Наиболее справедливым будет назвать XX столетие столетием триумфа науки. Успехи ядерной физики, молекулярной генетики и генной инженерии, органической химии, наук о Земле, космонавтики, материаловедения, электроники, кибернетики и многих других наук общеизвестны. Есть все основания ожидать, что XXI век будет не менее результативным, особенно в области биологии, кибернетики и информатики. На базе достижений фундаментальной науки будут созданы новейшие технологии. Только на ближайшие 30 лет прогнозируется, в частности, создание 85 технологий, вероятность появления которых к определенному сроку превысит 60%. Например, к 2005 году появятся компьютеры, объединяющие в себе телевизор, телефон и передачу видеоизображений, к 2006 году — гибридные двигатели, объединяющие в себе электрический двигатель и двигатель внутреннего сгорания. Массовое использование генной теории для лечения наследственных болезней начнется с 2013 года. К 2010 году 10% мировой энергии будет производиться с использованием возобновляемых источников энергии, 80% жителей развитых стран будут иметь доступ к средствам мировой информационной супермагистрали к 2008 году. Половина покупок в США в 2019 году будет осуществляться с помощью компьютерных сетей. Наконец, полет на Марс с человеком на борту осуществится в 2037 году. Таковы прогнозы.
Очень больно, но в большинстве этих научных и технических разработок не будут принимать участие украинские ученые. Наука Украины довольно быстро и вместе с тем мучительно умирает, агония продолжается почти 10 лет, и клиническая смерть наступит в ближайшие два-три года, если Президент, правительство страны и сами ученые не осуществлят кардинальных реформ для ее спасения.
Словесных баталий по поводу реформирования науки за последние пять лет было великое множество. Еще в феврале 1996 года состоялось Всеукраинское совещание по проблемам развития науки. Тогда казалось, что государство, его Президент и правительство, наконец, обратили внимание на основной двигатель поступательного общественного развития страны. Появилась надежда на коренное улучшение состояния науки, которая к тому времени понесла ощутимые потери: численность занятых в научной и научно-технической сфере сократилась более чем на треть; из Украины выехали в другие страны более 5000 ученых; почти в три раза, по сравнению с 1991 годом, сократилось число изобретений. Президент страны Л.Кучма произнес на совещании окрыляющую и обнадеживающую фразу: «Страна без науки — страна без будущего». Значит, размышляли ученые, с этого момента пусть и медленно, но неуклонно руководство государства, стремясь обеспечить интеллектуально-духовную безопасность страны, будет преодолевать кризис в науке, делать все, «чтобы научные работники эффективно служили стране и народу, чтобы система организации науки стимулировала труд ученого, чтобы интеллект был главной движущей силой нашего государственного строительства» (Л. Кучма, из выступления на совещании).
К великой беде Украины, ее народа руководители всех инстанций много говорят, дискутируют, формируют и принимают, как правило, довольно содержательные, объективно правильные и в нормальном государстве осуществимые решения, которые затем не выполняются полностью или выполняются в небольшой их части. Да и чего ожидать стране, Президент которой откровенно говорит, что за его первый срок руководства страной никаких реформ в ней не было. Только новый старый Президент обещает их осуществить...
Очевидно, первой и основной причиной кризисного состояния и экономики, и науки является недееспособность государства в лице правительства, Президента и их государственного чиновничества. Бюрократической структуре власти присуща такая стойкость и нерушимость, что она благополучно существует и правит и в переходный, и в любой другой экстремальный периоды. Поскольку наш бюрократический аппарат к тому же не получает высокой и твердой зарплаты, то он вырождается и начинает служить не делу, не решению содержательных задач в той или иной области управления, а, нарушая свой служебный этический кодекс, позволяет себе казнокрадство, взяточничество, что приводит к потере личной независимости. Помимо этого имеют место также консервативное мышление, организационная беспомощность и профессиональная безграмотность многих чиновников, что также мешает исполнительской дисциплине и порядку в реализации законов или постановлений. Все эти обстоятельства используют люди, не заинтересованные в проведении в жизнь наших законов и постановлений.
Другой серьезной причиной неисполнения решений, в том числе по проблемам науки, является, с одной стороны, невостребованность научных достижений в экономике и культуре, а с другой, отставание научной мысли от назревающих проблем жизни. Например, много дискуссий сейчас идет вокруг модели экономического развития нашей страны. Какой она должна быть: основанной только на рыночной саморегуляции или и на участии государственных рычагов управления экономики? Ответ страна должна получить от науки, нашей и мировой. Должна, но не получает. На путях прижившегося в науке Украины «здорового консерватизма» наши ученые- экономисты подобных вопросов не решат. А их решать необходимо быстро, эффективно и надежно. Если этого нет, то надо искать причины. Они в непонимании того, что есть только две опоры развития общества и его экономики: наука и высокая роль государства в ходе рыночной трансформации. Все составляющие этой роли: правовое регулирование, создание открытости процессов приватизации, реформа финансового сектора, решение социальных аспектов, в частности обеспечения поддержки бедных и нищих слоев населения, последовательный и одновременный «запуск» всех необходимых Украине промышленных предприятий и многие другие, — должны осуществляться государством, которое, конечно, всегда опирается на современные достижения экономической науки. К сожалению, в Украине обе эти опоры используются крайне недостаточно. Однако, без науки и грамотной, сильной и разумной государственной власти нельзя ожидать в ближайшие годы выхода Украины из жесточайшего и всеобщего кризиса — от энергетики, аграрного сектора до науки и культуры.
Можно сказать, что после того, как в феврале 1996 года Президент страны Л. Кучма, президент НАН Украины Б. Патон и тогдашний вице-премьер Украины И.Курас определили цели и поставили задачи, которые должны быть достигнуты и решены для выхода науки из кризиса, почти ничего не изменилось. Верховная Рада улучшила «Закон о научной и научно-технической деятельности», повысила пенсионное обеспечение научных работников, Президент установил дополнительные стипендии для студентов и выдающихся ученых старшего поколения и неоднократно обещал обеспечить выполнение ранее принятых законов и постановлений по проблемам науки. Эти обещания не были выполнены, а состояние науки оказалось на грани катастрофы. Сказать, что решения совещания по проблемам развития науки были нереалистическими, невыполнимыми, нельзя. Просто их никто не собирался выполнять. Л. Кучма, отмечая, что «политика в области науки концептуально не определена, отсутствует комплексный подход к осуществлению мероприятий, который бы обеспечивал эффективное системное ее реформирование, поставил перед руководителями науки всех рангов достаточно конкретные и первоочередные задачи, которые сводились к следующему: 1) сформировать новую национальную научную и научно-технологическую политику; 2) усовершенствовать сеть научно-исследовательских институтов и вузов, их структуру, численный состав; 3) разработать и внедрить новые подходы к финансированию науки; 4) существенно улучшить кадровую политику, повысить авторитет научного работника в обществе; 5) обеспечить интеграцию украинской науки в мировое научное пространство при сохранении и защите национальных приоритетов». При этом Л. Кучма довольно тонко замечает: «Не анализируя и не оценивая деятельность НАН Украины, хочу лишь подчеркнуть: она нуждается в коренных изменениях — структурных, тематических, кадровых, институциональных».
К большому сожалению, Национальная академия наук не осуществила за четыре года не только коренных, но вообще никаких серьезных изменений, ограничившись приданием незначительному количеству академических учреждений статуса двойного подчинения и принятием совместных постановлений президиума НАН и отдельных министерств, которые ничего не меняют в научной политике, структуре и сети институтов, кадровой политике, интеграции нашей науки в европейское научное пространство.
Еще в 1996 г. Л. Кучма отмечал, что в Украине показатель затрат из расчета на одного научного сотрудника на два порядка меньше по сравнению с развивающимися странами. Скажем, в Южной Корее это 60 тыс. долларов, США — 180 тыс., Украине — всего 700 долларов. Совершенно очевидно, что ни о каких коренных реформах в НАН нельзя говорить серьезно без решения самого болезненного вопроса — финансирования науки. Ведь реформы в науке — это не только научно- организационная или структурная перестройка, а и финансовая перестройка самой деятельности. Можно, например, и это будет полезным, объединить в единый фитобиологический центр институты ботаники, экологии Карпат, физиологии растений и генетики, всех ботанических садов НАН, но если такой центр не обеспечить новейшими весьма дорогостоящими приборами, экспериментальными установками (фитотрон, искусственные фитокамеры, электронные микроскопы и т.д.), всеми необходимыми реактивами и материалами, ничего из этой затеи не выйдет, эффективность деятельности такого центра не увеличится, а управление усложнится.
К сожалению, первые лица государства все еще не решатся сделать для себя очевидный вывод, что фундаментальная наука — явление дорогое, но абсолютно необходимое для нормального функционирования в стране экономики, культуры и образования. Ведь нельзя поддерживать высокий уровень образования, деятельности университетских преподавателей без мирового уровня науки. И неважно, где будет сосредоточена фундаментальная наука — в университетах или в Национальной академии наук. Важен ее современный высокий уровень во всех областях и направлениях, которые традиционно присущи украинской науке и которые располагают необходимыми кадрами. Когда я говорю, что фундаментальная наука — дорогое удовольствие, это не значит, что она — непосильное бремя для страны. Именно для фундаментальной, а не для всей науки Президент и правительство должны выделять бюджетные средства в ближайшие годы в объемах 1,7% — 3% ВВП. Только после этого следует ожидать от НАН и университетов коренных изменений и в структуре, и в приоритетах, и в формах финансирования (конкурсы, гранты и пр.).
Академия стремительно стареет. Это катастрофическая тенденция. Потому одна из главных задач нашего реформаторского (!) правительства — удержание молодежи и привлечение ее в науку для обеспечения преемственности школ и поколений. Научная молодежь нуждается в достойной зарплате, однако сегодня не только зарплата, но и возможность работать на современных приборах решает дилемму, где жить и работать молодому ученому — здесь, в Украине, или в другой стране с лучшими в этом смысле условиями. Академическую среду очень беспокоят возможности спасения высшей школы в разоряемой стране. Ведь фундаментальные идеи науки могут вырастать лишь в среде добротно образованных людей.
Опираясь на опыт создания и функционирования в современных условиях институтов и национальных лабораторий в Германии, США, Китае и даже в России, следует отметить, что «здоровый консерватизм» и «традиционализм» в организации науки присущ, кажется, только одному научному центру в мире — Национальной академии наук Украины. Конечно, никто не должен отрицать таких «консервативных» понятий, как высокая требовательность к уровню исследований, настоящий, а не наш демократизм внутренней академической жизни, взыскательность к качеству диссертационных работ, высокая этика, присущая научному сообществу. Действительно трудно понять, почему, постоянно наблюдая положительную трансформацию науки во многих странах, руководство НАН Украины продолжает придерживаться «здорового консерватизма», т.е. десятилетиями ничего не менять в организации работы институтов, их финансировании, аттестации кадров, применении индекса цитирования, проведении добросовестных и высококачественных выборов, геронтократических тенденциях в политике замещения руководящих должностей в институтах и академии.
Пример тотального реформирования всей научной отрасли, придания ей столь необходимых в наше время динамизма и гибкости вместе с обеспечением системами обратных связей с экономикой показывает современный Китай. Чтобы осуществить фундаментальную, как выразился пятидесятисемилетний президент академии наук Китая Лу Еанг-Ксянг, реорганизацию академической науки, он привел к руководству директоров, возраст которых не превышал пятидесяти лет. Прежде, чем приступить к реформе, президент академии организовал в Пекине проведение научного симпозиума, среди участников которого было полдюжины нобелевских лауреатов. Симпозиум рассмотрел все проблемы, встающие перед наукой в следующем тысячелетии.
Реформа будет осуществляться в три этапа. Первый этап продлится три года. В этот период около одной трети институтов будут объединены в 12 научно-исследовательских центров. На втором этапе (2001—2005 гг.) еще 30—40 институтов будут преобразованы в 18 научных центров. На последнем этапе (2006—2010 гг.) будет произведена консолидация и перестройка остальных институтов. Материальное обеспечение определяется выделением на каждого сотрудника в год $20000—25000. Меньше, чем в развитых странах, но в 30 раз больше, чем в НАН Украины. За 12 лет число институтов уменьшится со 120 до 80, а также наполовину сократится персонал, который в настоящее время составляет 50000 человек. В целом, по мнению руководства Китайской академии наук, создается менее громоздкая и более гибкая и производительная сеть научных учреждений. При этом наибольшую поддержку получают те из них, чьи научные разработки наиболее конкурентоспособны, решают важнейшие фундаментальные проблемы и завоевали известность среди лучших научных школ мира.
Президент АН Китая говорит: «Все понимают необходимость реформ, и даже ученые старшего поколения пришли к этому». Нам бы такое понимание!
Пример преобразований науки в Китае, опыт трансформации деятельности научных учреждений развитых стран свидетельствуют в пользу необходимости двуединого приложения усилий: со стороны правительста и самих ученых. По моему мнению, нынешнее состояние большинства институтов и НАН в целом еще позволяет преодолеть инерцию мышления, бездеятельность многих ученых и руководителей, нежелание менять многие привычные и устоявшиеся методы работы, освободить институты от балласта, убедить, потребовать и добиться от правительства удовлетворительного и надежного финансирования, создать заметные материальные и моральные стимулы для подготовки молодых ученых наивысшего и современного уровня, усилить международные научные контакты, поддержать технологические, прикладные исследования в технических институтах и сосредоточить их в специализированном отделении или новой академии технических наук и обеспечить эффективное развитие всех фундаментальных наук.
«Главная проблема состоит не в наращивании объемов фундаментальных исследований, а в конкретном (!) повышении их качества. Хотелось бы, чтобы наши ученые замыслились над тем, почему такой незначительный (!) вклад украинской фундаментальной науки в мировую сокровищницу. Никто не будет возражать против того, что именно мировое признание — главный критерий оценки научной результативности в сфере фундаментальных исследований». Правильно сказал Л. Кучма. Я пытался ответить на президентские «почему». Могу лишь добавить следующее. Правительство хочет передать контроль за внебюджетными поступлениями государственному казначейству. Для науки — это смерть. Если институтам казначейство начнет предписывать, на что можно потратить деньги, а на что нельзя, — все рухнет.
Только совместные усилия правительства и Академии наук могут остановить агонию науки.