ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВО

Если для императорской России генерал-губернатор был фигурой привычной и скорее подчеркивавшей особое значение территории, которой он руководил, чем назначенный по причинам чрезвычайным, то в России ельцинской генерал-губернатор появился в силу необходимости - хотя и территория, на которую его бросили, действительно особая для государства. Разумеется, должность руководителя управления ФСВ по Приморскому краю генерал-лейтенанта Виктора Кондратова называется по-другому - представитель президента РФ, однако объем полномочий, которыми Ельцин наделил своего представителя, столь широк, что о генерал-губернаторстве не говорит нынче только ленивый. Вместе с тем губернатор настоящий, всенародно избранный, Евгений Наздратенко, практически отстранен от дел и бросается от крайности к крайности - то пишет президенту письма с выражением преданности и любви, то грозит Кремлю переходом в оппозицию…

Если бы Наздратенко не было, его следовало бы выдумать. Конечно, кризис в Приморском крае, спровоцированный откровенно популистской и замешанной на клановой солидарности политике местных властей, - нелегкое испытание для российской экономики. Но вместе с тем именно в противостоянии Кремля и приморского губернатора может быть отработана эффективная модель воздействия на всенародно избранных правителей, ощущающих себя - именно в силу этого мандата - чуть ли не хозяевами удельных княжеств, которых «царь Борис» может, конечно, побранить, но не устранить. Примечательно, что нынешнее противостояние затронуло наиболее отдаленный регион страны - а если бы полем для эксперимента стала бы какая-нибудь область центральной России или одна из столиц, где у власти вполне мог бы оказаться человек типа Наздратенко - своевольный и непотопляемый?

Собственно, сравнение напрашивается само собой. Для создания прецедента отношений с российскими республиками Кремль выбрал два испытательных полигона - Чечню и Татарстан. Татарстанский опыт продемонстрировал, что разумный учет интересов республиканской элиты может позволить забыть об угрозе сепаратизма, как о страшном сне. Опыт чеченский продемонстрировал совсем иное: что в решительном противостоянии с новой элитой, противостоянии не на жизнь, а на смерть, Москва может и проиграть. И чеченская эпопея застыла несмываемым вопросительным знаком в конце российской Конституции. Однако республики всегда были неким особым вопросом, внушавшим беспокойство с тех самых пор, как Михаил Горбачев попытался - и не без успеха - использовать их в своем противостоянии с Борисом Ельциным. Области и края казались наиболее благополучными для Центра территориями, хотя и здесь возможность проведения всенародных выборов нередко ставила Кремль перед фактом сотрудничества с недавним «изгнанником из губернаторов». Так, Ельцин сместил екатеринбургского губернатора Эдуарда Росселя, носившегося с идеей Уральской республики. Россель отошел на заранее подготовленные позиции главы законодательного собрания области, а затем вернул себе губернаторский пост, создав собственный политический блок (его соперника поддерживало черномырдинское объединение «Наш дом - Россия»). Смещенный Ельциным с поста новосибирского губернатора Виталий Муха выиграл выборы через несколько лет после отставки… Тот же Наздратенко, возможно, предчувствуя скорый конфликт с Кремлем, провел досрочные выборы на фоне нарастающего энергетического кризиса и призывов к прямому президентскому правлению. Более того, даже сегодня в Кремле опасаются, что приморский губернатор способен победить, если провести новые выборы. Именно поэтому Москва тянет с его смещением. Ельцин предупреждает Наздратенко о неполном служебном соответствии, восстанавливает в должности главного политического противника Наздратенко в крае - мэра Владивостока Виктора Черепкова, посылает в Приморье комиссию за комиссией, наконец, вручает всю полноту власти генералу Виктору Кондратову - человеку, чужому в приморской элите, бывшему начальнику УКГБ УССР по Севастополю и замначальника УКГБ Одесской области. Но Наздратенко все еще губернатор, пользующийся безусловной поддержкой большей части краевой элиты. Он разговаривает с приехавшим из Москвы заместителем главы президентской администрации Евгением Савостьяновым тоном уставшего барина. «Я здесь губернатор!» - бросает он в ответ на вопросы об исчезновении бюджетных денег… А владивостокская пресса, полностью, кстати, контролируемая краевыми властями, между тем обсуждает вопрос о возможности провозглашения Дальневосточной республики в ответ на травлю губернатора. Вопрос, конечно же, теоретический, но и его постановка - пусть исключительно как шантаж, пусть для упрочения губернаторских позиций - демонстрирует, насколько хрупка сегодняшняя российская государственность. Ну не может же, в самом деле, любой конфликт центра и местных властей вызывать к жизни призрак сепаратизма?

Неровная тактика Кремля по отношению к приморскому губернатору демонстрирует, что в президентском окружении просто не могут пока прийти к окончательному решению: что может Ельцин сделать с руководителем, не назначенным им, но избранным населением данного региона? И как вести себя после того, как непокорный губернатор возвращает себе пост? В случае с Росселем особого скандала не было, так как он не был всенародно избранным губернатором, а став им, сохранил полную лояльность к Ельцину - но, в конце концов, Россель правит на родине президента. Избранного губернатора Кремль еще не отстранял и, похоже, просто не знает, как это сделать без последствий. Именно поэтому, если бы Наздратенко не было, его следовало бы выдумать. Именно сейчас может быть отработан эффективный действующий сценарий расставания с непокорным губернатором. Причем такого расставания, после которого опальный вельможа уже не сможет больше вернуться на политическую сцену - по крайней мере, в своем прежнем качестве. Если над Наздратенко удастся одержать победу, его коллеги по губернаторствам поймут, что они не небожители, в простые смертные, которым просто очень повезло. А небожитель в России - всего один. Просьба не беспокоить по пустякам. Но если по сложившейся ситуации героем выйдет приморский губернатор, то региональные элиты почувствуют себя хозяевами положения и возникнет закономерный вопрос: в чем смысл центральной власти, не способной навести порядок в собственной стране, включить свет, дать в дома горячую воду тогда, когда власть местная этого сделать уже явно не может? И, может быть, действительно, в этом случае каждой области можно зажить - пусть не формально, так фактически - неким отдельным государством с батюшкой-губернатором в центре внимания?

Пока что Кремль делает все возможное, чтобы не допустить подобное развитие событий. Костяк «генерал-губернаторства» Виктора Кондратова обрастает плотью власти.