В последние десятилетия Нобелевские премии по экономике все чаще присуждают ученым, которые исследуют роль психологической компоненты в экономике. Они уже открыли, что сплошь и рядом человек современного общества все меньше платит за материальное содержание товара и все больше за… впечатление от него.
Какова цена эмоций, видно из простого примера. Для изготовления чашечки кофе необходимо пять граммов зерен. Эта порция в магазине стоит около пяти центов. Цена чашечки кофе, сваренного в рядовом киевском кафе, поднимается до 20 центов. В «Каффе» возле Майдана Незалежности чашечка уже обойдется в два доллара. А в ресторанчике на площади святой Маргариты в Венеции за этот же напиток придется выложить уже 15 долларов. Такова цена впечатления от места, где продают напиток…
А теперь от кофе перейдем к оранжевой революции, которая изменила отношение к Украине в мире. Фактически она принесла многомиллиардные вливания в международный имидж нашей страны, подняв соответственно ее рейтинг. Все попытки традиционными методами, например персональными достижениями таких выдающихся ньюсмейкеров, как Кличко, Руслана, Шевченко, на такую планку поднять имидж страны потребовали бы многих лет.
Народ на Майдане в едином порыве сразу добился того, чего годами добивались политики, — сделал Украину европейской державой. И то, что CNN более недели начинало новости с событий на никому до того не известном киевском майдане, одновременно и экономическое событие, которое со временем очень мощно даст о себе знать.
Когда новый благоприятный имидж Украины превратится в процветание и реальное благосостояние ее граждан? Этот вопрос был задан известным украинским ученым. Поскольку ответ мог зависеть не только от научной квалификации исследователя, но и от его политической ориентации, обозреватель «ЗН» обратился к ученым, представляющим различные сегменты украинского политического спектра.
Богдан ГАВРИЛИШИН, экономист, член Римского клуба, профессор:
— Новейшие достижения выдающихся современных экономистов однозначно показывают: настроение народа, в частности его доверие к правительству (или недоверие), является реальной производительной силой. Поэтому очень важно пробудить такие силы в нации. В связи с этим интересно рассмотреть перспективы развития экономики Украины.
С большой долей вероятности можно утверждать: если бы Янукович остался у власти, у страны было бы печальное будущее. Настроение недоверия значительной части общества, а затем разочарование в нем и остальной части страны, поскольку премьер от власти столько средств потратил на выборы и дал так много неоправданных обещаний, что попытайся он хоть часть их выполнить, полностью разрушил бы хозяйство. К тому же экономика страны во главе с ним была бы изолирована от остального мира, что привело бы к колоссальным потерям. И трудно предположить, что Россия была бы готова их компенсировать. Для поддержки стагнирующей в этом случае украинской экономики россиянам пришлось бы выделить до 10 процентов своего бюджета. А на это не следует уповать — Путин не так много делает даже для Белоруссии, которая клянется в вечной любви России.
Думаю, Путин должен благодарить Бога за нынешний поворот событий — это избавляет его от головной боли, которую принес бы новый «друг» Янукович. Если придет Ющенко, у «старшего брата» появляется еще один немаловажный козырь — в случае неудач украинской власти они могут укоризненно сказать: «Мы же предупреждали!»
Впрочем, особых поводов для злорадства у наших северных соседей, думаю, не будет. Могут быть трудности во время переходного периода, когда нужно будет исправлять перекосы прежней власти. Конечно, придется выполнить многое из того, что наобещал (не думая выполнять) конкурент по выборам. Но в случае единства народа у Украины раскроется такой потенциал, который позволит ей достаточно быстро перейти в новое качество. Мы это видели в Прибалтике. Сейчас там люди имеют возможность сравнить свою жизнь с уровнем жизни в потенциально богатой России или в Белоруссии. Лучшее подтверждение их достижений — русские из Риги или Таллина не уезжают.
Украинцы смогут очень быстро убедиться в преимуществах демократической, поддерживаемой народом власти. Не следует бояться и того, что могучие украинские олигархи будут работать против нового правительства. Они не пустят под откос производство, тем более что их предприятиям новые условия хозяйствования откроют прекрасные перспективы.
Говорят, что Украина поделена, и в этом опасность. Она действительно поделена: на людей, которые обладают самосознанием, уважением к себе, готовых к движению вперед, и на тех, кто узурпировал власть и имущество, опираясь на обманутых лживой пропагандой, а то и просто запуганных людей. Поэтому если бы в Украине прошел даже наихудший сценарий, все равно после определенного разочарования снова началось бы пробуждение. На этот раз оно стало бы окончательным. Мне трудно представить, как Янукович, став президентом, при таком отношении к нему народа смог бы дальше работать. Как бы он навязал ему свою волю? Ему пришлось бы массово арестовывать людей, расправляться с ними. Но сегодня на это трудно решиться в европейской стране.
То, что произошло, — следствие реалий: выросло новое поколение, с иным сознанием. Не хватало только катализатора, который бы все это проявил. Им стала наглая фальсификация выборов. Даже то, что физически произошло с лицом Ющенко, помогло — никто не мог поверить, что это естественное следствие болезни. Прозреть народу помог и приезд в Киев Путина. Ну и, конечно, сыграли свою роль безудержные ложь и обман. Видимо, идеологи режима поверили в лозунг Геббельса, что в сознание народа можно внедрить любую ложь, если повторить ее стократно. Переборщили!..
Что меня поражает в украинском народе сегодня — благородство во всем, отсутствие ненависти. Нигде не увидишь и даже не услышишь лозунгов, которые были популярны в 60—70-е годы: бей москалей. Сегодня врагов побеждают… любовью. Нашему поколению это не свойственно — молодежь показала пример того, как демонстративно красиво можно относиться к другой стороне.
Философию такой борьбы придумал когда-то Ганди (хотя еще раньше с такими же идеями выступал Лев Толстой с его «непротивлением злу насилием»). Это все прекрасно работает сегодня у нас. Думаю, мы сделаем и следующий шаг — нам не нужна лишняя конкуренция между собой, не следует ставить во главу наших интересов цель — кто заработает больше денег. Это убогая цель. Мир, в котором богатые становятся богаче, а бедные — беднее, устроен несправедливо. Он несбалансирован. А люди на Майдане показали принципиально иное отношение к жизни и к богатству. Обнадеживает, что наши «крутые» отдали свои квартиры, чтобы оранжевые из регионов могли разместиться у них, отдали свои машины для агитации, организовали бесплатную раздачу еды на площадях. Это уже другое отношение к жизни — оно открывает перед нами путь в новое будущее. Мы идем не позади, а впереди Европы. Поэтому у украинской революции такой резонанс.
Для Европейского Союза до сих пор Украина была проблемой: бедность, коррупция, отсутствие демократии. В такую страну помощь давать бессмысленно — она не доходит до народа. Однако когда Европа увидела, что происходит в Украине, все вдруг поняли — в этой стране корни демократии очень глубоки. Первые последствия прихода демократической квалифицированной власти в Украине могут привести к тому, что получим правительство с доверием народа. Трудности, конечно, будут и в этом случае, особенно с оглядкой на поведение северного соседа, но именно поддержка народа поможет все преодолеть достаточно быстро. В этих условиях широко откроются двери в Европу. Мы сможем рассчитывать на значительную помощь, как это было со странами Центральной Европы.
Ярослав ЯЦКИВ, председатель Украинского международного комитета науки и культуры при НАН Украины, академик НАНУ:
— В последнее время прозвучали заявления о том, что основа экономики Украины — уголь и металлургия. Говорить это — значит не понимать, в каком направлении развивается современная цивилизация. Действительно, угольная промышленность пока остается приоритетом в нашем государстве. В перспективе — решение проблем ее эффективности. Нерентабельные шахты должны быть закрыты, и, конечно, надо организовать производство таким образом, чтобы была гарантирована безопасность тем, кто работает под землей, и сохранена природа. Аморально платить за каждую тонну угля несколькими человеческим жизнями в то время, когда есть технологии (причем они разработаны у нас, в донбасских институтах), позволяющие существенно снизить человеческие жертвы.
Также неоднозначен вопрос с доходами от металлургии, которые вроде бы кормят Украину. Эта отрасль выживает только потому, что ей предоставили щедрые льготы. Ее дальнейшее развитие в нынешнем качестве — это угроза среде обитания человека не только в отдельном регионе, но и в глобальном масштабе. Поэтому считать рост здесь как некий подъем экономики крайне близоруко. Это технологии прошлого века.
Тем более нельзя работу этих индустриальных монстров рассматривать в отрыве от перспективы развития всей Украины, в частности от западных регионов. Действительно, здесь не дымят заводы, но зато в Карпатах чистая природа, лечебные воды, санатории, и все это по доступным для граждан нашей страны ценам. Именно это связывает перенаселенные восточные регионы и западные в единый цикл — на западе люди могут восстанавливаться, лечиться, отдыхать. Современный туризм во всем мире — высокодоходная инновационная отрасль.
Мы психологически настроены считать тяжелую индустрию чем-то первосортным, а индустрию отдыха второсортной. Зря! Современная экономика очень серьезно относится к индустрии отдыха и туризма. Это одно из самых быстрорастущих в мире направлений бизнеса. В Карпаты уже сегодня едут отдыхать и лечиться много людей с Запада. Кстати, во многих санаториях именно доходы от богатых западных туристов позволяют снижать цены на лечение и отдых трудящимся, приезжающим из Донбасса.
Однако запад Украины не только мощная, перспективная рекреационная зона. Это и регион традиционно высокой культуры. Еще в Австро-Венгрии украинцы были ведущими адвокатами, медиками, учителями. И сейчас в лучших клиниках Вены есть много замечательных профессоров из Западной Украины. Могу сказать, что и физики из Черновцов и других университетов Западной Украины ценятся. Об этом свидетельствует то, что лучших из них приглашают в исследовательские центры и университеты Европы и Америки.
В советское время во Львове, Ивано-Франковске, Черновцах, Ужгороде были мощнейшие предприятия микроэлектроники. Они сейчас «лежат». Но ничто не исчезает бесследно, и не обязательно восстанавливать гигантские монстры, существовавшие в советские времена. На их месте уже возникают небольшие, динамичные предприятия, быстро реагирующие на потребности внешнего и внутреннего рынка. Для них нужно только создать экономические условия, и дело пойдет. Поэтому я не стал бы говорить, что на западе у нас нет промышленности. Радует то, что здесь есть ростки суперсовременных, экологически чистых производств.
Так что претензии на инновационное лидерство у Донецка или Луганска звучат странно. Другое дело — Харьков. Это наш интеллектуальный центр, средоточие технической мысли. Хотя и харьковчанам сегодня следует задаться вопросом: а не застыли ли они на какой-то ступеньке, относящейся ко вчерашнему дню? И не об этом ли сигналят трудности, переживаемые их лучшими предприятиями электронной и машиностроительной промышленности?.. Если не принять меры, все это может оказаться памятником ушедшей индустриальной эпохи.
Украине действительно никто не даст новейших технологий, поэтому нужно присмотреться к развитию того, что позволяет нам прорваться на мировой рынок. В стране еще сохранился необходимый научно-технический потенциал и условия для создания современных производств. Для реализации эффективного плана действий нужны нормальные демократические условия, необходимо объединенное, уверенное в себе общество, которое доверяет своему правительству, контролирует его действия и способно динамично реагировать на вызовы современного глобализованного мира.
Юрий ПАХОМОВ, директор Института мировой экономики и международных отношений НАНУ, академик НАНУ:
— Украина не случайно сегодня опирается на добывающую и металлургическую промышленность. Это предопределено экономической ловушкой, которая состоит в том, что гигантский спад экономики нанес удары разной силы по отраслям. Наименьший достался экспортно ориентированным отраслям: некоторым видам химии, металлургии, горнодобывающей промышленности, сразу востребованных мировым сообществом.
Наиболее сильный удар был нанесен по высоким технологиям, машиностроению, науке. Каждому из отдельных звеньев высокотехнологической цепочки выйти на рынок самостоятельно нельзя, потому что никакой цены на нем промежуточная продукция не имеет. Более того, мировой опыт показывает, что такой силы и продолжительности провал восстановить вообще невозможно. К примеру, в конце 20-х годов прошлого века советская наука была мировым лидером в биологии и генетике. Но гонения на Вавилова, жестокие репрессии на генетиков дают знать о себе до сих пор — восстановить направление не удается.
Сейчас идти по пути высоких технологий — значит почти все начинать с нуля, отвлекать огромные ресурсы и долго ждать, пока будет отдача. А жизнь заставляет все наши правительства затыкать дырки в бюджете. Так что какая бы власть ни пришла, она реально не сможет стать на инновационный путь. Даже если предположить, что будущий премьер-министр понял бы и захотел поддержать такой путь развития, он не будет подпиливать ножки своего кресла. Надо учесть, что ухудшается мировая конъюнктура. В обществе это падение будут связывать с деятельностью конкретного лидера. И он вынужден будет искать деньги на социальные нужды, чтобы не выглядеть в глазах общества неуспешным. К сожалению, даже наиболее талантливые из наших премьеров вынуждены действовать, руководствуясь не стратегическими, а сиюминутными интересами: работать от урожая до урожая, от бюджета до бюджета.
Это наша беда, что премьер не может себе позволить вложить средства туда, где отдача будет через пять лет. Так что при нынешней ситуации почти невозможно структурное развертывание потенциала в сторону новой экономики. Конечно, многое могла бы дать помощь внешней стороны, но таким партнером для нас сегодня может быть только Россия. Экономика у нас сформирована так, что партнера для нее мы нигде не найдем, кроме как здесь.
Почему это не удалось сделать за десять лет правления Кучмы? Ответ прост — помешали личные интересы власти. «Дружбаны» Президента, ставшие олигархами, — это люди, которые вместе с ним добывали личное богатство. Они спешили, потому что знали — если сегодня не оторвать кусок пожирнее, завтра может не получиться. Нам нужно опереться на Россию. Там уже создан стабилизационный фонд, где накапливаются средства и есть возможность использовать их для развития. Там вызревают не только административные, но и институциональные механизмы — механизмы фондового рынка. В Украине нет игры в мировое казино, так как наш фондовый рынок — это лишь способ застолбить за собой что-то. А Россия в прошлом году была мировым рекордсменом по темпам развития фондового рынка. Там много предприятий втянуты в этот процесс: идет покупка акций, котировка, там видны паника и восторги. Это верные признаки жизни.
У них модернизация пошла по линии малых инновационных предприятий, через которые ученые получили четыре миллиарда долларов. И это лишь 10 процентов от дохода, который дал венчурный капитал, — очень много для страны, недавно вообще ничего не имевшей. В России идет скупка и продажа результатов научных разработок и даже идей. То есть процесс модернизации начался. А мы носимся со своим ростом металлургии (временным!), гордимся архаикой. Более того — мы ее воспроизводим. То есть совершаем преступление перед будущим наших детей, так как чем больше воспроизводим архаику (химия, металлургия и так далее, а мы сейчас вложения делаем именно сюда), тем больше уклоняемся от прогресса. Это все то, что из успешных стран выводится и переводится в отсталые страны типа нашей. Так что когда у нас говорят, что традиционные отрасли в США претерпевают деградацию, это неправильно. Они сознательно на это идут. Основной доход им приносят информационные технологии.
А то, что Буш когда-то поддержал металлургов, сделал он это не для того, чтобы США получили доход, а для сохранения в минимальном объеме отрасли, которая нужна для безопасности. К примеру, Япония выращивает у себя рис, который обходится в несколько раз дороже, чем импортируемый из Индонезии. В этом тоже стратегический расчет — для продовольственной безопасности.
Вообще каждая страна должна максимум тратить на инновационное развитие и одновременно поддерживать минимум традиционных отраслей. Это важно не только для безопасности, но и с точки зрения транспортных расходов, сохранения рабочих мест, развития регионов. Экономика должна опираться на широкую базу. У нас этого нет, и в этом наша беда. Мы захлебываемся в восторге от собственных провалов и вскоре сможем убедиться в крахе нынешней политики.
А инновационные отрасли не опасны с точки зрения конъюнктуры, потому что они все время обновляются — сегодня ими выпускается один продукт, завтра совершенно другой. Это обеспечивает гибкость, адаптивность, динамичность…
Мы во многом загнаны в угол. К сожалению, у нас похоронена идея кооперативов. А это, в первую очередь, социально-психологическая проблема. В Российской империи когда-то было сильное кооперативное движение. Но колхозный строй уничтожил не только кулака, но и свел на нет кооперативы, в обществе атрофировалась культура общих дел. Люди не доверяют друг другу. Это мешает собрать вместе кооперативные деньги и запустить у нас хоть малое производство.
Кучма — это сплошное коллективное воровство. Огромные денежные ресурсы заблокированы или разворованы. Я не знаю истинного масштаба разворовывания, но Лановой недавно назвал цифру — 14 миллиардов долларов. Новая власть должна провести инвентаризацию всех потенциальных возможностей и включить эти резервы в механизмы перераспределения. Нужно закрыть пути ухода денег и не бояться того, что об этом кто-то скажет. Америка же не побоялась закрыть пути утечки денег, когда ситуация стала угрожать экономической безопасности государства. Почему же мы не делаем этого?..