Давно наблюдаю за острой по форме, но, на мой взгляд, бесперспективной полемикой в «ЗН» о судьбе НАНУ. Дело в том, что развитие науки в Украине зависит не столько от ученых, сколько от понимания этой проблемы власть имущими. А вот здесь оснований для оптимизма нет. Об инновациях много говорила предыдущая власть. Я даже согласился три года назад возглавить Государственный инновационный фонд Украины — рассчитывал сдвинуть дело с мертвой точки. И мне с коллегами даже удалось кое-чего добиться. Из нашего опыта могу сделать один вывод: только после того как власть займется решением проблемы — как сделать экономику эффективной, встанет вопрос, а что же делать с малоэффективной наукой. Попытаюсь рассмотреть варианты, откуда следует ожидать прорыва в научной сфере.
Прежде всего, конечно, следует вспомнить НАНУ. Эта структура прекрасно организована и замечательно сохранилась. Но это академия, которая ориентирована на решение задач великой державы, почившей в бозе. Нынешние проблемы решаются подвижными, быстро реагирующими группами ученых и инженеров, а не гигантскими институтами с многотысячным штатом. На Западе самая большая инновационная компания — около 200 человек (чаще 12—17 человек). Это самый перспективный двигатель производства на ближайшие 10—15 лет.
В нашей академии ученый ждет, пока государство заплатит заработную плату. Но настоящий первооткрыватель (во всяком случае это относится к исследователям-прикладникам — а их большинство в НАНУ) имеет возможность собрать команду профессионалов и наладить свое дело. Во всем мире молодые студенты, работая над диссертациями, только и мечтают разработать технологию и стать руководителями своего предприятия. Почему у нас не произошло ничего подобного после того как ученым было разрешено на льготных условиях арендовать помещения, выкупать буквально за копейки оборудование? Мой опыт показывает: если отраслевая наука работает в связке с академической, это малоперспективно, потому что первая будет вовлечена в работы, результат которых — отдаленная перспектива. Это смертельно для прикладной науки.
В № 23 (551) «ЗН» профессор Дмитрий Мельничук рассказал на примере своего университета, как можно объединить образование с прикладной наукой. Это путь, по которому пошли США, Европа, Япония и Южная Корея. Сегодня самым прагматичным было бы переподчинение наших профильных НИИ, КБ, проектных институтов университетам и высшим специализированным учебным заведениям: аграрному университету, энергетическому, авиационному и так далее. При этом было бы полезно, если бы члены кафедры могли иметь акции предприятия, на котором внедрен результат их разработки.
На страницах еженедельника прозвучало также предложение, чтобы Минпромполитики стал двигателем прогресса. К величайшему сожалению, в нынешней ипостаси оно не может выполнить эту роль уже потому, что не представляет все отрасли. А ситуация такова, что до 20 процентов изобретений делается в медицине и в медтехнике, а не в легкой, металлургической или машиностроительной промышленностях. Энергетики также не относятся к Минпромполитики. А разве там нет ученых, изобретателей? Одним словом, это министерство стоит перед необходимостью развивать инновационную деятельность для всей страны. Но тогда оно неизбежно превратится в Национальное инновационное агентство.
Есть еще одна организация, которая могла бы заняться инновационными проектами — МОН. Но оно по горло занято образовательными делами. Наука в структуре бюджета этого министерства занимает лишь несколько процентов. В общем, МОН просто недосуг нагрузить себя еще и этими делами.
Рядом с вышеперечисленными монстрами Государственная инновационная компания не выглядит особенно солидно. У нее крохотный бюджет и неразвитая структура. Когда я ее принял, то понимал — возможности ограничены. Но у меня был план — создать в Украине сеть инновационных компаний, инновационный банк (и было понятно, как в него привлечь деньги), развитую сеть инновационных компаний в регионах. Если бы все это удалось, уверен, мы бы уже имели другую экономику. Не хватило размаха. Забуксовали на мелочах. Хотя и с теми деньгами, которые были, удалось сделать немало.
Основным достижением считаю то, что компания перешла от финансирования промышленных проектов на преимущественное финансирование научных новшеств, предлагаемых НИИ, КБ и проектными институтами. Обид было море. Но зато удалось поработать над достаточно перспективными проектами. В частности, для Донецкого региона. Это, как известно, безводный край. Обогащение добытого угля здесь ведется водой. Ученые при нашей поддержке разработали метод обогащения угля сжатым воздухом.
Другой проект, которым можем гордиться, — переработка доменного шлака.
Третий проект, который не успели довести до завершения — получение доменного кокса не с помощью сжигания газа и мазута, а посредством электромагнитных волн. При этом получается более качественный продукт… Уверен, кроме инновационного, иного пути к процветающей Украине нет. И те, кто всерьез возьмется за совершенствование экономики и промышленности, рано или поздно придут к такой же схеме, какую я только что нарисовал. Не следует изобретать велосипед — эта схема работает во всех развитых странах.
Однако с приходом нового правительства еще не профинансирован ни один проект. В фонде пытаются поменять устав и сделать его более жестким. Но инновационная компания — не предприятие по выпуску гаек и болтов. Здесь нужна более тонкая организация дела. Поэтому не спрашиваю, почему я не угоден как инноватор. Хотел бы узнать: почему дамоклов меч завис над самим фондом?
В условиях жесткого государственного администрования инновации умирают. Я говорил президенту НАНУ Б.Патону: дайте мне конкретный проект, и он будет профинансирован. Но перспективных предложений не поступило. К нам обращались представители Минтопэнерго, Минпромполитики для получения кредитов. Фактически они требовали средства на расширение или модернизацию производства. Но для этого нужно обращаться в коммерческие банки. В Государственную инновационную компанию — вход только с научными разработками.
Чтобы дело сдвинулось с мертвой точки, государство должно забыть о своем воздействии на инновационную деятельность и максимально разблокировать ее законами. Хозрасчетная государственная инновационная компания — это абсолютный нонсенс. Ведь далеко не все работы будут иметь экономический результат. Но если американское, японское, европейское законодательство не предусматривает наказание за оплату неудачи ученых, то у нас будешь отвечать перед прокурором по полной программе. Кто же захочет рисковать? А без риска невозможна венчурная деятельность. Вот так мы и загоняем себя в тупик!
Правительство должно понять: инновационная деятельность — бизнес ученых, а не промышленников. Здесь необходимы доверие и инициатива. Даже в Советском Союзе ученые имели максимум свободы. Недавно перед мини-Давосом принят меморандум, в котором правительство заявило, что уважает частную собственность. Оно так же должно заявить, что уважает интеллектуальную собственность и ее творцов — ученых. Иначе — плохо. У Украины еще есть возможности для бурного спурта. Но нельзя разбрасываться профессионалами, даже если они вам не очень нравятся.
В одном из последних номеров еженедельника «ЗН» наткнулся на интервью с руководителем «Аурека» Петром Смиртенко. Он приводит примеры, когда украинские ученые не могут участвовать в международных проектах. И все это из-за «мелочи» — МОН не хочет выделить средства на такие исследования малым предприятиям. Почему? А потому, что МП имеют негосударственную форму собственности… Я пониманию чиновников МОН — они не хотят попасть за решетку за свою инициативу. И кто их за это осудит!?
Это лишь отдельные детали, объясняющие, почему мы, имея великолепных ученых, конструкторов, инженеров, никак не можем включить венчурный капитал. Во всем мире есть много государственных агентств, оказывающих содействие инновационным компаниям. Государство должно позаботиться, чтобы у нас была не одна, а сотни инновационных компаний. И отвечать за использование денег должно не государственное агентство, а компания, реализующая проект. Тогда, если у какой-то компании не получился эксперимент, составляется акт и комиссия устанавливает, почему так случилось…
Кроме того, за рубежом государство страхует финансовые риски инновационных компаний. Это необходимое условие. При такой процедуре все будет проверено серьезными специалистами. Страховую компанию обмануть сложно, потому что она отвечает за успех своими деньгами. Это убирает «халяву» из науки, которая у нас так часто встречается при контроле всего государством.
К сожалению, сегодняшняя неэффективность НАНУ обусловлена тем, что человек (ученый в том числе!) — очень мудрое существо. Он прекрасно видит «щель», позволяющую ему не работать и прекрасно в ней обустраивается. Законодательно государство не должно оставлять таких «щелей» неэффективного получения денег. Надо выстроить систему, чтобы наука была эффективной, отрегулировать ее, и все заработает.
На Западе инновационные компании часто прибегают к услугам банков, используя для этого так называемый банковский залог. Западная система позволяет заложить… результаты своего будущего труда. Для этого достаточно письма в банк, заверенного нотариусом. И не нужно закладывать землю, квартиру. Просто ученый обещает — верну из доходов… При этих операциях, конечно, процент за кредит повыше — не 6, а 9—10%.
А если результата не будет? В Англии государство страхует банку такие риски на 80%! Таким образом, для настоящей науки, верящей в себя и готовой рисковать, открывается зеленая улица. Иди гуляй по ней, только изобрети что-нибудь и повысь благосостояние народа.
Уверен, что со временем настоящие бизнесмены и у нас в стране будут бороться за то, чтобы внедрить перспективную идею. Пока в Украине немного богатых людей, готовых рискнуть своими деньгами. Это оттого, что олигархи в стране теневые. Они больше озабочены сохранением денег, чем их приращением. Но когда боишься, это закрепощает.
Что еще удивляет в нашей системе ведения науки — это то, что в мире никто, кроме сверхдержав, не ведет полного спектра исследований. Почему мы держимся за все?
И еще: очень не хочется быть пророком, но есть серьезные основания считать, что внешних капиталовложений в развитие украинской науки не будет... А значит, нужно рационально использовать внутренние резервы на развитие отечественной техники.