Александр Разумков: «Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ЭТУ ВЛАСТЬ, НЕ ИЗМЕНИВ НИ ОДНОЙ ПОЗИЦИИ»

Возвращение Александра Разумкова во власть и назначение его единственным заместителем секретаря Совета национальной безопасности и обороны Владимира Горбулина было для всех неожиданностью. Для многих в Украине подобный шаг бывшего первого помощника Президента был связан с потенциальными или реальными потерями. С потенциальными - для тех лидеров политических команд, которые рассчитывали привлечь интеллект Разумкова на свою сторону во время предвыборных баталий, а реальными - в частности, и для «Зеркала недели», - поскольку в течение полутора лет руководитель Совета экспертов Центра экономических и политических исследований являлся постоянным автором и экспертом нашей газеты.

Александр Разумков в первом своем хождении в команду Президента специализировался на выработке публичной политической линии главы государства. Его отсутствие серьезно сказалось именно на этой части работы. Вот лишь один пример: по данным Центра независимых политических исследований Вячеслава Пиховшека, написанный в бытность Разумкова первым помощником абзац о борьбе с коррупцией после его ухода четырежды звучал в выступлениях Президента...

В своей нынешней роли Александр Разумков, занявший в украинской иерархии место Бориса Березовского, по всей видимости, будет заниматься несколько иными вопросами. В сферу его компетенции в СНБОУ входят три основных направления - экономическая безопасность, политическая стабильность внутри страны и украино-российские отношения.

Вместе с тем, несмотря на определенность круга обязанностей, второе пришествие Александра Разумкова во власть порождает много вопросов, ответить на которые может лишь сам политик. Мы обратились к Александру Васильевичу с просьбой ответить на некоторые из них.

- Когда «Зеркало недели» впервые писало о вашей отставке с поста первого помощника Президента Украины, то материал был озаглавлен «На политическую свободу - с чистой совестью!» Свобода продлилась полтора года, и вы, вернувшись во власть, перешли границу, за которой оставили «волю». Делали ли вы этот шаг с уверенностью, что там, «за границей», вам удастся жить в ладу со своей совестью?

- Для того чтобы ответить: можно ли жить в ладу со своей совестью, находясь во власти, нужно сначала приобрести какой-то опыт существования в ней на этом этапе. А вообще я убежден, что совесть - это почти биохимическая реакция на совместимость поступков, которые совершает человек, с его убеждениями. Что касается моего нынешнего состояния - в ладу я со своей совестью или нет на момент возвращения во власть, - то об этом могу вам сказать совершенно четко. Никакой болезненной реакции внутри себя не ощущаю, и мне кажется, что это связано со многими обстоятельствами.

Прежде всего, я возвращаюсь в эту власть, не изменив ни одной позиции, которую отстаивал во время нахождения в оппозиции. Меня пригласили таким, каким я был. Я специально не менялся для этого, не инициировал принятие этого решения. Во-вторых, я не считаю безнравственным возвращение во власть тогда, когда этой власти тяжело. Не хочу анализировать причины, почему все так случилось, но сейчас власти действительно тяжело. Если бы она сейчас набирала потенциал и я бы стремился к ней присоединиться, даже сохраняя собственные принципы, то в этом случае, особенно с учетом предыдущей истории моих отношений с властью, серьезный момент сомнений был бы.

Но, тем не менее, я отдаю себе отчет в том, что на первом этапе моральных потерь у меня будет больше, чем приобретений. Кроме того, понимаю, что в исполнительной власти не может быть оппозиции. Однако надеюсь, что внутри нее есть достаточно возможностей для того, чтобы выражать сомнения и альтернативные точки зрения до принятия решения. После их принятия, даже в случае внутреннего несогласия, я буду обязан выполнять их в полном объеме и строгом соответствии.

- Вы имеете репутацию человека, который генерирует идеи, как правило, конструктивного характера. Сложно поверить, что вы приняли предложение Президента занять этот пост без какого-то своего плана действий. Речь идет о привнесении новых идей в деятельность Совета безопасности, главы государства. Есть ли у вас такой план?

- Конечно, есть ряд интересных, на мой взгляд, наработок. Но раскрывать я их сейчас, конечно же, не буду, поскольку еще одно ограничение, связанное с вхождением во власть, заключается в добровольном отказе от авторского права на ряд идей и предложений. Поэтому все то, что было предварительно наработано, будет уточнено за счет массива информации, к которому я теперь получил доступ. В результате Президенту будет предложен очень конкретный и серьезный план неотложных мероприятий по стабилизации в важнейших сферах общественной жизни и экономики.

- За полтора года существования Центра политических и экономических исследований, который вы возглавляли, было проведено значительное количество глубоких анализов в тех важнейших сферах общественно-экономической жизни, о которых вы говорите. Эти результаты широко публиковались, равно как и те предложения, с которыми вы и Центр выступали в каждом конкретном случае. По всей видимости, средствам массовой информации будет сложно удержаться от соблазна сравнить взгляды тех времен и насколько они нашли отражение в действиях нынешней власти. Чистота эксперимента, безусловно, неоднозначна, поскольку один человек не может изменить все. Отсюда вопрос, и, наверное, самый главный: а дадут ли вам работать в этой команде?

- Конечно, один человек не может изменить всю власть и не может отвечать за всю власть. Тем не менее, прекрасно осознаю: я буду нести ответственность за все, что происходит в исполнительной власти, поскольку являюсь ее частицей. Здесь ничего неожиданного для меня нет. Однако попытаюсь максимально оставаться на тех позициях, которые у меня были и есть, и с них действовать. Удастся ли реализовать все это - покажет будущее. Коэффициент полезности моего пребывания на этом посту можно будет определить по тому, насколько будет улучшаться ситуация на тех направлениях, которые мне доверено вести.

Есть еще аспект, который я хотел бы подчеркнуть. Я убежден в том, что мое назначение не имеет общегосударственного значения. Но есть одна очень принципиальная деталь: впервые в эту власть входит оппозиция. Думаю, что в моем случае такое решение было Президенту принять на порядок сложнее, чем во всех остальных, поскольку были определенные межличностные отношения, которые прошли несколько этапов. Мне кажется, что сейчас власть находится в таком состоянии, когда она готова обратиться к оппозиции с предложением, которое, лично мне, преодолеть морально было очень сложно. Сформулировать подтекст предложений такого рода можно так: если вы такие принципиальные, если так хорошо знаете ситуацию и знаете, как ее изменить к лучшему, - берите часть власти, зону ответственности и меняйте. Я думаю, если люди или какие-то политические силы моральны, то отказаться от такого предложения очень тяжело. Это или слабость, в конечном счете, или страх перед властью, страх перед ответственностью, что вполне может быть. Оппозиция - полезна, необходима, и находиться в ней, со многих точек зрения, весьма непросто, но пребывание в таком положении не влечет за собой конкретной ответственности за ситуацию в стране. Взять на себя ответственность - достаточно сложно. В оппозиции на сегодняшний день есть много конструктива, и ее необходимо привлекать к конкретному решению конкретных проблем, существующих в стране. Но, конечно же, это не должно распространяться на те силы, которые представляют радикальное крыло оппозиции и взгляды, полностью несовместимые с направлением действий нынешней власти.

- Часть людей, сотрудничавших с вами в УЦЭПИ, перейдет в штат Совета национальной безопасности и обороны?

- Да. Часть людей перейдет со мной, а часть людей не согласилась пойти с нами в силу идейных убеждений и несовместимости с данной властью.

- А сам Центр будет вами сохранен?

- Обязательно.

- Тот факт, что Президент сделал вам предложение занять этот пост, свидетельствует о том, что он, по крайней мере на этом этапе, будет вас поддерживать. Есть ли у вас еще в этой власти люди, на которых вы можете опереться?

- Есть. В общем-то, наше пребывание в оппозиции связано с несколькими этапами. Был период очень сильного давления, прессинга, когда нас пытались сломить. Это было тяжелое испытание, в том числе и моральное, поскольку давили коллеги. Но в этой власти были люди, которые всегда сохраняли дружеские отношения и никогда не отворачивались, опасаясь, что это может иметь для них очень неприятные последствия, если их уличат в том, что они общаются со мной.

- Поддерживали ли вы отношения в течение этих полутора лет с секретарем Совета национальной безопасности Владимиром Горбулиным? Как он воспринял ваше назначение, и как складываются ваши отношения с новым патроном сейчас?

- Отношений мы эти полтора года не поддерживали. Сейчас у нас отношения - доброжелательные, конструктивные и деловые. Я считаю, что такими они и должны быть. Владимир Павлович эту ситуацию воспринял нормально и, насколько я знаю, предложение мне от Президента поступило после того, как оно было оговорено с Владимиром Горбулиным.

- Комментируя ваше назначение, многие средства массовой информации увязывают вас с бывшим премьером и называют «человеком Марчука». В моем представлении, быть чьим-то человеком можно в двух случаях: если ты разделяешь полностью взгляды этого политика или если ты ему чем-то обязан. Разделяете ли вы взгляды Евгения Марчука и чувствуете ли вы себя в чем-то ему обязанным?

- Я слишком давно не видел Евгения Марчука для того, чтобы разделять его взгляды. Должен сказать, что у нас были неплохие отношения с Евгением Кирилловичем. Надеюсь, что они останутся и в дальнейшем точно так, как у нас были нормальные отношения со всеми силами, которые объективно оценивали ситуацию и пытались, разобравшись в том, что происходит, предложить какие-то конструктивные действия.

А насчет обязанностей, я с полной ответственностью должен сказать, что не чувствую их ни перед кем за прошедшее время, кроме как перед теми людьми, которые были со мной в тот период, когда мы переживали сложные времена достаточно тяжелой борьбы.