На протяжении нескольких десятков лет занимаюсь исследовательской работой, но и сегодня не могу утверждать, что полностью понял истоки научного творчества, побуждения к нему, аксиологические мотивы. Какой-то парадокс заключается в том, что человек, получивший высшее образование, умный, способный, хороший профессионал может быть почти начисто лишен творческих способностей. Такой специалист не желает исследовать, искать, его полностью удовлетворяют готовые знания, добытые другими. У него накапливается опыт, углубляется, совершенствуется мастерство. Он абсолютно нужен в своем деле. Однако обобщить этот опыт, найти что-то новое, свое, нет стремления. Удивиться чему-то такой профессионал не может, изучать необычное явление или объект не будет. Что же мы видим в жизни? В десятках НИИ, казалось бы, должны быть сотни исследователей, ищущих каждый день, каждый час, увлеченных — это их работа. Так ли это на самом деле?
Академик Валерий Геец говорит: «В среднем за 1981—95 годы на миллион населения в Украине был 6761 научный сотрудник. Те страны, с которыми нам нужно сегодня конкурировать, имеют следующие показатели: Франция — 2537, то есть почти в 2,5 раза меньше, Великобритания — 2417, Швеция — 2714.
С тех пор сокращение в Украине состоялось достаточно существенное. Но даже на сегодняшний день у нас ученых на 1000 человек больше, чем у Франции, Великобритании, Дании, Нидерландов. Не говоря уже о странах, которые сделали шаг к Европе: у Чехии — 1285 научных сотрудников, Литвы — 1278, Латвии — 1165, Венгрии — 1157, Турции — 209, Польши — 1083. Пока не сделаем соответствующую реструктуризацию направлений деятельности и не определим соответствующие приоритеты, то и дальше будем идти по пути дальнейшего массового сокращения лучших кадров. А те, что останутся, не смогут выполнить то, на что мы надеемся» («Зеркало недели», 1999, №15).
Почему же такой сравнительно малый «научный выход» при такой численности ученых? Все ли они занимаются интенсивно исследовательской деятельностью? Вряд ли. У каждого своя система ценностей, как утверждают специалисты по аксиологии — учения о ценностях.
И все-таки — каковы стимулы, этапы, результаты научного творчества? Почему избирается та или иная тема?
ВЫБОР ТЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
«...Мозг ученого — это маленький уголок Вселенной — никогда не су- меет вместить в себя мир целиком; поэтому среди бесчисленных фактов, которыми нас засыпает природа, будут такие, которые мы оставим в стороне, и будут другие, которые мы сохраним».
Каждый исследователь — и начинающий, и уже имеющий опыт — избирает какую-то тему, интересующую либо его самого, либо его руководителя. Она может быть «навязана» сверху каким-то проектом, программой, грантом. Тема может быть «подсказана» самой жизнью, практикой. Она может быть ответвлением какой-то большой, или не слишком, научной идеи, гипотезы, концепции, теории.
Начальные этапы исследования обычно комбинируются в нескольких вариантах: поиск и чтение литературы по интересующим вопросам; эксперимент; создание простых и сложных моделей; подбор аналогичных случаев, наблюдений. Затем — составление программы исследований, ее многократное продумывание, коррекция, редактирование. Все это может занять не недели, а даже месяцы. Зависит это от многих качеств исследователя, но прежде всего от умения сосредоточиться, естественно, от предшествующего опыта, окружения, поддержки. Однако чаще всего начинающий исследователь — молодой человек — приходит в аспирантуру или становится соискателем, то есть стремится к получению научной степени и «просит» посоветовать, чем заняться, что разрабатывать. И конечно, лучший советчик ученый-экстраверт, лидер какой-то научной школы. От выбора темы и составления рабочей программы зависит очень многое, если не все.
В любом случае для успешной разработки конкретной темы требуется углубление в проблему, постепенное и все большее увлечение, поиск материала для исследования и, конечно, подбор адекватных методик, помогающих раскрыть задачу.
ПРОГРЕСС МЕТОДИК — ПРОГРЕСС НАУКИ
«Метод важнее открытия, ибо правильный метод исследования приводит к новым, еще более ценным открытиям».
В разных областях науки информацию получают своими специальными способами. Например, в медицине мало абсолютно точных, стопроцентно достоверных методик. Иногда применение двух- трех методов, сочетание их, дополнение одних другими помогает сориентироваться и определить, с чем имеет дело врач. Грамотная интерпретация результатов исследования — единственно правильный путь в диагностике. Это важно, ибо, как известно, кто хорошо диагностирует, тот хорошо и лечит.
В исследовательской деятельности поиск с помощью своих чувств чрезвычайно важен. Тонкие процессы невозможно изучить и понять, если целиком не погрузиться в предмет исследования. Иными словами, лишь при постоянном «думаньи», многократной постановке вопроса самому себе — «что бы это значило?» можно отыскать на него ответ. Например, есть различные способы изучения живой клетки: прямые и косвенные. Визуально на статичных «картинах» (электронных микрофотографиях) все компоненты клетки (мембраны, ядро, митохондрии, лизосомы и др.) можно изучить лишь с помощью различных видов электронной микроскопии. Далее следуют анализ и синтез. При углубленном анализе, сравнении многих фотографий с параллельным сопоставлением всего известного в клинике можно сделать новые выводы. Некоторые из них будут гипотетическими, но они заставляют думать, искать.
Чрезвычайно важно уметь подобрать способы действий. Многие исследователи грешат их избыточным применением. Даже в крупных работах (докторских диссертациях) избыточность методик и материала исследования порой настолько затуманивают идею работы, что она теряет смысл. Иногда оказывается, что это вовсе и не идея, а слабая, примитивная мысль. Ее и прикрывают количеством методик так, что эта «туча» методик полностью прячет солнце идеи. Иногда это делается специально, ибо идеи-солнца-то и нет.
Возникновение новых способов достижения результата принципиально нового прибора позволяет открыть совершенно неожиданные пути в исследовательской работе. Так было после появления трансмиссивного электронного микроскопа, а затем сканирующего, так произошло в клинической медицине с введением эндоскопических приборов, основанных на использовании гибких световодов, ультразвуковых приборов, компьютерной, ядерно-магнитной томографии. Прогресс в науке в значительной мере зависит и от новой техники и более совершенных технологий.
Критическая оценка любого метода — это важный аспект методических разработок в научном учреждении. Не случайно выдающийся иммунолог, директор авторитетного института иммунологии в Базеле Нильс Кай Ерне, подводя итог методическим достижениям только одного года в своем институте (1979 г.), осторожно заметил: «...Мне кажется, мы обладаем сейчас набором методов, которые, я надеюсь, будут прояснять, а не затуманивать суть изучаемых явлений».
ДИСКУССИИ, «БРЭЙНСТОРМИНГ»…
«Чтобы ученый своими работами мог влиять на коллективную работу, необходимо личное общение, необходим обмен мнениями, необходима дискуссия; всего этого не может заменить ни печатная работа, ни переписка».
Первостепенную значимость для научной дискуссии имеет уважение к мысли, идеям, работе оппонента, умение его выслушать до конца или, по крайней мере, до какого-то этапа. В основе дискуссии — разнообразие представлений, и не обязательны поиски консенсуса. Если в споре подавляется мнение какой-либо из сторон, то такое насилие приводит к несвободе мысли, а затем и невозможности действия.
«Я не согласен с Вами, но всегда готов отстаивать Ваше право на свое мнение» — этот многократно повторяемый в политике, литературе, дипломатии постулат пригоден и для научной дискуссии. (Обычно ссылаются на афоризм Вольтера — «Я не могу согласиться с тем, что Вы говорите, но буду бороться за Ваше право говорить это».)
Заранее подготовленные дискуссии по актуальной нерешенной проблеме с предварительно очерченным кругом вопросов (но не ответов!) чрезвычайно полезны. Мозговая атака может возбудить новые поиски, которые пойдут нестандартным путем.
Мозговая атака значительно активизирует творческий процесс, стимулирует поиск. Ведь, как полагают, в творчестве доминируют эмоциональные, интуитивные, иррациональные компоненты душевной деятельности. Любую острую научную дискуссию при условии равенства дискутирующих в ней можно использовать как процесс, стимулирующий научную работу.
«Мозговой штурм» («брэйнсторминг») имеет несколько иной оттенок — в коллективной беседе можно высказать любые взгляды, идеи, даже кажущиеся странными, алогичными. Так, на семинарах Л.Ландау разрешалось задавать любые вопросы, молодые исследователи могли без ограничений спорить со старшими. Такая научная демократия может сама по себе привлечь новых сотрудников, они будут стремиться в подобные лаборатории или хотя бы на такие дискуссии — это не только читатели, а исследователи-теоретики, точнее — способные критики.
ВДОХНОВЕНИЕ
«Наука, как и все виды творческой деятельности, процесс не только рассудочный, но и эмоциональный. Для науки, а не только для поэзии, живописи, помимо таланта, характерно вдохновение, озарение».
Истинный ученый — это действительно и поэт, творец. Поэт-исследователь, так как он ищет мысли, образы, специально или невольно изучает события, психологию, природу. Быть ученым — образ жизни, работа без времени. Вдохновение — это и есть «внутренний огонь». Что его поддерживает — загадка. У одного есть, у другого — нет и не будет. Такой человек, даже далеко не обделенный способностями, живет, не стремясь отдавать всего себя труду. Вдохновение рождает идеи, отсутствие его ведет к неверию в науку, пессимистическому отношению к творчеству. Справедливо — «нет ничего хуже молодого пессимиста». Если молодой человек скептически относится к исследовательской деятельности, то лучше всего ему сразу же искать другое приложение своим силам. Стремление держаться в кругу своих знаний, консерватизм мышления, стойкая приверженность к догмам не способствуют свободе мысли, а, напротив, препятствуют творчеству. Неверие в незыбле- мость истин, постоянное обдумывание предмета исследования, поиск путей воплощения какой-то идеи и приводят к открытию. Открытию малому или большому. Генезис их однотипен, хотя пути и результаты могут быть разными.
Неоценимы традиции старых кафедр, лабораторий — в них есть дух науки. Хорошо об этом сказал Ф.Ж.-Кюри: «В старых лабораториях существуют скрытые богатства: это традиции, духовный и моральный капитал, накопленный во время бесед и обучения, даже просто личное присутствие. В определенный момент совокупность этих предпосылок создает необходимые условия, в которых внезапно рождается правильное толкование сделанного открытия... Ученые, работающие в лабораториях с давними традициями, часто, сами того не сознавая, пользуются тем, что я называю скрытым богатством».
Культура ежедневного труда за «станком науки» может быть утеряна. Если работа ведется эпизодически, то и волны вдохновения затухают. Озарение, вдохновение приходят при постоянной работе мысли наряду с работой у «научного станка». Эффективный труд в науке — ежедневный, ежечасный.
Опустимся с «верхних этажей» научного здания, из кабинетов, где генерируют идеи, в «нижние этажи» — в лаборатории. Даже при наличии аппаратуры они ветшают, стареют, ничего не производят, если их сотрудники заняты своими бытовыми делами, суетой. Это касается и различных собраний, совещаний, заседаний, в подавляющем большинстве случаев в нашем больном обществе они оказываются бесполезными.
Вдохновение гаснет, как и многое другое, необходимое для творчества, если нет поддержки у окружающих. Только личности с сильной волей, целеустремленные идут вперед. Но сколько необходимо сил, дабы преодолеть ежедневную суету!
НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ И ИНТУИЦИЯ
«...Открытие Рентгеном Х-лучей или супругами Кюри радия, или продолжительные опыты Вильсона над образованием капелек на частицах, заряженных электричеством, — все они стоили ничтожные суммы. Открытия, подобные этим, обязаны тому, что не может быть куплено, — именно остроте и силе наблюдательности, интуиции, непоколебимому энтузиазму...».
Сосредоточенность на объекте исследования, полная отдача этому процессу и, естественно, наблюдательность — качества, несомненно, ведущие к успеху в науке, впрочем, как и во многих других формах деятельности человека.
Визуальное или иное наблюдение без наблюдательности не даст полных результатов, не приведет к открытию. Неожиданная мысль, витающее неосязаемое предчувствие не должны быть потеряны. Все отклонения требуют регистрации на бумаге, на любом носителе информации. Незаписанное сразу же может быть безвозвратно потеряно. Наблюдательность рождается из увлечения и поиска, а они требуют сосредоточенности, многочасовых размышлений. Бытовая и рабочая суета, придуманные (чаще всего они таковыми и оказываются) общественные функции — сколько они погубили драгоценных часов и дней! П.Капица утверждал, что институт должен быть организован так, чтобы научные работники проводили в лаборатории и занимались наукой не менее 80% времени. Для этого, конечно, необходима установка лидера, но она ничего не даст, если кроме организационных требований не будет полного очищения от паранаучных дел, если у сотрудников будет иная система ценностей. Вдохновение не любит посещать ленивых, кажется, это сказал великий труженик П.Чайковский.
Итак, вдохновение, наблюдательность, интуиция, озарение. Творческие симптомы, складывающиеся в положительный синдром, формально определяемый как интенсивная исследовательская работа. Идеи должны спонтанно рождаться в процессе работы, ибо, как известно, «чужими руками хорошей работы не сделаешь».
«Интуиция и наука» — так назвал свою книгу М.Бунге. Что же такое интуиция? Какова ее роль в науке? В самом деле, предвидение, какая-то неосязаемая мысль витает в мозгу исследователя. Есть опыт, ассоциации, конкретные исследования, их результаты — они и предопределяют интуицию. Интуиция — это лишь предстадия открытия. Интуитивно предчувствуя успех, исследователь идет по тропинке мысли. Если остановиться и думать о других делах, увлечениях чем-то другим, то интуитивное мышление исчезает. Чем дольше отвлекаешься, тем труднее возвратиться к процессу абстрактного мышления. «Тропинка» мысли зарастает сорняками, становится все труднее найти выход к дороге. Если «бросить науку» на один день, то она тебя бросит на два, если ты ее оставишь на два дня, то она тебя может бросить вовсе.
Озарение и предчувствие — варианты интуиции, приводящие к малому или большому открытию. К примеру, в давние времена опытному врачу, постоянно думающему о своих трудных пациентах, в постановке диагноза нередко помогала интуиция. Не было методов исследования, раскрывающих сложные процессы в глубине тела. Малейшие нюансы — походка, осанка, цвет и тургор кожи, слизистых, состояние суставов, выражение глаз — все имело значение. Простукивание, прощупывание, прослушивание давали какую-то информацию. Интеграция полученной информации могла дать лишь варианты диагноза. Вот тут и вступали в дело «подспудные» качества — опыт и интуиция.
Научить интуиции невозможно. Она возникает сама по себе — это вспышка мысли, которую еще надо развить и, быть может, материализовать. Это счастье исследователя, обладающего этим эфемерным, неуловимым и необъяснимым качеством.
Итак, с какой целью написана эта статья? Более всего для того, чтобы поставить вопросы. Скептик скажет — все и так ясно. И будет по-своему почти прав, ибо он не верит в то, о чем здесь написано. Творчество — спонтанный и постоянный процесс. Отдельные «всплески», редкие, мало чем завершающиеся «вспышки» (в том числе и в виде диссертаций), к сожалению, не всегда ведут к постоянному горению, что необходимо для прогресса в науке. В истории науки нет примеров о людях, которые бы чего-то достигли, если мало и без увлечения работали у «станка науки».
Нет ли у нас консервативного стремления к нивелировке? Зависть и уравниловка, безразличие и сопротивление талантам в науке — не свойственно ли это нашему современному обществу? И стоит ли удивляться, что у нас много научных работников и мало истинных ученых?