Во второй части интервью с министром социальной политики Мариной Лазебной мы говорили о том, собирается ли Минсоцполитики вернуть себе утраченный функционал в сфере занятости; когда и с какими полномочиями будет запущена давно анонсированная Государственная социальная служба; о 42 тысячах детей из интернатных учреждений Минобразования, отправленных на время карантина по домам без какой-либо проверки способности семей заботиться о них и без уведомления об этом служб по делам детей, а также о том, как министр социальной политики видит сферу защиты прав ребенка.
Обладая личной экспертизой в ряде вопросов, например, пенсий и занятости, министр, безусловно, не может одинаково хорошо разбираться во всех сферах деятельности вверенного ей министерства. Например, Марина Лазебная честно признается, что сфера защиты прав ребенка - не ее конек, хотя сейчас она и пытается в этой теме разобраться. Поэтому очень важна крепкая экспертная команда, ведь, как говорится, короля делает свита.
Назначения, увы, вызывают немало вопросов. Руководящие посты часто занимают люди, которые либо никогда не имели отношения к социальной политике вообще, либо непосредственно к сфере, руководство которой им теперь поручено. Это касается как заместителей (первый замминистра социальной политики Евгений Котик, отвечающий за вопросы социального страхования, в прошлом - налоговик; Борис Лебедцов не из команды Марины Лазебной, он назначен Кабмином - выходец из Партии регионов и бывший первый замглавы Черкасской облгосадминистрации, ведает сейчас в министерстве социальными услугами и детьми; Татьяна Сальникова, ранее бывшая главой "Украинской ассоциации администраторов пенсионных фондов", отвечает за второй уровень накопительной системы и… евроинтеграцию), так и директоров некоторых директоратов. Например, Руслан Колбаса, много лет возглавлявший департамент по защите прав детей, не проявил себя как человек, обладающий стратегическим мышлением, - все показатели защиты прав ребенка за время его работы ухудшились. Но теперь он возглавляет профильный директорат, призванный заниматься разработкой политики в сфере. Выглядит несколько странно.
Но говорить о команде министр не захотела...
Об утраченном и отложенном: занятость и Госсоцслужба
- Намерено ли Минсоцполитики вернуть себе функционал в сфере занятости, оплаты и охраны труда, переделенный при предыдущем министре?
-Меня все об этом спрашивают. Занятость - экономическая категория, это факт. Создать рабочие места можно лишь при определенных стимулах в экономике и благоприятном инвестиционном климате.
Но есть и другая сторона. Вот, например, сейчас у нас карантин. Когда он закончится, люди, приученные работать, будут выходить на рынок труда максимально сами. Но есть те, кому сделать это очень трудно.
У нас есть восемь категорий, которые мы называем неконкурентными на рынке труда. Среди них те, кто у нас в программах помощи одиноким матерям, многодетные родители, люди с инвалидностью, малообеспеченные, молодежь. С точки зрения выхода на рынок труда этих категорий, я считаю, что занятость должна быть объединена с социальной политикой, и тут функция Госслужбы занятости больше социальная. Поскольку мы лучше, чем экономический блок правительства, понимаем менталитет этих людей, в чем они нуждаются, в каких услугах, что это за семьи.
Я понимаю, в чем была логика. Смотрели с точки зрения работодателей, и это правильно. Но топ-менеджмент никогда не состоит на учете в Центре занятости. Центр занятости - это помощь людям, которым тяжелее всего, которых надо адаптировать на рынке труда, научить, переобучить.
Так что, думаю, нужно будет об этом говорить после того, как закончится карантин и когда это возможно будет сделать.
- В 2020 году должна была заработать Государственная социальная служба. Изменились ли планы? Зачем она вообще нужна, по вашему мнению, и каким должен быть ее функционал?
-Когда служба была создана, я пошла на конкурс, стала победителем, и еще при правительстве Гройсмана меня назначили ее руководителем. Почитав положение, я для себя поняла: целью была реформа госслужбы в целом - отделить политику от реализации в любом министерстве. В Минсоцполитики это особенно надо было сделать, потому что у него нет территориальных органов. Департаменты соцзащиты больше подчинены губернатору области. Мы им только оказываем методическую помощь. То есть полноценно реализовывать свою политику министерство не может, и помочь в ее реализации должна была Государственная социальная служба.
Я планировала, что с созданием такого центрального органа исполнительной власти (ЦОИВ), в котором тогда предполагалось 120 человек, будут созданы и территориальные органы. И это было правильно в условиях проведения децентрализации. Свою миссию я усматривала в том, чтобы сделать полноценную вертикаль социальной службы вниз, чтобы у нас были "руки-ноги", чтобы у политики, формируемой в министерстве, на местах были правильные реализаторы. Меня назначили в конце августа, но когда через два месяца я поняла, что мне это не удастся, уволилась по собственному желанию. Я не могу быть неэффективной и никогда не держалась за должности.
В декабре прошлого года у службы забрали функцию реализации, вдвое уменьшили штат. Мне досталась служба только с контрольными функциями. Это не то, что я вижу. Поэтому сегодня при министерстве создана рабочая группа экспертов, занимающаяся переформатированием Государственной социальной службы. Вижу ее как национальную социальную сервисную службу. Однозначно будут территориальный и субрегиональный уровни. Я хочу прописать даже концепцию развития службы в контексте децентрализации.
Думаю, до конца года мы сможем пройти все процедуры. Нужно создать ЦОИВ, прописать территориальные органы - сказать, чем они занимаются и как это делается. Потом, после построения четкой модели административной реформы, нужно показать, что будет на субрегиональном уровне, как трансформируется система органов социальной защиты населения на местах.
Главное - начать. Дай бог, чтобы хоть двум министрам удалось построить эту вертикаль. Но она однозначно должна быть. Не может административная реформа проходить отдельно, нельзя выписывать полномочия местных органов власти, и чтобы при этом о них не знали. Если нам все удастся, вы очень скоро увидите концепцию развития и положение о новой службе. Если мы запустим центральный аппарат, и нашу концепцию поддержат, надо выписать функции для громады. Не постановлением, а законом. Должна быть зафиксирована матрица всех полномочий и функций в социальной сфере.
- Верификация всех выплат, статусов и прочего тоже будет возложена на Госсоцслужбу?
- Лишь в контексте сверки. Верификацию делает Минфин. Мы - только через управления соцзащиты. Нас недавно в ВР спросили: есть ли эффект от верификации? В некоторой степени есть. Но есть и очень много недостатков. Скажем, верификация выявила несовершенство всех баз данных.
- Думаю, для вас не секрет, что это правительство воспринимают как временное.
-Я абсолютно спокойно к этому отношусь. Даже не хочу об этом думать. Каждый день работаю как последний, поскольку хочу сделать максимум полезного. Надо думать не о должностях, а о результате и своей эффективности. Думаю, у нас с вами есть много общих знакомых, и я уверена, что в моей работоспособности никто не усомнится.
- Об этом я слышала. Как и о том, что у вас сложный характер.
-Если сложным характером называть мою принципиальность, то это действительно так. Я очень не люблю лжи и неискренности. Проработав 20 лет в этой сфере (а начинала я обычным специалистом), многие вещи понимаю и чувствую уже на интуитивном уровне. Когда вижу неискренность, у меня сразу происходит отторжение.
Дети: фокус на семью
- Давайте поговорим о 42 тысячах детей, которых на время карантина интернатные учреждения МОН вернули в семьи без какой-либо проверки их состоятельности. Я смотрела вебинар с вашим участием. Точнее, старалась его посмотреть, но сдалась уже на третьем ораторе. Было впечатление, что вопросов задают намного больше, чем дают ответов.
-Скажу честно, это одна из тем, которая, я считаю, меньше всего касается моего предыдущего опыта и которую я очень тщательно сейчас изучаю. В это надо погрузиться полностью, понять, проанализировать. Честно скажу, когда у меня бывает какая-то минута, то сажусь и пишу свои предложения. Потом отсылаю экспертам, чтобы они посмотрели, правильно ли я излагаю свое видение, свои впечатления от этой системы. Я читаю Людмилу Волынец. Я написала Юрию Павленко. Хочу всех услышать. Потому что эта сфера очень уязвимая и несколько зарегулированная. Мне здесь еще надо многое понять.
Что я думаю о 42 тысячах детей, которых интернатные учреждения вернули в семьи? Здесь сейчас нужны очень быстрые шаги. О ДИ я знаю еще из проекта Всемирного банка: "Сохранить семью для ребенка, потребности, услуги". Но, значит, нужно было, чтобы в стране начался карантин, всех детей вывезли из интернатов, и регионы поняли, что это за дети, какие у них потребности и что происходит в этой системе? А происходит то, что интернаты, созданные для детей с образовательными потребностями, принимают также и детей, чьим родителям просто не хватает средств на них содержание. Говорят, что созданы для детей с образовательными потребностями, а на самом деле открывают свои двери и приглашают: заходите все. Но лучше сказать правду - туда попадают и дети из семей в сложных жизненных обстоятельствах. Так нужно ли в таких случаях забирать ребенка в интернат? Или лучше подумать, почему мы недорабатываем с этой семьей?
Заявление родителей, кстати, - предмет нашей сегодняшней дискуссии с МОН. Я считаю, что это заявление должно проходить через комиссию по защите прав ребенка, которая объективно будет принимать решение, действительно ли этого ребенка нужно отдать в интернат. Возможно, рядом есть школа с инклюзивным классом? И это лучше для ребенка, чтобы сберечь его в семье.
Сегодня нам нужно быстро менять порядок устройства детей в интернаты. Потому что наступит 1 сентября, и все будет по-прежнему. Необходимо увеличить количество специалистов социальной работы, чтобы показать, как должна работать система оценки потребностей такой семьи. Ребенок не должен вернуться 1 сентября в интернат. У нас очень мало времени на все эти вещи. И с одной стороны, вебинар - хорошо, а с другой - есть риск просто заболтать эту тему. Поэтому, по моему мнению, следует параллельно начинать прописывать соответствующие документы - порядок устройства ребенка и т.п. Давайте параллельно это делать.
Хорошо, что мы сделали этот мониторинг.
- Вы проверили все 42 тысячи?
-К сожалению, нет. Только 40%. Хотя после "селектора" с регионами работа в этом направлении активизировалась. Мы проанализировали причины, почему дети оказались в интернатных учреждениях. Треть этих детей уже находилась в СЖО. Для примера, из этого анализа видно, что дети из 200 семей пребывают в СЖО, а на учете в службах по делам детей и социальных службах - всего 50. О 150 детях, нуждающихся в помощи, нашим структурам ничего неизвестно, и это - системная проблема, которую нужно решать.
Кроме того, когда система образования возвращала детей, не были оповещены службы по делам детей. В некоторых областях просто взяли автобусы и развезли детей по домам. В отдельных случаях этого просто нельзя было делать. Если в доме не созданы условия для детей, нет электро- и газоснабжения, антисанитария, и при этом родители находятся в состоянии алкогольного опьянения. Все это сейчас нужно исправлять.
- Как проходил мониторинг?
-Мониторинг семей, в которые вернулись дети из учебных заведений, проводится нашими специалистами на местах, о чем мы каждую неделю получаем соответствующие отчеты. Но прежде всего мы ввели ежедневный мониторинг заведений социальной сферы. Сначала мы ввели все карантинные меры - дали рекомендации, что и как нужно делать, какая дезинфекция, какие изоляционные комнаты, запретили посещения, ввели вахтовый метод для работников. Это был первый шаг.
А потом, когда стали возвращаться дети, мы написали в регионы письмо за моей подписью о том, что начинаем проводить подробный мониторинг. Представили соответствующие таблицы. Подготовили рекомендации и дорожную карту - как работать с семьей в условиях карантина. Никто не был готов ко всей этой ситуации. Я называю это коронавирусным шоком.
- Да, я понимаю. И надеюсь, что это всех чему-то научит.
-Научить можно, если есть специалисты по социальной работе и созданы службы по делам детей. К сожалению, не во всех ОТГ они есть. Это все комплексные проблемы.
- Я это и имею в виду. Все эти проблемы были и раньше. Сейчас они просто обострились. Все же, что показал мониторинг?
-Что мы не владеем информацией о том, какие именно дети находятся в учебных заведениях, не пребывают ли они и в СЖО. Что действующая процедура устройства детей в такие заведения не предполагает оценки потребностей семьи и рассмотрения на соответствующей комиссии. И это свидетельствует о том, что нам однозначно нужно менять подходы к тому, каких детей следует устраивать в интернаты и как сегодня нужно выстраивать модель работы с семьями в СЖО, в которых есть дети. Фокус - на семью.
- Порядок устройства - это хорошо. Но куда девать детей, если они не могут быть в семье?
-Для государства приоритет устройства ребенка, которого изъяли из опасной среды, - бесспорно, патронатная семья. К сожалению, на сегодняшний день таких семей недостаточно. Поэтому действует система приютов и центров социально-психологической реабилитации детей.
- Сейчас есть много информации о том, что работники ювенальной превенции, найдя ребенка на улице или изъяв его из семьи, не знают, куда его девать дальше. Приюты и ЦСПРД не принимают, потому что переполнены, или делают это без обследования на коронавирус. Больницы тоже отказываются принимать. Когда появится процедура обсервации детей при перемещении?
-Такая процедура четко выписана в письме-инструкции, которое мы направили в регионы. В каждом приюте и ЦСПРД есть изолятор, в котором ребенок должен пройти обсервацию.
Кроме того, сейчас увеличивается количество сообщений о фактах домашнего насилия и жестокого обращения с детьми. По этому поводу мы проводили совместные совещания с представителями МВД. По результатам общения на места должен поступить совместный план мер, как действовать.
- Это должна быть выписанная процедура.
-Да. Но чтобы руководить ситуацией на местах и чтобы не перекладывалась ответственность, мы пишем рекомендации, как действовать в той или иной ситуации.
- Также неясна процедура установления контакта и устройства ребенка в семью в условиях карантина.
-Вы имеете в виду, как сейчас происходит процедура усыновления?
- И опеки также.
-Это тоже чувствительная тема. Честно вам скажу, на мой взгляд, поданные нами рекомендации адекватны мерам, применяемым сегодня, в период карантина. Мы не можем рисковать. Мы подали в регионы разъяснения, как сегодня происходит процедура усыновления. Саму процедуру мы не приостановили. Есть ограничения только по контактам с детьми.
- Но без этого усыновление не состоится.
-В наших рекомендациях мы представили четкий алгоритм действий с начала общения с ребенком онлайн до продолжения контакта с ним во дворе заведения с соблюдением всех мер безопасности. Конечно, прежде всего будущие родители должны пройти тест на коронавирус.
- Скоро лето, время оздоровительных кампаний. Чего ожидать родителям при лучшем и худшем вариантах развития событий?
-С 12 марта мы остановили оздоровление в наших государственных заведениях "Молодая гвардия" и "Артек". Дальнейшие наши действия будут зависеть от решения правительства о снятии карантина и разрешения наших медиков. Тендеры на закупку путевок для оздоровления детей не приостановлены. В случае снятия карантинных мер регионы должны быть готовы к оздоровительному сезону. Но пессимизма добавляет то, что транспортное сообщение между регионами возобновят в последнюю очередь, поэтому часть оздоровительного сезона будет потеряна. А значит, по нашим прогнозам, часть заведений не начнут свою работу.
Но честно скажу, я не знаю, разрешит ли Госпродпотребслужба работу таких оздоровительных заведений. Будем работать в этом направлении, искать компромисс и быстрое решение этого вопроса.
В первой части интервью речь шла о видении министром правильной модели социальной политики; о том, как будут расставлены приоритеты в Минсоце; где взять деньги на индексацию пенсий, "пенсионную тысячу", субсидии и поддержку ФЛП во время карантина, и достаточно ли этих антикризисных мер в сложившихся условиях; о планах в отношении развития в ОТГ социальных услуг и судьбе скандального проекта Всемирного банка "Модернизация социальных услуг" стоимостью в 300 миллионов долларов, срок действия которого должен был закончиться в сентябре 2020 года. С этой частью интервью можно ознакомиться здесь.