Война в Украине еще десятилетиями будет источником интереса и изучения для историков. Даже сегодня, через два года, появляются исследования некоторых важных моментов, которые характеризовали первые дни конфликта, и проливающие свет на запутанный клубок появлявшихся в то время новостей, пишет старший научный сотрудник программы «Переосмысление Великой стратегии США» в Центре Стимсона, Вашингтон Эмма Эшфорд в колонке для The Guardian.
Военные аналитики, например, уже смогли реконструировать некоторые из наиболее важных сражений первых дней войны, показав, насколько случайной и критической была неспособность России создать плацдарм в аэропорту Гостомель под Киевом для хода войны, когда история легко могла пойти другим путем.
Другое исследование, опубликованное на прошлой неделе историком Сергеем Радченко и политологом Самуэлем Чарапом, сосредотачивается на малоизвестных, но важных мирных переговорах, состоявшихся между Россией и Украиной весной 2022 года по прекращению конфликта. Эти переговоры, проходившие преимущественно в Стамбуле, стали центром внимания критиков войны в США, часто утверждающих, что Запад, и особенно тогдашний премьер-министр Великобритании Борис Джонсон, саботировал эти переговоры и препятствовал успешному прекращению огня. Владимир Путин выдвинул подобный аргумент в своем печально известном интервью Такеру Карлсону.
Как показывают Чарап и Радченко, реальность несколько сложнее. Джонсон не саботировал непосредственно соглашение о прекращении огня весной 2022; на самом деле не было никакого соглашения, готового к подписанию между Россией и Украиной. Обе стороны не пришли к согласию ни по территориальным вопросам, ни по уровням военных вооружений, разрешенных после войны. Позиция Украины на переговорах требовала гарантий безопасности, которые западные государства не спешили предоставлять. Кроме того, существовали внутриполитические вопросы внутри Украины, связанные с российскими требованиями о «денацификации», с которыми нужно было считаться.
В то же время, статья показывает, что многие противоположные нарративы — о том, что ни Украина, ни Россия не желают вести переговоры, или о том, что членство Украины в НАТО не важно для России — также неправдивы.
Обе стороны смогли договориться о некоторых значительных уступках, в основном вокруг вопроса послевоенного порядка европейской безопасности, и они готовы к переговорам, даже в условиях продолжающейся жестокой войны. И хотя существуют другие причины, по которым переговоры провалились, обещания западных обязательств, несомненно, сыграли определенную роль в подрыве украинской готовности договориться в то время.
Короче говоря, история того, почему эти переговоры провалились, может оказаться полезной для подрыва абсолютистских нарративов, которые стали доминировать в разговорах о войне, а также для размышлений о будущем конфликта.
Во-первых, нарратив, представляемый Чарапом и Радченко, четко подчеркивает, что и россияне, и украинцы считали вопрос присоединения Украины к НАТО важным. Будет ли Украине разрешено принадлежать к НАТО или Европейскому Союзу? Станет ли Украина нейтральной страной, и что это может означать ее способность защищать себя? Многие из самых ярых сторонников Украины в Вашингтоне и в Восточной Европе неоднократно утверждали, что расширение НАТО и вопросы потенциального вступления Украины в альянс не имеют ничего общего с решением России о вторжении, которое они, как правило, объясняют культурным шовинизмом или имперскими мечтами. Однако во время первых конкретных переговоров по этой теме обе стороны сосредоточились не на территориальном урегулировании, а на общей картине послевоенных стратегических вопросов. Очевидно, что они сочли эти вопросы важными.
Во-вторых, эта история опровергает представление, что ни Украина, ни Россия не желают вести переговоры или рассматривать компромиссы для того, чтобы закончить эту войну.
Некоторые западные сторонники Украины указывают на крайние заявления российских элит, утверждая, что этот конфликт не может быть завершен путем переговоров — Россия никогда не успокоится, пока не одержит победу. Однако эти ранние переговоры отчетливо опровергают это утверждение. Обе стороны представили свои требования и обменивались проектами, идя на уступки по определенным вопросам. Понятно, что окончательное соглашение так и не было достигнуто. Но уже во время этого процесса были заметны уступки, начиная от предложения России о том, что статус Крыма может быть открыт для переговоров и заканчивая спорами между двумя сторонами по поводу численности послевоенной украинской армии.
Изучающие политологию знают, что это характерно для многих переговоров, связанных с конфликтами. Обе стороны в войне имеют свои предпочтения и интересы, и любой мирный процесс должен учитывать эти противоположные точки зрения. Война в Украине не уникальна и не исключение. Первые переговоры, возможно, и провалились, но это свидетельствует о том, что в будущем компромисс может быть достигнут при благоприятных обстоятельствах.
Третий и более важный момент — особенно для тех из нас, кто живет на Западе, состоит в том, что история стамбульских переговоров освещает несколько пустой характер лозунгов «ничего об Украине без Украины», которые так любят западные политики. Метатели бомб типа Илона Маска технически ошибаются, когда утверждают, что Запад торпедировал конкретное мирное соглашение весной 2022 года; однако они правы в более широком философском смысле: скептицизм западных лидеров по поводу намерений России, их приверженность делу помощи Украине и призывы к Киеву продолжать борьбу способствовали тому, что правительство решило продолжать воевать, а не вести переговоры.
Опять же это не слишком удивляет тех, кто внимательно следил за конфликтом. Но это свидетельствует о том, что западным лидерам следует прекратить предполагать, что между Украиной и ее западными сторонниками нет разногласий в интересах. Если западные политики смогли убедить украинских лидеров продолжать борьбу в 2022 году, они могут предложить советы по вступлению в переговоры в 2024 году или позже.
Как недавно сказал Адам Смит, демократ, возглавляющий комитет по вооруженным силам Палаты представителей Конгресса США, это в лучшем случае лукавство: «Я слышал эту фразу — ничего об Украине без Украины. Простите меня. Это смешно для любого американского дипломата или человека, занимающегося политикой в США. У нас есть партнеры по всему миру, и да, мы прислушиваемся к ним, но когда мы оплачиваем счета, когда мы тратим там столько денег, мы имеем право голоса».
История Чарапа и Радченко не лишена проблем. Сами авторы, возможно, боясь переступить границу, слишком перегибают палку, анализируя причины провала переговоров.
Но поиск виновных, в конце концов, имеет меньшее значение, чем то, что, как доказывает этот материал, все стороны думают о финале войны в Украине. И хотя это история неудачных переговоров, она может помочь опровергнуть некоторые нарративы, стоящие на пути предстоящих переговоров между Украиной и Россией, и помочь нам понять сферы, открытые для переговоров, и вопросы, решить которые будет гораздо труднее.