Трудно было поверить, что в статье Стивена Бруля и Джона Кэри, помещенной в американском журнале «Business Week», речь идет именно о состоянии науки в Японии - уж очень знакомы перечисленные там проблемы. Да и вообще, с какой стати сетовать японцам на состояние своей науки, неужели страна, владеющая самыми современными в мире технологиями, может быть недовольна своими успехами на научном поприще?
Оказывается, может. Причем «недовольна» - это еще мягко сказано. В течение многих лет фундаментальная наука считалась национальным позором для Японии. Ученые ютились в темных подвалах университетских зданий, не имея возможности купить необходимое им оборудование. Коридоры были заставлены шкафами с архивами, пылящимся оборудованием, простаивающим из-за недостатка места и денег для наведения во всем этом порядка. Разнеженные вышедшей из-под контроля системой чуть ли не пожизненного пребывания на однажды занятой должности исследователи предпочитали избегать лишнего риска и довольствовались самыми серыми результатами. Неудивительно поэтому, что японцам было присуждено всего пять Нобелевских премий против 175 американцев, а цитируемость научных работ, выполненных японскими учеными, является самой низкой по сравнению с другими развитыми странами.
Что же делать для преодоления столь кризисного положения? Украинские реформаторы в такой ситуации в первую очередь поднимают вопрос о финансировании. Японские в данном случае тоже не стали оригинальничать. В прошлом месяце правительство Японии разработало план выделения $155 млрд. на развитие науки и технологии с ежегодным увеличением дотаций на 12,5%, что позволит удвоить сумму правительственных ассигнаций к 2000 году по сравнению с уровнем 1992 года. Тогда правительственная поддержка будет достигать 1% валового национального продукта.
На бумаге все это выглядит впечатляюще. Однако сами японцы отлично понимают, что денежными инъекциями, даже в самых высоких дозах, основную болезнь японской науки - ее забюрократизованность - не вылечишь. Раздробленность и низкая эффективность научных коллективов, громоздкая система финансирования, которая лишь поглощает огромные ресурсы, склонность к большим проектам, которые на деле оказываются более прикладными, чем фундаментальными, - да-да, все это именно о японской науке!
С первого взгляда кажется, что Япония много делает для поддержки крупных научных проектов по космической тематике, по вопросам ядерной энергетики и в других не менее важных отраслях науки. Однако результативность таких потуг крайне низка. После многих лет, проведенных на задворках широкомасштабной космической государственной программы, японский консорциум частных компаний начал переговоры с филиалом «Хьюджис Электроникс Корп.» о запуске 10 и более спутников с японской ракеты H-2 на период 2000-2004 гг. Это будет означать вступление Японии в сверхприбыльный бизнес по запуску коммерческих спутников - событие, весьма торжественное для промышленности, но не имеющее ничего общего с фундаментальной наукой.
Как же найти то золотое соотношение фундаментальных и прикладных научных работ, которое необходимо сейчас для сохранения плавучести всей национальной флотилии? В прошлом некоторые крупнейшие японские проекты уже были «погребены живьем» в попытке увязать их с коммерческими интересами. Наиболее известный из них - затянувшийся на 10 лет и поглотивший $500 млн. проект «Компьютер пятого поколения», который был разработан в 80-х годах с целью создания мыслящего компьютера. Это начинание попало в мертвую зону между фундаментальными и прикладными исследованиями и с самого начала оказалось мертворожденным. Японцы считали, что им удастся перепрыгнуть через уже существующие ноу-хау в компьютерном бизнесе. Однако фундаментальные работы по выяснению механизмов познания не были проведены. Поэтому мало того, что юная поросль японских программистов не достигла поставленной перед ней цели, она еще и пропустила момент воцарения на престол Интернета и окончательно сдала свои позиции на мировом рынке программной продукции.
Назначение на преподавательскую работу в университеты представляет собой еще одну сложную проблему. Члены факультета осуществляют контроль за наймом, а это ведет к академическому инбридингу. Около 80% сотрудников факультетов Токийского университета, например, были выпускниками того же самого подразделения, на котором теперь преподают сами. Преподаватели-неяпонцы встречаются в университетах крайне редко. «При занятии вакансий нет настоящей конкуренции, - говорит американский геофизик Роберт Джеллер, один из немногих иностранцев, которому удалось заключить долгосрочный контракт на должность профессора в Токийском университете. - Большую часть вакансий занимают благодаря наличию связей».
Новый план как раз и нацелен на преодоление многих из этих недостатков. Японские реформаторы надеются, что выделенной суммы окажется достаточно для того, чтобы профинансировать инновации, поддерживающие лидерство Японии в машиностроении и электронике, а также запустить новые наукоемкие отрасли промышленности, такие, как, например, биотехнология. В качестве первого шага научная программа ищет способ преодоления дезинтеграции инфраструктуры японской науки, которая достигла в настоящее время шокирующих масштабов. Программа также призвана поощрить более тесное сотрудничество академических ученых со своими коллегами из коммерческих лабораторий. Сегодня сотрудникам университетов и государственных лабораторий запрещено заниматься «посторонними» работами. В результате «университетские профессора и ученые государственных лабораторий в Японии не имеют ни малейшего представления о состоянии дел в промышленности или на рынке новых технологий», - говорит Хироши Инозе, президент национального ученого совета в составе министерства образования. Поэтому университетские разработки проводятся в вакууме, а компании не имеют притока свежих идей, необходимого для повышения их конкурентоспособности. План этот должен также помочь Японии увеличить количество работ, выполняемых докторами наук. Если десятилетие назад таких работ в Японии было крайне мало, то к 2 000 году их должно быть не меньше 10 000.
В Японии сейчас хватает оптимистов, положительно оценивающих новую программу реформирования науки, особенно что касается ее переориентации на нужды промышленности. Ведь в ней заложено стремление задействовать большой отряд крупных ученых в сотрудничестве с корпоративной Японией с тем, чтобы воплотить в жизнь крупнейшие научные достижения со всего земного шара. Перекрестное опыление между частным и государственным секторами пойдет только на благо и науке, и экономике. Все это, с учетом изобилия недавно созданных разнообразных фондов, будет означать «стремительное изменение самой атмосферы исследовательской работы», предсказывает Като Коичи, секретарь либеральной демократической партии и основной сторонник крупных ассигнований на нужды науки.
И все же, как ни горько это осознавать, новый план реформирования японской науки может и не достичь поставленных целей. Ведь всемогущим японским бюрократам вполне по силам свести глубинные перестроечные работы к мелкому косметическому ремонту, оставив без изменений самый главный тормоз - сплошной контроль сверху донизу. Ведь в масштабах мировой науки возврат Японии к крупным инвестициям в науку не так уж и впечатляет. Так что расцвет японской науки, который так нужен Японии и к которому она будет так стремиться в XXI веке, может наступить (если вообще наступит) еще очень и очень нескоро. Может, попробуем опередить?
По материалам
«Business Week»