На этой неделе грузинские протестующие прошли к парламенту страны против нового закона об «иностранных агентах». Они несли плакаты «Нет российскому закону!» и осуждали дух автократии и империализма, который теперь прочно ассоциируется с влиянием Москвы на регион. Об этом пишет The Guardian.
Судя по всему, закон, против которого они выступали, являлся местной инициативой, чтобы позволить правящей партии «Грузинская мечта» расправиться с гражданским обществом и победить на предстоящих выборах. Но близость этой партии к Москве и сходство с пресловутым российским законом против «иностранных агентов» объединили присоединившихся к протестам грузин.
«Все знают, что Россия здесь непопулярна, – сказал Корнели Какачиа, профессор Тбилисского государственного университета и директор Грузинского института политики в Тбилиси. – И [протестующие] также хотят показать грузинам, что будет результатом этого [закона]. Только посмотрите, что произошло с Россией».
От Еревана до Кишинева и от Тбилиси до Астаны вторжение в Украину усилило опасение российской агрессии и заставило страны, считающиеся союзниками, по крайней мере, переоценить роль Москвы как стабильного партнера. И это ускорило тенденцию среди молодежи, родившейся после распада Советского Союза, к более активной позиции против российского влияния в регионе.
«Россия потеряла свою мягкую силу, – сказал Какачия. – Они уже не знают, как этим пользоваться с оседями. Они просто используют эту жестокую силу».
Действия России имели во многом отрицательные последствия: Украина получила беспрецедентную военную помощь от возглавляемой коалиции США; Финляндия и Швеция подают заявки на членство в НАТО; Запад продемонстрировал неожиданную силу духа, накладывая санкции на Москву и противодействуя использованию российских энергоресурсов.
Среди ближайших соседей Москвы многолетняя работа по воспитанию политических элит, развитию опоры на российские гарантии безопасности и прищепление ностальгии по Советскому Союзу также была поколеблена действиями России в Украине.
«Как вы живете рядом с таким токсичным государством?, – сказала Наргис Кассенова, директор программы из Центральной Азии Центра российских и евразийских исследований Дэвиса Гарвардского университета, говоря о Казахстане. – Это сложно, потому что уязвимости велики, и они повсеместны. Мы не можем уехать из региона, и нам нужно жить рядом с Россией навсегда. Итак, нам нужно найти некий modus vivendi. Это нелегко, но, возможно, это хороший шанс создать суверенитет и частично отсоединиться от России».
В 2020 году Владимир Путин договорился о прекращении огня между Арменией и Азербайджаном в войне за Нагорный Карабах. Урегулирование дало Москве военное присутствие в 2 тысячи миротворцев и показало Путина как ловкого переговорщика.
Сейчас, когда внимание Москвы твердо сосредоточено на Украине, напряженность снова растет в оставшемся позади вакууме и Азербайджан, похоже, сейчас смел из-за бездействия России. С декабря азербайджанские прокси заблокировали единственный сухопутный коридор в регион Нагорного Карабаха, что привело к дефициту продовольствия и электроэнергии. А российский контингент, отстраненный и потенциально плохо обеспеченный, не вмешался.
«Россия не только отвлекается, но и просто ошеломлена неудачным вторжением в Украину, – сказал Ричард Гирагосян, руководитель Центра региональных исследований в столице Армении Ереване. – Россия потеряла дипломатическую инициативу по Армении-Азербайджану, а также по Нагорному Карабаху».
Но Армения оставалась сильно зависимой от России по вопросам безопасности, энергетики и торговли, количество которых почти удвоилось за последний год. Прямой вызов российскому влиянию в стране был бы самоубийством, сказал Гирагосян. В то же время отношения стали гораздо более непредсказуемыми.
«Для Армении Россия предстала как гораздо более серьезный вызов, – сказал Гирагосян. – Проблема состоит в том, что Россия стала ненадежным так называемым партнером, а ОДКБ потерял смысл».
Хотя Россия, казалось, отвлекается от некоторых своих внешних интересов, усилила давление в других странах, пытаясь шантажом заставить своих лидеров лояльности или даже спровоцировать новый «украинский сценарий».
В Молдове президент Майя Санду предупредила, что Россия планирует государственный переворот.
«План предусматривал диверсии и военно подготовленных людей, переодетых в гражданских лиц, совершавших насильственные действия, нападения на правительственные здания и захваты заложников», – сказала Санду в прошлом месяце во время пресс-конференции, на которой она призвала к усиленным мерам безопасности.
СМИ поддерживаемого Россией сепаратистского региона Приднестровья утверждают, что была сорвана попытка убить его лидера, а США также предупредили, что «российские актеры, некоторые из которых имеют нынешние связи с российской разведкой, стремятся устроить и использовать протесты в Молдове как основу для разжигание сфабрикованного восстания против молдавского правительства».
«Россия организовала энергетическую зависимость, зависимость от церкви, медиа, используя гибридную агрессию, – сказал Юлиан Гроза из Института европейской политики и реформ в Кишиневе. – С момента начала войны в прошлом году все риски безопасности со стороны России возрастают. Империалистические амбиции России, очевидно, относились не только к Украине, но и к усилению контроля и расширению влияния, в том числе в Молдове».
Хотя так было до войны, сказал он, угрозы «украинского сценария» теперь поступают непосредственно от чиновников России, а не только от пропагандистов.
Как он и другие отметили, это оттолкнуло тех, кто симпатизировал России, и Молдову уменьшить свою зависимость от российского газа, несмотря на высокие затраты, и усилив контроль правоохранительных органов. В более широком плане российская стратегия перешла к тактике сильной руки, а не к более изощренным способам распространения влияния.
«России приходилось все больше и больше отказываться от стратегии использования мягкой силы и рычагов влияния… она никогда не была такой мягкой, но им не нужно было все время полагаться на принуждение, – сказал Боб Дин, эксперт из региона, старший научный сотрудник аналитического центра Института Клингендала. – В Молдове они культивировали связи со многими политиками, они массово присутствуют в СМИ, много российского контента ретранслируется, и среди значительной части населения было настоящее расположение».
«Все это очень быстро уменьшается из-за агрессии против Украины», – добавил он.
В Центральной Азии, в которую входят некоторые из самых преданных партнеров Москвы, война также повлияла на имидж России, сказал Темур Умаров, сотрудник Фонда Карнеги за международный мир, базирующийся в столице Кыргызстана Бишкеке.
«Для некоторых людей [Россия] казалась относительно стабильной – теперь ее воспринимают больше как непредсказуемую страну, которая больше не является образцом для подражания, которому все хотят подражать», – сказал он. По его словам, разрыв поколений во взглядах на Россию был особенно заметен, поскольку молодые люди «много размышляют об истории своих стран».
В то же время, добавил он, политическое руководство сохранило огромный элемент доверия российским политическим элитам.
«Мы видим, что страны очень прагматические и используют текущие экономические изменения для собственного блага», – сказал он, указав на рост экспорта из Казахстана и Кыргызстана в Россию, а также соглашения по газовому сотрудничеству с Казахстаном и Узбекистаном.
«Страны Центральной Азии хотят сделать достаточно, чтобы не попасть во вторичные санкции, и получить как можно больше возможных бонусов из всего экономического кризиса», – сказал он.
Лидеры стран, еще больше зависящих от Москвы, такие как Таджикистан Эмомали Рахмон, выдвинули эмоциональные требования относительно большего «уважения», включая внимание со стороны Путина и инвестиции.
Россия заметно активизировала свои дипломатические связи с регионом: в 2022 году Путин посетил все пять стран Центральной Азии и провел более 50 встреч (онлайн и личных) с лидерами Центральной Азии.
«Поскольку западное направление для России закрыто, их больше интересует Центральная Азия, – сказала Кассенова. – Мы видим гораздо больше внимания со стороны России, больше визитов на высоком уровне ко всем государствам Центральной Азии. Их мир свернулся – они не могут работать и что они могут делать. И в Центральной Азии они могут работать».