Сын моей знакомой панически боится ТЦК. Настолько, что сидит в арендованной квартире и не выходит на улицу. Квартиру для него арендовала подруга. И хозяева даже не догадываются, что там живет не только она.
Моя знакомая озвучивает мне набор клише о «не родившихся для войны», о военном положении, а не войне, о сыновьях депутатов, майских шашлыках и лжи власти, о брони для цирков и футбольных клубов, о купленных выводах ВВК и далее по списку.
Часть ее утверждений абсолютная правда. Именно поэтому так сложно дискутировать. Потому что в чистой теории общественный договор предусматривает честность обеих сторон. Но только в теории.
Мой друг на два года младше ее сына по паспорту. И на десятки лет старше фактически. Сейчас он работает нелегально. Ну, как нелегально? Просто без оформления документов, с зарплатой на руки раз в неделю.
Руки у него золотые. Производство полезных военных штук в маленьком городке в центральной части страны. Наверное, более преданных работников там никогда не было. Он понимает важность каждой детали и никогда не спешит домой. Но и спешить ему на самом деле некуда.
Его мучает головная боль. Особенно в те дни, когда он не может заснуть. Хотя, если уснуть удается, его накрывает ужасами, после которых он целый день пытается справиться с тремором и сердцем, вылетающим через уши. На самом деле ему давно пора показаться психиатру. Но он не может себе этого позволить, хотя понимает, что без таблеток уже не вытягивает.
Есть всего несколько человек, с которыми он может поговорить откровенно. Но и это уже не спасает. Спасает работа. Однообразная, но чрезвычайно важная. Именно она не дает окончательно сорваться.
Он пошел воевать по контракту еще тогда, когда войну называли АТО. Совсем юным. Ничего, кроме войны, в жизни и не видел. Несколько контрактов. Несколько ранений. Последний контракт закончился за несколько недель до начала полномасштабного вторжения. Он так и не успел разобрать вещи, потому что 24 февраля уже был в военкомате. Одна бригада, потом другая. Оборона, наступление, снова оборона. Снова ранение, контузия, контузия, контузия. После последней он начал бредить. Слышать самолеты, которых нет, пытаться отражать вражеские атаки среди ночи на ППД.
Его подразделение сильно потрепали, и каждый человек был на вес золота. После очередного выхода он просто потерял сознание и наконец попал в больницу. Целую неделю провел в тишине и покое под капельницами. На его направлении это было слишком долго. Большинство уже через три дня возвращались в строй. Несколько раз подавал рапорт на ВВК, надеясь попасть на нормальное лечение. Но командир тянул и тянул.
На ВВК он попал, когда в очередной раз утратил связь с реальностью и побратимы начали дергать командира, потому что шансы на то, что он положит их, перепутав с орками, увеличивались каждый день. Ну, а что такое ВВК в прифронтовой зоне, знают все, кто с этим сталкивался. Бойцы там бывают или годными, или мертвыми. Мертвым он не был. Поэтому психиатр не нашел ни одного повода отправить его на лечение. В другие кабинеты он не пошел. Но и в часть не вернулся.
Уже несколько месяцев он в СОЧ (самовольное оставление части). Это означает, что он — вне закона. Не может устроиться на работу, обратиться за медпомощью. И это превращается в замкнутый круг. Для того чтобы вернуться в строй, ему нужна помощь психиатра, а чтобы ее получить, надо легализоваться. Впереди у него два варианта — или всю жизнь скрываться, или суд.
Вариант первый он даже не рассматривает. Потому что единственное, чего хочет всю свою взрослую жизнь, — защищать страну.
Вариант второй не дает шанса пройти лечение и вернуться в строй. Если верить информации от компетентных людей, с 24 февраля 2022 года случаев вынесения судами оправдательных приговоров в отношении лиц, совершивших СОЧ, нет. Дела заканчиваются или направлением обвинительного акта в суд, или, если лицо изъявило желание вернуться в ряды ВСУ и защищать государство, закрываются, и человек моментально возвращается к выполнению боевых задач.
Поэтому он пока не видит какого-либо выхода и хватается за работу как за последний шанс быть полезным.
Эта история, к сожалению, не уникальна. Реальные цифры о СОЧ нигде не озвучиваются. Многие случаи командиры пытаются скрыть, до последнего надеясь решить проблему самостоятельно. По данным военных, с 2022 по 2024 год (по состоянию на конец апреля) СОЧ — около 70 тысяч. По данным следствия, — немногим более 50 тысяч, за этот год — 6 тысяч зафиксированных случаев. И, к сожалению, эти цифры будут расти.
У каждого из военных или волонтеров есть истории, которые они не предают огласке. И это истории не о тех, кого силком запихнули в бус ТЦК и кто при первой возможности дал деру. Нет, это истории о самоотверженных, мотивированных, но невероятно уставших бойцах. Бойцах, имеющих награды, многочисленные ранения, смелые военные операции в прошлом. Бойцах, которые выложились на все сто. И даже больше. И которых некому заменить в условиях войны.
Мобилизация, мягко говоря, идет вяло. И здесь, безусловно, самая большая вина лежит на государстве, которое не прокоммуницировало, не прописало четкие правила, не обеспечило защиту военнослужащих. Большинство тех, кто идет в войско, понимает, что сейчас это — билет в один конец. Потому что сроки демобилизации не определены. Но и определить их, не имея замены, нереально. И этот замкнутый круг мало чем отличается от того, в котором оказался этот боец.
Но разве мы воюем за конкретную фамилию, которая не справилась с процессом мобилизации? Ну, хорошо, не за одну. За несколько десятков фамилий? На кону сейчас существование страны. Абсолютно без преувеличения. И существование страны зависит не от президента, не от Главкома, не от ТЦК, не от ВВК. Оно зависит от тех, кто должен наконец встать и сказать: теперь моя очередь. Благодарю, ребята, что дали время на подготовку. Мы пришли вас заменить. Круто, если мы сможем встать в один строй с вами. Но если вам требуется время на отдых, это будет честно. Мы справимся так же, как справились вы.
И знаете что? Абсолютное большинство после передышки снова вернется в строй. Свободными людьми. А не рабами обстоятельств.
А от президента, Главкома и далее по списку зависит другая важная вещь — открыть рот и честно сказать, что мы — на пороге катастрофы. Что очередные майские шашлыки — это иллюзия, не имеющая ничего общего с реальностью. Что нам придется приложить все силы, чтобы страна не превратилась в сплошной Бахмут. И что государство на этом этапе не может гарантировать той степени свободы, которой нам бы хотелось. Не спускать это на исполнителей, вызывая шквалы эмоций. А заключить новый общественный договор. Честный. Без карт в рукавах.
Это должен быть откровенный взрослый разговор. Без желания понравиться или заработать политические баллы. Потому что пока мы будем играть в прятки, прятаться будет негде. Абсолютно всем.