МИР ВЕЛИКОЙ АЛБАНИИ

Продолжающийся в населенной албанцами сербской провинции Косово конфликт, превратившийся в нечто среднее между полномасштабной войной и этнической чисткой, гуманитарная катастрофа косовских беженцев, демонстрируемая в который уже раз, когда речь идет о постюгославском пространстве, неспособность международного сообщества остановить уничтожение мирного населения - все это не должно скрывать главного, теперь уже становящегося непреложным вывода из разворачивающихся событий: на политической карте Европы возникает - не может не возникнуть - новая геостратегическая сила - великая Албания. Как единое государство или как союз государств, как союз государств и самоуправляющихся территорий - пока еще неясно каким образом, - но именно албанцы уже через недолгое время начунт оказывать решающее влияние на ситуацию на Балканах - в регионе, от стабильности которого (и в этом легко было убедиться во время югославского конфликта) зависит и стабильность в Южной Европе, и стабильность на континенте в целом. Поэтому стоит уже сейчас посмотреть, что могут предложить албанцы миру сегодня, как выглядит их политическая элита, каково соотношение возможностей между североалбанскими и южноалбанскими лидерами в самой Албании, между албанской элитой в Тиране и лидерами албанцев в пока еще сербском Косово, между руководителями косовских и македонских албанцев…

Албания

После знаменитого бунта вкладчиков рухнувших финансовых пирамид, сделавшего Албанию надолго одной из самых часто упоминаемых в мировых новостях стран, это государство представляет весьма странную политическую и экономическую конструкцию. Собственно, это не новость. Албания поражала европейцев всегда, тем более в ХХ веке. Довоенный архаичный режим короля Ахмеда Зогу расплачивался с соседними государствами территорией в обмен на политическую и военную поддержку. После войны Энверу Ходже удалось построить здесь социализм, о котором и мечтать не могли самые ортодоксальные коммунистические лидеры советского блока, - строй абсурда, тотальной нищеты, полной герметичности, нелепого восприятия окружающего мира, превратившего Албанию в страну тысяч бомбоубежищ, изуродовавших прекрасные горные и морские пейзажи… И все же это во многом был еще и клановый социализм, обеспечивавший преимущество представителей более отсталого юга страны. Поэтому вполне закономерно, что «перестройка» наследника Ходжи Рамиза Алии привела к появлению на политической арене бывшего личного врача диктатора северянина Сали Бериши. Бериша, заявлявший о себе как о демократе и ставший первым президентом посткоммунистической Албании, высвободил укрощенную в коммунистические времена клановую энергию - и Албания быстро превратилась в страну, где под оболочкой политической конкуренции и межпартийной борьбы кроется состязание кланов, противостояние регионов… После начавшегося на юге бунта вкладчиков партия Бериши проиграла выборы социалистам - партии, созданной бывшими функционерами Албанской партии труда (АПТ). Лидер социалистов Фатос Нано стал новым премьер-министром страны, а полномочия нового президента Реджепа Мейдани оказались значительно урезанными. Но в Албании понимают, что этот проигрыш не означает политической смерти Бериши, по-прежнему контролирующего северные регионы страны. Сегодня этот контроль оказывается тем более важным, что именно северные регионы вовлечены в противостояние между косовскими албанцами и Белградом.

Косово

Каждый, побывавший хотя бы однажды в Албании и Косово, понимает, насколько условен лозунг о вхождении сербской автономии в албанское государство. Приемлемо говорить об объединении, может быть, даже и присоединении Албании к Косово… Ведь находившийся в составе титовской Югославии автономный край развивался совсем по-другим законам, чем ортодоксально-коммунистическая Албания. Оставаясь одним из самых бедных регионов СФРЮ, Косово, тем не менее, на себе ощутило преимущества «социализма с лицом Иосипа Броз Тито». К тому же в крае было - и остается до сих пор - весьма развито гастарбайтерство, значительные общины косовских албанцев живут в западных странах, а значит - в то время, когда их соотечественники в Албании могли передвигаться разве что между Дурресом и Тираной, косовские албанцы не просто посещали Германию или Швейцарию, но и подолгу жили в этих странах. Поэтому руководителям косовских албанцев куда проще объясняться с Западом, чем политикам в Тиране, поэтому косовские албанцы начали заниматься бизнесом в Албании намного быстрее и лучше, чем местные жители, поэтому лидер косовских албанцев Ибрагим Ругова - фигура, намного более понятная для Запада чем Сали Бериша или Фатос Нано.

Когда я впервые увидел Ругову - это было в Приштине в 1989 г., - его политическая карьера только начиналась. Литературовед, осмелившийся бросить вызов режиму Милошевича, исключенный из партии и бойкотируемый всей югославской прессой (за исключением разве что популярного словенского журнала «Мladina»), Ругова только вырабатывал свою концепцию сопротивления и собирал единомышленников в ставшем на многие годы штабом косовских албанцев небольшом одноэтажном здании Союза писателей Косово… Обаятельный интеллектуал в неизменном шейном платке, Ругова напомнил мне балтийских или украинских писателей, тогда также активно участвовавших в политической жизни своих стран. Однако, в отличие от многих коллег, Ругова оказался прежде всего политиком, выработавшим собственную концепцию - концепцию параллельного существования албанского общества в контролируемом сербами крае. Жизнь всего населения практически в подполье, где все свое - президент Ругова, правительство, школы, больницы, роддома, автоинспекция… В конце концов даже Слободан Милошевич был вынужден признать реальность этого параллельного существования: в прошлом году он подписал с Руговой соглашение о возвращении албанцев в государственные школы, так никогда и не осуществленное. И все же в самой концепции Руговы скрывалось разрушающее ее обстоятельство: за эти годы выросло целое поколение молодых людей, и не подозревающее, что оно живет в Югославии, не знающее сербского языка, никогда не соприкасавшееся с сербами. Создание Армии освобождения Косово (АОК) - естественная реакция этого поколения и конец стратегии, позволившей называть Ругову «балканским Махатмой Ганди». Хотя для Запада Ругова продолжает оставаться предпочтительной фигурой для албанско-сербского переговорного процесса, нетрудно заметить, что он уже не бесспорный лидер албанцев, что его влияние уменьшается с каждым днем. Рядом с Руговой у косовских албанцев появлются такие лидеры, как назначенный политическим представителем АОК многолетний политзаключенный профессор Адем Демачи, «серый кардинал» албанского сопротивления академик Реджеп Чося, обладающий значительными финансовыми возможностями премьер эмигрантского правительства Косово Бояр Букоши (с его именем связывают нередко финансирование АОК). Все эти политики придерживаются куда более радикальных взглядов, чем Ругова. Но для Албании все они - северяне, люди, куда более серьезно связанные с бывшим президентом Сали Беришей, чем с новым руководством в Тиране. Не случайно албанское руководство, с одной стороны, поддерживает соотечественников в Косово, а с другой - проявляет очевидную нервозность в связи с тем, что бывший президент может обратить ситуацию в свою пользу и даже попытаться вернуться к власти на волне усиления национального самосознания и озабоченности судьбой албанцев в Косово. Более того, реальным союзником Бериши в этом случае может оказаться АОК: если ее боевики будут вытеснены сербской армией и полицией из Югославии в Албанию, никто не поручится, что следующей акцией АОК не будет поход на Тирану с севера. Поэтому в Тиране заинтересованы в косовском урегулировании не меньше, чем в Белграде. Каким будет это урегулирование, сказать трудно, но уже очевидно, что появление на сцене АОК позволило Милошевичу начать «легальные» этнические чистки Косово по боснийскому образцу, что, возможно, позволит сербам сохранить за собой гораздо большую часть территории края - при его весьма возможном разделе, - чем это было бы при продолжающемся сохранении все увеличивающегося албанского населения Косово на местах его постоянного проживания. В случае же появления реально самостоятельного Косово - при любой его территориальной конфигурации - эта страна станет второй албанской республикой на Балканах, а не присоединится к Албании. Возможно, Косово сыграет для Албании некую особую роль, сравнимую с ролью Пьемонта или Галиции, но пока что это всего лишь предположения, которые тем не менее, наверное, очень страшат элиту в Тиране…

Македония

Определение судьбы Косово во многом может помочь решению албанского вопроса в Македонии - небольшой балканской стране, в которой албанцы уже составляют более четверти населения и, разумеется, имеют куда больший прирост, чем македонцы. Очевидно, что третьей албанской державы на Балканах уже не будет; это понимают, вероятно, и руководители македонских албанцев. Тем не менее в их взглядах есть значительные расхождения. Лидер самой крупной албанской Партии демократического прогресса (ПДП) Абдурахман Алити вполне интегрирован в нынешнюю «партию власти»: вместе с посткоммунистическим Социал-демократическим союзом(СДС) ПДП формирует нынешнее македонское правительство и в целом ПДП стремится к усилению влияния албанцев в македонском обществе, а не к структурным преобразованиям. Тем не менее именно к подобным преобразованиям призывает другой популярный албанский политик, глава Партии демократического прогресса албанцев (ПДПА) Арбен Джафери, на которого так любят ссылаться западные СМИ, когда нужно проиллюстрировать тезис о возможной «косовизации» Македонии. Джафери считает, что из государства македонского народа (в котором обеспечиваются права национальных меньшинств) Македония должна стать государством двух народов, ее конституция должна быть переписана по бельгийскому образцу, Македония должна стать федеральным государством и т.п. Вряд ли эти идеи осуществимы на практике в ближайшем будущем, но тем не менее нельзя не замечать того, что под влиянием событий в Косово настроения в среде македонских албанцев радикализируются, что дает возможность радикалам из партии Джафери рассчитывать на усиление своего влияния. Одновременно растет и популярность национальных партий в среде македонского населения: на назначенных на 18 октября парламентских выборах эти партии готовятся победить посткоммунистов и прийти к власти. Однако в случае вполне реального отсутствия у них программы взаимодействия с албанцами в оппозиции новому режиму могут оказаться уже все албанские политические силы, включая и местные власти в населенных албанцами крупных городах Македонии, таких, как Гостивар или Тетово… И тем не менее даже сейчас македонская политическая элита выглядит куда более способной к диалогу, чем элита в соседней Сербии.

* * *

В двух, помимо самой Албании, государствах Балкан албанцы превратились в один из определяющих политических, этнических, демографических факторов, без учета которых вряд ли возможно нормальное существование Сербии или Македонии. Вопрос даже не в том, хотят ли славяне и албанцы жить вместе или рядом, вопрос в том, что они должны научиться это делать. Только в этом случае «демографический успех» албанцев не будет априори приводить к раздраженному и упрежденному отношению к ним соседей, только в этом случае «великая Албания» станет не элементом риска в регионе, а основой его стабильности. «Албанский вопрос» должен быть решен так, чтобы албанцы не ощущали себя на Балканах второсортной нацией, и вместе с тем так, чтобы не была ущемлена сербская и македонская государственность, - ведь уже известно, что оставлять на Балканах обиженные народы - значит сеять семена новой войны…