ПЕРВЫЙ ОСТАЕТСЯ

Прошедшие недавно президентские выборы в Словении оказались как бы вне главных новостей крупнейших мировых СМИ - возможно, еще и потому, что совпали по времени с внеочередными парламентскими выборами в Боснийской республике Сербской, как всегда, встревожившими мировое сообщество. Словения вообще не может рассчитывать на особое внимание к себе со стороны СМИ, ей в этом смысле везет куда меньше, чем другим бывшим югославским республикам. Но, вероятно, словенцы не променяют тот информационный вакуум, в котором они оказались, на преимущества ежедневных фронтовых сводок из Боснии или сообщения о перманентных политических кризисах в Сербии или Черногории. Словения, пожалуй, уже сегодня превратилась в обычную европейскую страну - страну, где журналисты ищут новости, а не новости - журналистов.

Но, чтобы понять, как это могло произойти, следует обратиться к результатам прошедших президентских выборов, на которых триумфальную победу одержал нынешний глава государства Милан Кучан. Впрочем, эти итоги были вполне предсказуемы. Еще за несколько месяцев до выборов словенские СМИ, как и пресса соседних стран, говорили о том, что словенский лидер не имеет никаких конкурентов. Но, с другой стороны, биография Милана Кучана отнюдь не является образцовой для лидера страны, собирающейся стать полноправным членом Европейского союза. Президент Литвы Альгирдас Бразаускас, например, объяснил свое нежелание баллотироваться на новый срок именно тем, что его биография выглядит непривлекательно с точки зрения будущей интеграции Литвы в Европу. Но Кучан был таким же руководителем республиканской компартии, как и Бразаускас: он занимал до провозглашения независимости высшие посты в словенской коммунистической номенклатуре. Более того, в отличие от Литвы, в Словении левые силы, на поддержку которых мог бы опираться Кучан, утратили власть практически сразу же после провозглашения независимости и сейчас составляют лишь небольшую часть словенского политического спектра.

Феномен Кучана в том, что он был первым. Самым первым. Еще думала о сохранении Югославии номенклатура республик СФРЮ, еще даже и не помышляли о распаде Союза не то что в Москве и Киеве, - в Вильнюсе и Таллинне, а Словения медленно, но верно превращалась в государство в государстве. Ее лидеры не делали громких заявлений о выходе из состава югославской федерации - они лишь создавали необходимую экономическую базу для этого. Уже в конце 80-х югослав, приезжавший в Любляну, мог ощутить себя в совсем другой стране - деньги были те же, а вот цены (и зарплаты) разительно отличались от хорватских (не говоря уже о сербских или македонских). В Белграде и думать не могли о многопартийности, в Москве косились на «неформалов», а в Любляне представители сформировавшейся политической оппозиции уже подумывали о будущих успехах на выборах. В Москве и Риге радовались тому, что перестали глушить «Голос Америки» и «Свободу», а в Мариборе и Портороже пресса писала без оглядки на власть… Милан Кучан был во главе этих процессов, но одновременно он останавливал чересчур нетерпеливых, участвовал в многочисленных переговорах по сохранению югославской федерации, словом, старался оставить у собеседников из Белграда впечатление, что все еще возможно - до того самого момента, как словенская делегация во главе с Кучаном покинула последний съезд Союза коммунистов Югославии. Тогда все поняли, что это и был последний звонок и Югославская народная армия начала готовиться к войне за сохранение СФРЮ. Какой была эта война, мы все хорошо знаем - как и то, что она практически не затронула Словению. Возможно, в этом также результат той многомесячной дипломатии, которая была главным смыслом деятельности Кучана во главе суверенизирующейся республики. Пока соседи растрачивали силы в военных действиях и отпугивали туристов, Словения возвращалась в «австровенгерский» регион своей прошлой истории - и сегодня в ее СМИ сообщений из Италии и Австрии намного больше, чем из Хорватии и Сербии.

Но важно отметить еще и другое. После провозглашения независимости этот мудрый человек почти сразу же отошел от практического руководства государством. Конечно, такую возможность давала ему словенская конституция, но ведь и она принималась не без участия президента! Все остальные национал-коммунисты стремились прежде всего править, как бы подчеркивая, что независимость страны была для них одним из методов упрочения собственной власти. Кучана в этом не обвинишь. До провозглашения независимости он имел куда больше власти, чем после нее. Но зато первый президент Словении стал как бы республиканским монархом, символом нации, воспоминанием о романтическом для словенцев начале 90-х, когда невозможное стало возможным. И, несмотря на то, что каждый словенец понимает - его страной сегодня реально управляют совсем другие люди - Кучан остается самым популярным политиком своего государства, опережая неизменно и премьера Янеза Дрновшека - также весьма неординарную личность в словенской политике - и лидера правых Янеза Яншу, которого какое-то время рассматривали в качестве возможного претендента на президентский пост, словом - всю политическую элиту страны. Кучан - над политическими конфликтами, над партийными спорами (став президентом, он приостановил свое членство в партии социал-демократов - наследнице бывшего словенского Союза коммунистов), и его моральный авторитет остается непререкаемым.

Словом, Кучан сделал для своей страны все, что смог, - привел ее к независимости кратчайшей и мирной дорогой и взял себе ровно столько власти, чтобы не испачкаться ею и остаться в истории словенцев их первым и лучшим президентом. Вместе с тем не стоит думать, что глава государства не помнит о своей «предыдущей» биографии - но он не столько стремится отказаться от нее, сколько теперь, с помощью своего авторитета, пытается изменить представление словенского общества о его недавней истории. Совсем недавно, во время одного из своих выступлений, словенский президент заявил, что считает себя лишь последним в президентском ряду, так как Словения имела государственные атрибуты еще с 1974 года (имелось в виду изменение конституционного устройства СФРЮ, значительно расширившее права республик). Таким образом, Милан Кучан хочет из символа завоевания государственности стать еще и символом преемственности между коммунистической элитой, создавшей преуспевающую социалистическую Словению, и новым политическим истеблишментом, интегрирующимся в Европу. Действительно - что зазорного в такой биографии?