Члены Еврокомиссии по науке любят произносить ритуальные фразы о пользе фундаментальной науки, о необходимости догнать и перегнать Америку и, как итог, о желательности повысить процентные отчисления из бюджета Евросоюза и каждой из входящих в него стран на развитие науки. В результате процент отчислений... снижается. Европейцы — люди не глупые, деньги считать умеют, поэтому интересно понять — почему так происходит.
Зададимся сакраментальным вопросом: а зачем, собственно, нужна фундаментальная наука? Как писал известный математик Харди, наука считается успешной, если она приводит к созданию нового средства уничтожения людей либо усиливает имущественное неравенство. Это то, за что общество согласно платить — путем государственных инвестиций, если речь идет о новом оружии или государственном престиже, или же через частный капитал. Европа давно оставила мысль с кем-нибудь серьезно воевать, новое оружие ей не нужно. Другое дело США, Россия, Китай — для них государственное финансирование фундаментальной науки естественно.
Что касается частного капитала, то должен быть отлаженный инвестиционный механизм, позволяющий быстро внедрять последние научные открытия в конкретные изделия. Такой механизм есть в США, где наличие свободных капиталов, людей, умеющих и любящих рисковать, равно как и соответствующей законодательной базы, дает основание для развития фундаментальной науки.
В итоге — даже если европейские ученые и делают выдающееся открытие, оно тут же внедряется в США, и Европе приходится покупать конечный продукт! То есть, увеличивая ассигнования на фундаментальную науку, Европа финансирует США! Логично, что европейцы к этому не стремятся. Трагедия ли это? Отнюдь. Есть центр мировой науки — США, охотно принимающий исследователей всего мира. Там и развивается фундаментальная наука — вещь весьма дорогостоящая, но и приносящая большие прибыли. Говорить же серьезно о фундаментальной науке в Европе вряд ли возможно. И трагедии в этом нет. Это, конечно, касается и Украины.