В течение последнего столетия международное сообщество активно противодействует распространению всевозможных форм насилия и жестокого обращения. Речь идет, в частности, и об истязании. С 1953 г. пытки запрещались ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод, а с 1987-го — Конвенцией ООН против пыток. И хотя большинство развитых стран практически искоренили у себя пытки, в Украине можно видеть противоположные тенденции. Впрочем, следует отметить, что такая «полярность» актуальна только тогда, когда речь идет о физическом истязании. Что же касается психологических пыток, ни развитые западные государства, ни Украина не могут четко определиться, как понимать это явление и как с ним бороться.
Сложность детерминации психологических истязаний была очевидной еще во время разработки Конвенции ООН против пыток. Дело в том, что в ООН четко понимали риски точного определения термина «психологическая пытка». По мнению авторов Конвенции, запрет на конкретные действия давал возможность потенциальным преступникам находить новые «легальные» инструменты атаки на разум человека. Поэтому в ООН ограничились общими положениями о запрете психологического влияния. С одной стороны, это позволяет квалифицировать широкий спектр преступлений как пытки, а с другой — оставляет поле для дискуссий относительно правильности измерения и влияния психологических истязаний. На это в своих публикациях и отчетах обращает внимание Пау Перес-Салес из Сети SiR[a].
На сегодняшний день эксперты определяют, что в мире нет единого понимания этой проблемы и путей ее решения, не говоря уже о процессе фиксации последствий. Чаще всего это связано с дихотомией (разделением), возникшей между физической и психологической пытками. Во время следствия и в судах эти два явления воспринимаются как совершенно разные понятия. Поэтому правоохранители и судьи обращают внимание только на доказательства физического влияния на человека, а психологический ущерб не измеряется. Так, по информации организации Freedom from Torture (FFT), проанализировавшей 50 дел в Великобритании, большинство следователей и прокуроров пренебрегли правильными стандартами доказывания, что повлияло на рассмотрение дел в суде. Те, кто принимал решение в деле, необоснованно отбрасывали установленные медицинскими экспертами доказательства. В 28% случаев предоставленная информация была полностью проигнорирована или прямо отвергнута. Связь между психологическими доказательствами и самим преступлением была отклонена в 74% случаев.
Следует отметить, что потенциальной преградой на пути к преодолению массовости применения психологической пытки является специфика их проявлений. Это связано с тем, что деструктивное влияние на психику человека может проявляться как сразу же после акта истязания, так и через несколько лет. Вследствие этого существует сложность в разработке и применении потенциально эффективных инструментов фиксации последствий пытки.
Во время экспертной встречи в декабре 2019 г. «Психологические методы истязаний: перспективы документации, судебных процессов и адвокатуры» в Лондоне независимый эксперт Сара Фултон обратила внимание на то, что Европейский суд по правам человека попытался определить, в каких случаях действия обидчиков можно квалифицировать как психологическую пытку. Но положения ЕСПЧ охватывают далеко не все возможные угрозы. Согласно практике ЕСПЧ, психологическое влияние жестокого обращения может быть при нескольких условиях:
— пребывание под стражей, когда задержанный находится в состоянии уязвимости и/или ему отказали в обычных гарантиях;
— тюремное заключение в одиночной камере;
— ситуации постоянного эмоционального и психологического страдания/ тревоги (такие, как заключение без приговора, чрезвычайная расправа и тайное удержание под стражей, жестокое обращение вне официального места заключения).
Из-за этого многие заявители теряют возможность получить компенсацию за страдания.
Как один из примеров «неочевидных» методов психологического истязания можно выделить депривацию сна: человека искусственно лишают возможности спать, поэтому его психологическое состояние нарушается, что позволяет палачам легче получить необходимую информацию. На это во время лондонской конференции обратил внимание Пау Перес-Салес из Сети SiR[a], изучивший и проанализировавший ряд медицинских исследований. Наряду с лишением сна, к психологической пытке причисляют и полную сенсорную депривацию. В таком случае человеку закрывают глаза, уши, нос и нередко помещают в изолированную камеру (это может быть даже емкость с водой). Вследствие этого полностью теряется ориентация в пространстве и времени, а ум буквально «теряется» и начинает бить в набат, возникает ощущение ужаса. Как следствие — психика жертвы истязаний страдает, и человека легче «обрабатывать».
Исследователи называет такие пытки «белыми», ведь они не оставляют никаких видимых последствий и могут быть выявлены только после продолжительного наблюдения и обследования. Что интересно — такие методы истязаний глубоко исследовало ЦРУ США. В середине ХХ в. представители американской разведки издали несколько монографий и книг, в которых были описаны разнообразные методы психологических истязаний и их влияние на психику.
Несмотря на то, что термины «искусственная депривация сна» и «белые пытки» понятны, пока что они не являются общепризнанными и поэтому широко и безнаказанно используются для влияния на удерживаемых во многих государствах мира. Это означает, что национальные и международные нормативно-правовые акты должны быть доработаны согласно реалиям.
В Украине право на возмещение морального ущерба вследствие душевных страданий и противоправного поведения гарантируется прежде всего Конституцией Украины (ст. 32, 56, 62), а также Гражданским кодексом. Но на практике у государства нет какого-либо закона или порядка, который устанавливал бы процедуру доказательства и способы расчета степени и величины морального ущерба. Не говоря уже о последствиях психологической пытки. На окончательный размер компенсации влияет только позиция суда. Проблема заключается в том, что декларативно права людей защищаются, а на практике нет инструментов для определения ущерба от нарушений этих прав. Фактически такие трудности наблюдаются в большинстве стран — в национальных законодательствах, а также в международных судебных инстанциях.
Рассматривая проблему пыток, следует также вспомнить и уязвимость детей под опекой государства. Согласно законодательству, Украина должна защищать права детей, лишенных родительской опеки. Для этого создана сеть интернатов и детских домов. И хотя государство движется в сторону деинституализации (замещение интернатов семейными формами воспитания), тысячи детей остаются в закрытых учреждениях. Только на примере резонансного дела одесского приюта «Світанок» можно увидеть, что государство, которое должно защищать детей, становится непосредственным участником их истязаний. Закрытость детских учреждений, насилие со стороны администрации, утаивание истязаний, изоляция детей и запугивание — все это содействует процветанию пыток, а дети лишены возможности почувствовать справедливость и защиту. Отсутствие близких людей рядом также негативно на них сказывается, ведь базовые жизненные потребности — самое главное для детей. Кроме того, пытки или жестокое обращение наносят несовершеннолетним значительно больше вреда, чем взрослым.
Но одно из последних решений ЕСПЧ открывает возможность усилить защиту детей и борьбу с истязаниями в Украине. В деле ASSOCIATION INNOCENCE EN DANGER AND ASSOCIATION ENFANCE ET PARTAGE v. FRANCE жалобу подали две общественные организации, специализирующиеся на защите прав детей. Суд признал, что Государство Франция не защитило убитого ребенка от жестокого обращения и истязаний со стороны родителей. При этом сигналы о возможном насилии регулярно поступали в социальные службы и к правоохранителям. Бездеятельность государства привела к страданиям и гибели ребенка, поэтому Франция была признана виновной. Такая позиция суда совпадает и со ст. 16 Конвенции ООН против пыток, в которой речь идет о том, что бездеятельность государства, в случаях когда над человеком совершается насилие, приравнивается к соучастию.
Но ни Украина, ни остальной мир до сих пор не смогли разработать эффективную систему противодействия пыткам. Сложность оценки ущерба от психологической пытки, несовершенство международных документов и незаинтересованность государственных органов в изменении подхода к противодействию истязаниям порождает множество рисков. Одним из важных инструментов борьбы с истязаниями является Стамбульский протокол (международное руководство по документированию пыток), но с его помощью можно фиксировать только самые распространенные методы истязаний, последствия которых определяются объективно. Соответственно, перед мировым сообществом возникает важная задача — создать новые подходы и инструменты, направленные на искоренение пыток.