«Одной лишь думы власть, одна, но пламенная страсть», или, по-ученому, доминанта владеет всяким исследователем, пытающимся вырвать у природы еще одну тайну. Но, как справедливо заметил физиолог А.Ухтомский, «доминанта может быть и консервативным фактором, упорно настраивающим нас на стереотипное восприятие... Чем ярче выражена доминанта, тем более она пристрастна и неприязненна к иной точке зрения».
Неэвклидову геометрию открыли три человека - Гаусс, Бойяи и Лобачевский. Гаусс предпочел не публиковать свою работу, чтобы не дразнить гусей («не слышать крики беотийцев», как он говорил). Бойяи приехал к «королю математиков» Гауссу и получил от ворот поворот. А Лобачевский отправился в Петербург - знакомить со своей геометрией тамошних светил и, как Бояйи, в полной мере испил чашу унижения.
Остроградский помирал со смеху, читая статью Лобачевского. Другие не отставали. Ну, хорошо, идея поистине необычайная, человек как бы создает новый мир. Но почему великие петербургские математики Чебышев, Ляпунов, Марков не признали и Римана, который не создавал нового мира, а просто иначе взглянул на уже существующий? Оказывается, петербургской школе было свойственно пренебрежение к геометрии. Марков ее вообще ни во что не ставил. Можно ли принять всерьез необычайные идеи в области, которую и всю-то считаешь пустой забавой?
Между прочим, каких-нибудь 50 лет назад большинство математиков считало конструктивистское направление в математической логике личной причудой Маркова, прощая ему эту причуду за талантливые работы в традиционных областях. Сегодня конструктивизм стал классикой, и во всем мире Маркова ценят больше всего за него.
Никто, даже гений, не застрахован от психологического окостенения... Гений подвержен этой болезни даже больше других. Чаще всего он разрабатывает одну область, уходит в ней далеко вперед и видит в ней далеко, но мало-помалу перестает видеть, что делается в других областях. Петербургская школа была созвездием гениев, но она была «слишком школой».