"Я хочу поддерживать инициативы не финансирования НАНУ, я хочу поддерживать инициативу финансирования украинской науки. Мне кажется, что в этих двух подходах существует огромное различие. Мы хотим поддержать науку, и в это мы должны инвестировать и обеспечить развитие нашей страны..."
Премьер-министр Украины В.Гройсман
(из выступления на заседании Верховной Рады Украины)
Государственная поддержка науки - традиционный политический лозунг каждого украинского правительства. Но лозунг провозглашается, а украинская наука постепенно исчезает. По-разному эволюционируют соответствующие ее секторы и научные учреждения, однако общие тенденции весьма неутешительны. Поэтому попытаемся более конкретно рассмотреть ситуацию, имея в виду очередной провозглашенный правительственный подход к поддержке украинской науки.
В 1991 г. Украина имела довольно приличный научный потенциал, дававший большинству аналитиков основания прогнозировать, что научно-технологическое развитие ее экономики будет проходить значительно быстрее, чем других постсоциалистических стран. В отечественной науке трудились 449,8 тыс. работников основной деятельности и 295 тыс. исследователей. По научному потенциалу Украина была на уровне Франции, Германии и других развитых стран Европы. По наукоемкости ВВП мы также полностью соответствовали европейским стандартам.
Академическая наука составляла менее одной пятой части научного потенциала Украины (17,1% исследователей и 18,5% работников основной деятельности). Стержневую же часть кадрового потенциала нашей науки составляла т.н. отраслевая наука (66,8% работников основной деятельности и 65,4% исследователей). Поэтому понятно, что если кто-нибудь ставил своей целью уничтожение украинской науки, то должен был бы, прежде всего, взяться за отраслевой сектор.
Как видно из рис. 1, на котором представлена динамика численности специалистов, выполняющих научные исследования и разработки, именно так происходило в Украине. Уже к 1995 г. численность специалистов в отраслевом секторе науки уменьшилась почти в два раза, тогда как в академическом - на 23,3%, а в заводском - на 21,3%. Существенно сократился и вузовский сектор, потерявший 43,3% исследователей, но его доля в составе научных работников Украины сравнительно небольшая, следовательно, общее падение количества ученых определялось в основном драматическим уничтожением отраслевой науки.
В дальнейшем тенденция не изменилась. По крайней мере, до 2010 г. самое большое "урезание" происходило преимущественно в отраслевом секторе. Тенденция уничтожения отраслевого сектора продолжалась при правительстве Азарова, затем Яценюка, но уже имело место и довольно существенное "урезание" академического сектора.
Итоги такого разгрома кадрового потенциала украинской науки можно охарактеризовать следующими показателями: общее количество научных работников в период 1991–2015 гг. уменьшилось в 4,6 раза, в т.ч. в отраслевом секторе - в 4,17 раза, вузовском - в 2,8 раза, заводском - в
4,28 раза, в то время как академическая наука сохранила 56% своего кадрового состава.
Следует подчеркнуть, что общее количество работающих в учреждениях НАН Украины уменьшилось за годы независимости в 2,5 раза, в то время как на предприятиях опытно-производственной базы (именно тех, что позволяют быстро довести научные результаты до внедрения в производство) - в более чем 23 раза! При этом академия все же пыталась замедлить процесс сокращения количества научных работников (ключевого звена кадрового потенциала) - их сегодня в институтах НАНУ "только" на 31,7% меньше.
Конечно, для этого были и объективные причины. Во-первых, большинство отраслевых НИИ подчинялись общесоюзным министерствам и выполняли заказы для предприятий всех республик (значительная их часть осуществлялась в интересах обороны). Количество таких заказов в первые годы после распада СССР резко уменьшилось и продолжало сокращаться в последующие годы. Во-вторых, отечественный "молодой капитал" главным образом ориентируется на использование только одного конкурентного преимущества - дешевой рабочей силы в Украине, которая не нуждается в технологическом перевооружении производства. Из-за этого произошла разительная трансформация отечественной экономики: высокотехнологический сектор в основном погиб, и на первый план вышли производства сырьевого направления с низким уровнем переработки ресурсов. В результате не мог не снизиться спрос на научные исследования и разработки. Поэтому если в 1991-м бюджетное финансирование науки составляло только 11,9% от общего, а остальное выделяли отечественные и зарубежные заказчики, то в 1995-м оно составляло уже 37,6%, а в 2007-м - 45,5%.
Но значительную роль играли и субъективные факторы, в частности недостаточная инновационная культура работников аппарата управления, непонимание ими значения науки для развития экономики, а также факторы, связанные с экономическими интересами отдельных групп людей. Они не могли не отразиться и на формировании государственного бюджета.
Рис. 3. наглядно демонстрирует почти ежегодные "скачки" в финансировании науки, отображающие отсутствие последовательности в проведении государственной политики, что обусловлено изменением правительств и борьбой различных подходов к науке и проблемам инновационного развития. На фоне этих скачков можно выделить определенные тренды. Один из них - общая тенденция падения государственной поддержки отраслевой науки (на фоне общего падения спроса это также содействовало ускорению уничтожения данного сектора науки). Период 1999–2008 гг. можно характеризовать как этап определенного роста поддержки академического и вузовского ее секторов. Но, начиная с 2009 г., наблюдается четко выраженная тенденция к свертыванию науки в Украине. На фоне общего ежегодного уменьшения бюджетного финансирования выделяется попытка нарушить эту тенденцию в 2012-м, однако этот "отдельный эпизод" не меняет общей картины. Особенно резко падает финансирование науки после 2013-го.
В этом отношении Украина исключительное государство, реализующее политику, прямо противоположную той, что осуществляется в мире. По данным ЮНЕСКО (UNESCO Science Report: towards 2030, UNESCO Publishing, 7, place de Fontenoy, 75352 Paris 07 SP France), рост общемировых затрат на НИОКР за период с 2007-го (год, предшествовавший началу мирового финансового кризиса) по 2013-й составлял 23%, в среднем почти на 4% ежегодно. Положительная тенденция в росте затрат на НИОКР сохраняется и в странах ЕС (табл.1).
В мировой практике главным индикатором инновационной направленности государственной политики и внимания общества к науке считается доля совокупных национальных затрат на НИОКР в ВВП - наукоемкость ВВП.
Как видим, за 25 лет Украина, имея в начале своего государственного становления очень приличный, даже для самых развитых стран Европы, показатель наукоемкости ВВП (2,4%), в дальнейшем постоянно сокращала инвестиции в науку. В 2015-м наукоемкость ВВП сократилась в 4 раза и составляла 0,6%. Если учесть высокий уровень тенизации украинской экономики, то наукоемкость реально не превышает 0,4% ВВП.
Если мировая тенденция заключается в том, что наукоемкость ВВП неуклонно растет (общемировое значение данного показателя увеличилось с 2,1% в 2000-м до почти 2,4% в 2014 г., а, например, в республике Корея - с 2,3 до 4,3%), то у нас все наоборот: мы докатились уже до 0,6%.
При этом удельные затраты на одного научного работника у нас несравненно меньше, чем среднемировые, и очень далеки от европейских стандартов. Это наглядно демонстрирует табл. 3.
Как видим, в Украине едва ли не самые низкие показатели не только среди европейских государств, но даже среди африканских стран, которые только начинают свое научно-технологическое развитие и еще не накопили научный потенциал такого уровня, как в Украине. А мы принялись его уничтожать.
При попытке объективно оценить реальное состояние развития отечественной науки невольно возникает вопрос: а знает ли наша власть, что в действительности представляет собой сегодня украинская наука. Отраслевой ее сектор почти уничтожен, равно как и заводской. Все, что осталось, - это в основном сектор академический, ядром которого является НАН Украины. Несмотря на все испытания, выпавшие на ее долю, она продолжает плодотворно трудиться, не только осуществляя фундаментальные исследования, что подтверждается ежегодным выпуском сотен монографий и десятков тысяч статей в научной периодике - как отечественной, так и зарубежной (в 2015-м около
6 тыс. публикаций за рубежом). Внедрение ее разработок в энергетику дает ежегодно миллиарды гривен экономического эффекта. Не меньшую выгоду получило государство от использования академических разработок в транспорте, сельском хозяйстве и др.
Но недопустимо низкая заработная плата ученых приводит к тому, что все большая их часть, получив в исследовательском коллективе научную квалификацию, вынуждена оставлять науку и переходить в другие сферы. И к тому же правительство Яценюка изобрело довольно лицемерный вариант реагирования на жалобы по поводу оплаты труда научных работников - приняло постановление о повышении зарплаты в государственных институтах, однако никаких средств для этого не выделяло. Некоторое сокращение штатов не решает проблемы - пытаясь сохранить научный потенциал института и фронт научного поиска, руководители этих учреждений переходят на сокращенную рабочую неделю. В итоге это "повышение зарплаты" завершается тем, что ученые получают еще меньше денег, чем раньше. Такая политика привела к тому, что в большинстве научных коллективов сложилась парадоксальная возрастная структура научных работников.
Как видим, в науке Украины возник дефицит исследователей наиболее продуктивного возраста (40–49 лет) - это именно те, кто, получив высокую научную квалификацию, вынуждены оставлять науку в поисках более достойной оплаты своего труда. Чтобы ликвидировать этот дефицит, необходимы неотложные меры, направленные на закрепление молодежи в науке.
Мы не вспомнили еще об одной составляющей - вузовском секторе. Из данных, представленных на рис. 1–3, можно сделать вывод о том, что его доля в научном потенциале нашей страны незначительная. Но это не совсем так: ведь в данном случае статистика не учитывает вузовских преподавателей - как с научными степенями, так и без них - значительная часть которых имеет все основания считать себя исследователями.
Очень не хотелось бы включаться в старый спор между академическими и вузовскими учеными (точнее, аппаратом управления высшей школы) по поводу того, в каком из этих секторов больше настоящей науки, а также относительно различных представлений о т.н. западной модели организации науки. Тем более что мы знаем многих ученых мирового уровня, основным местом работы которых являются высшие учебные заведения, и убеждены, что без прямых контактов с наукой не может быть и речи о подготовке высококлассных специалистов, которых требует экономика знаний и общество знаний. Но все же в свете пылких, впрочем, не очень компетентных дискуссий на эти темы, нельзя не напомнить, как еще великий Лейбниц объяснял, для чего необходимо создавать государственные академии. В своем выступлении на торжественном собрании по поводу открытия Берлинской академии наук он подчеркивал, что развитие мировой науки вышло на ту стадию, когда ею уже нельзя заниматься как хобби, наряду с основной работой преподавателя университета - она требует полной отдачи. Сегодня это мнение еще с большей остротой возникает во всем мире, и особенно в Украине, где педагогическая нагрузка профессоров и доцентов чрезвычайно большая. Поэтому нельзя считать, что при оценке кадрового потенциала отечественной науки можно просто арифметически прибавить количественные характеристики профессорско-преподавательского состава высшей школы к количеству научных работников исследовательских учреждений. Реальные возможности этих категорий исследователей далеко не тождественны. В то же время формально-бюрократический подход к оценке результативности научной деятельности побуждал к созданию при вузах многочисленных периодических и непериодических изданий, где массово публикуются сугубо компилятивные статьи, которые не являются результатом глубоких самостоятельных исследований и по своему научному уровню просто несопоставимы с публикациями авторитетных академических журналов.
Что касается научно-исследовательских секторов вузов, то, как свидетельствует статистика, эта составляющая научного потенциала также была разгромлена за последние десятилетия, поскольку существовала в основном за счет средств заказчиков, которых сегодня осталось совсем мало.
Следовательно, ситуация в науке экстремальная и требует кардинального усиления ее поддержки со стороны государства. По нашему глубокому убеждению, нужно дать ученым реальную возможность искать и находить финансовую поддержку на конкурсных началах. Для этого необходимо восстановить формирование государственных научно-технических программ по приоритетным направлениям развития науки и техники, которое вопреки закону "явочным путем" было прекращено правительством Азарова, и создать, наконец, Национальный фонд исследований, предусмотренный принятой в 2015 г. новой редакцией Закона Украины "О научной и научно-технической деятельности". Именно он должен обеспечить широкое распространение грантового финансирования, и, разумеется, объемы этого финансирования должны быть достаточно весомыми, а не символическими, как это мог себе позволить Государственный фонд фундаментальных исследований.
Необходимо также государственное стимулирование технологического развития и инвестиций в науку. В ряде европейских государств, например, даже наказывают дополнительными налогами тех, кто не обновляет технологии, допускает очень низкий уровень переработки сырьевых ресурсов. Значительную пользу как укреплению обороноспособности страны, так и самой науке могло бы принести более полное использование ее возможностей в военной сфере (заметим, что в развитых странах до 20% оборонного бюджета инвестируется в научные исследования и разработки).
Финансирование науки - это не сугубо социальная проблема, не просто забота о том, чтобы ученые имели достойный уровень жизни (отечественные финансисты именно так трактуют проблему финансирования науки). Беда наша в том, что люди, принимающие решения по этим вопросам, не осознают, что речь идет о будущем страны, о том, будет ли у нее шанс развиваться на современном уровне, выйти на стандарты социально-экономического развития (а значит, и уровня жизни) передовых стран мира.
Теорией и реальным опытом развитых стран доказано, что, начиная с середины прошлого века, научные знания и их технологическое применение стали играть ключевую роль как источники, способные обеспечить значительный (свыше 70%) экономический рост. И это стало основной причиной и стимулом к развитию национальных научных и инновационных систем. Наращивание научно-технического потенциала, создание условий для его эффективного использования с целью приумножения научных знаний, развития экономики, повышения обороноспособности, решения многих других общественных проблем сегодня являются приоритетом государственной политики не только в развитых странах, но и во многих странах Азии, Африки, Латинской Америки, которые до недавнего времени не имели своей национальной науки.
Ст. 374 Соглашения о сотрудничестве Украины с ЕС однозначно провозглашает: "Стороны развивают и усиливают научное и технологическое сотрудничество с целью как научного развития как такового, так и укрепления своего научного потенциала для решения национальных и глобальных вызовов... Стороны развивают свой научный потенциал с целью соблюдения глобальной ответственности и обязательств в таких сферах, как здравоохранение, защита окружающей среды, в частности изменение климата и другие глобальные вызовы". В ст. 375 Соглашения речь идет и о развитии научно-технологического потенциала с целью содействия обеспечению конкурентоспособности экономики и общества.
Следовательно, политика подавления науки и уничтожения научного потенциала Украины, проводившаяся нашей властью в последние годы и фактически заложенная в проект бюджета 2017 г., - это прямое нарушение положений соглашения с ЕС, что может расцениваться как отход от европейских стандартов.
Выражаем искреннюю благодарность научным работникам Института исследований научно-технического потенциала и истории науки им. Г.Доброва НАН Украины И.Булкину и Е.Кострице, расчеты которых использованы при подготовке данной статьи.