны» стала доктрина «звездных войн» Рональда Рейгана против «империи зла». Таким образом, этот курс не был просто ошибкой того или другого американского президента, а императивом экономической структуры.

Как видим, зарубежный ревизионист - по сути тот же отечественный марксист. И наоборот: отечественный либерал - это западный консерватор. Ну да Бог с ними, с этими оборотнями. Но вот что после смерти Рузвельта его второе «я» - Гарри Гопкинс - сказал Сталину: «Главным основанием политики президента Рузвельта, которую американский народ полностью поддерживал, была концепция, согласно которой США имеют интересы во всем мире, и интересы эти не ограничиваются Северной и Южной Америкой и Тихим океаном». Не знаю, повлияло ли сие откровение на действия Сталина или у него были иные заслуживающие доверия источники, но он вышел из Бреттон-Вудского соглашения и в своей колониальной империи ввел переводной рубль, то бишь создал рублевую зону. Теперь уж совместить две разновалютные территории можно было только через серьезную военную разборку, к которой все стали энергично готовиться. Североатлантический и Варшавский пакты лишь оформили сей факт юридически, причем второй имел место уже после смерти Сталина.

Вот мы и подошли к тому моменту, когда тезисы выступления полковника Ф.Монкобейги вполне впишутся в современную интерпретацию алгоритма «экономика?политика?военное обеспечение»

Экономика

и политика в эпоху диктатуры финансов

По мнению французского правительства, сообщил полковник, основная цель расширения НАТО - не только усилить стабильность в Европе, но и сделать Европейский союз одним из главных субъектов меняющегося мира. Одновременно следует усилить ответственность Европы за собственную безопасность в лице Западноевропейского союза, для чего: а) создать многонациональные вооруженные силы членов ЗЕС; б) разрешить им использовать структуры НАТО в Европе; в) гармонизировать распределение высших командных должностей в НАТО между США и Европой; г) осуществлять на указанных постах постоянную ротацию представителей европейских членов альянса.

Откуда же взялся столь махровый ревизионизм? А дело все в том, что в свое время у восточного генералиссимуса нашелся западный последователь - генерал, который также не согласился с валютной концепцией главного заповедника «желтого дьявола». Скопив около 20 млрд. долл. - весьма солидные по тем временам деньги, президент Шарль де Голль обменял их на этого самого «дьявола» и создал собственный золотой франк. На сей раз новый военный блок, правда, не возник, но все же пришлось перенести штаб-квартиру НАТО из Парижа в Брюссель.

Теперь, думаю, не столь уж трудно догадаться, что стоит за требованиями шираковской Франции усилить роль ЕС в натовских делах. Это, конечно же, «интересы» грядущей евро - единой валюты стран, подписавших Маастрихтский договор 1991 г. о создании на пороге второго тысячелетия нового, более тесного экономического и валютного союза. Франция, где по-прежнему сильны традиции голлизма, - едва ли не главный «закоперщик» новой денежной единицы.

Да и почему бы нет, коль доллар сегодня уже далеко не тот мужик в расцвете сил, каким его знали французская Марианна и другие леди в далеком 44-м. В разгар энергетического кризиса 1973 года из-за угрозы краха платежного баланса США была отменена фиксированная долларовая цена золота и на «зеленый» установили гибкий обменный курс. После чего начала разваливаться послевоенная система «обеспечения жизненных интересов» США и на передовые валютные рубежи вышли немецкая марка и японская иена. Скажем, иена, «до того» котировавшаяся по 360 штук за доллар, к 1994 году уже стоила меньше цента. Вообще же за два последних десятилетия амплитуда колебаний обменного курса доллара увеличилась в 5 раз по отношению к марке и в 3 раза - к иене. Сегодня мы - свидетели очередного витка их противостояния.

То, что особо высокий накал битвы наблюдается именно в денежной сфере, отнюдь не случайно. Мир вступает в информационную эру. Это значит, что приходит конец главному оружию индустриальной эпохи - ядерному, на смену которому идет информационное. Компьютерные вирусы, логические бомбы и прочие средства искажения и подавления вражеской информации, а также блокирования его телекоммуникационных сетей - вот что станет предметом грядущих договоров об ограничении стратегических вооружений. В сфере же экономики это означает бурное развитие абстрактных форм движения капитала - прежде всего финансовой как наиболее информативной его составляющей. При этом спекулятивные ее возможности многократно возрастают, если реализуются в основной глобальной валюте. А раз так, то и другие экономические группировки стремятся стать эмитентами всемирных денег, воспользовавшись довольно сложным финансовым положением нынешнего их донора. Именно эта подковерная борьба стоит за периодическими приступами и откатами запуска в мировой оборот новой евро.

Каким же образом описанные экономические процессы отражаются на трансформации НАТО? Да самым непосредственным. Ведь расширение НАТО за счет стран Центральной и Восточной Европы суть не что иное, как способ «расширенного» контроля со стороны США за действиями самого мощного экономического евроагента - Германии - и, в конечном счете, немецкой марки и будущей евро. Вот почему из трех возможных путей экспансии НАТО на восток - эволюционного, активной стабильности и стратегического ответа - был выбран именно второй сюжет.

Напомню, что, по терминологии ведущей исследовательской организации США «Рэнд корпорейшн», первый вариант экспансии предполагал прием новых членов НАТО параллельно или после их вступления в ЕС в течение 10 лет. Второй путь предлагал это сделать за 5 лет, не увязывая с присоединением к ЕС. Наконец, третий вариант увязывался с действиями России. Стало быть, второй вариант - самый быстрый, ибо не зависит ни от «плохого» поведения России, ни от высоких стандартов экономической готовности новых членов к интеграции в ЕС.

Франция суть сего маневра вполне осознает и потому пытается его дезавуировать с помощью автономизации системы европейской безопасности и уменьшения там американского влияния. Очевидно, не менее острая конкуренция развернется вокруг реализации таких «финансовых» требований к натовским кандидатам, как реорганизация и стандартизация вооруженных сил и боевых систем в соответствии с нормами НАТО, разработка в рамках госбюджетов долгосрочных программ закупок вооружений западного производства, реконструкция объектов военной инфраструктуры и т.п.

Мне остается в заключение привести одну любопытную таблицу. Как мы выяснили, военно-политическое положение той или иной страны во многом зависит от «твердости» ее валюты. В мировой экономической теории и практике для ее определения используются такие параметры, как дефицит бюджета, сравнение темпов прироста денежной массы и реального ВВП, ну и, естественно, темпы инфляции. Поэтому сравним соответствующие средние показатели за 1992-96 гг. Украины и основных групп европейских стран, а также России.

Как видно из таблицы, украинскую экономическую политику и, стало быть, ее валюту отличает чрезвычайная «мягкость» даже по сравнению с Россией, уж не говоря о странах с переходной экономикой. «Скромный» же усредненный дефицит бюджета не должен нас обольщать: по оценке Украинского центра экономических и политических исследований, при учете долгов бюджетным организациям и Пенсионному фонду он составил бы в 1996 г. не официальные 4,6% ВВП, а все 25. Посему как бы мы не стремились обойти своего главного «потенциального противника» в особом партнерстве с НАТО и уж тем паче в сроках присоединения к альянсу, «финансы» нам это в обозримом будущем не позволят. За желанную близость, как известно, надо щедро платить, причем желательно в твердой, а не мягкой валюте.