Во всеукраинской акции протеста профсоюзов, проведенной по инициативе Федерации профсоюзов Украины 19 февраля, приняла участие и группа протестующих от Национальной академии наук Украины. Сам факт присоединения обычно стоящего в стороне от Федерации академического профсоюза весьма примечателен - в связи с приближающимися выборами различные социальные группы ищут путь к более весомому выражению своих интересов, все громче заявляют о том, что будут выставлять политические требования.
Если уж жаловаться, то в Совет Европы
По случаю предстоящей акции в Доме ученых была проведена пресс-конференция. На ней председатель ЦК профсоюза работников НАНУ Анатолий Широков нарисовал мрачную картину положения дел в Национальной академии. Чтобы ни у кого не возникало сомнений, что сегодняшним научным работникам, которые еще не так давно были привилегированной элитой, несладко, присутствующим раздали пресс-релиз. В нем приведено сравнение зарплат в 1998 году по разным отраслям Украины:
нефтедобывающая - 871 грн.
банковские
организации - 753 грн.
метрополитен - 544 грн.
пищевая
промышленность - 535 грн.
медицинская
промышленность - 470 грн.
связь - 441 грн.
электроэнергетика - 429 грн.
аппарат
госуправления - 355 грн.
строительство - 319 грн.
торговля - 277 грн.
транспорт - 262 грн.
жилищно-
коммунальные - 236 грн.
народное
просвещение - 181 грн.
охрана здоровья - 169 грн.
текстильная - 85 грн.
Средняя насчитанная зарплата в киевских учреждениях НАНУ за 1997 год составляет 200 грн. По расчетам горпрофсовета стоимость лишь продовольственной части потребительской корзинки работающего киевлянина (без учета квартирной платы, транспортных услуг, одежды и т.д.) в ценах декабря 1997 года составляет 103,5 грн., а для семьи с двумя детьми - 439,4 грн.
Показательно и сравнение финансирования на науку из госбюджета в Украине и России в 1998 году:
Средняя зарплата украинского ученого действительно мала, но кто же ее еще и даст вовремя! Задерживают. На приборы вообще не отпускают. Что делать?
Профсоюзные деятели считают, что деньги в державе есть. Весь вопрос в том, куда они идут. В обойме идей профсоюзов - подготовка петиций в Совет Европы для привлечения внимания мировой общественности не только к вопросу о смертных казнях, но и к не менее острой в нашей стране проблеме нарушения прав на оплату труда, гарантированных Конституцией.
Злые международные силы решили
на корню извести украинскую науку
Академики-директора нарисовали еще более страшную картину. Владимир Немошкаленко сообщил присутствующим, что идет целенаправленное уничтожение науки в Украине: ведомственная уже практичеки уничтожена, в вузах же она никогда не была так развита, как хотелось бы и как об этом говорят профессора вузов. Последний остров украинской науки - Национальная академия на грани умирания.
Ярослав Яцкив поддержал мысль профсоюзных лидеров, обращенную к Кабмину, о том, что если не умеешь работать, иди в отставку. Он вспомнил, что его отец работал при хозяине и тот платил зарплату каждый день, а когда самому академику пришлось директорствовать, то задержка зарплаты только на один день была чревата серьезнейшим вызовом на ковер. Но это при советской власти. А почему же сейчас, когда живем в демократической стране, так манипулируют людьми?
«Впрочем, дело даже не в зарплате, - уверен Ярослав Яцкив. - Когда смотришь на ободранные здания, еле дышащее допотопное оборудование, понимаешь - дальше некуда. Мой отдел, - развил мысль академик, - работает по лазерной локации спутников. Чтобы поддержать жизнь приборов, рядом приходится содержать электронщиков-умельцев высшего класса. Если их не держать, то Украина не будет иметь доступа к определенным источникам информации. Так дальше работать нельзя...»
Директорское ли это дело - стоять с плакатом
на перекрестке?
Представителей СМИ на бурной пресс-конференции было мало. По-видимому, коллеги посчитали, что на собрании ученых не может произойти нечто сенсационное. Пессимисты, как всегда, оказались правы. Журналисты пытались выяснить: если ученые в обществе не видят выхода и даже не представляют, куда идти (слоган «Кабмин, дай денег на науку!» трудно считать конструктивной идеей), то что же делать простому человеку?
Однако попытки отжать некий «сухой остаток» из потока сильных и красивых слов, сказанных на конференции, не удались. Некоторые представители СМИ даже попытались обсудить: не пробовали ли господа ученые проверить некоторые другие законные способы борьбы со скаредным правительством, например не подавали ли на него в суд, не придумали ли у себя в институтах во время вынужденных пауз какие-нибудь совсем уж оригинальные способы давления на правительство. Но увы - этими вопросами только поставили директоров совсем в тупик.
Любопытство журналистов подогревалось еще и тем, что сама ситуация, с точки зрения опыта мирового профсоюзного движения, - достаточно уникальная, чтобы не сказать анекдотическая, - профсоюзные деятели объединились с... работодателями, каковыми являются директора, чтобы требовать у правительства своевременной выплаты зарплаты. При этом из среды наиболее проникшихся болью научного народа директоров раздавались упреки в адрес несознательного президиума НАНУ, которому, мол, тоже не мешало бы принять участие в этой акции. По-видимому, они всерьез верили, что если бы из окна Кабмина увидели в пикете Бориса Патона с плакатом «Выплатите зарплату голодающему президиуму НАНУ!», то дрогнуло бы сердце даже у совершенно равнодушного к стонам ученых Пустовойтенко...
Что-то явно не в порядке в нашей системе, когда работодатели становятся в одну колонну с профсоюзными деятелями (теперь уже демонстративно подчеркивающими свою независимость от директоров и полную «некарманность»), а рядовые научные сотрудники в это время, как и в старые советские времена, занимаются своими делами, потому что им на эту акцию протеста глубоко наплевать.
В общем, как ни убеждали меня в обратном, я вышел из зала со смутным чувством, что не директорское это дело - в демонстрациях ходить! Директора, по слухам, в массе своей и зарплату получают весьма регулярно, и кабинеты у них зимой топлены. А как говорит известная академическая пословица, сытый академик голодного «эмэнэса» не понимает. Может, оттого младший научный и не хочет вместе со своим боссом на демонстрацию идти?
Еще при Щербицком рассказывали анекдот о том, как позвал партийный босс Патона и попросил придумать, как сэкономить для державы денег. Подумал президент академии и говорит: «Да у меня в академии можно половину сократить без ущерба для дела». «Ну вот и сократи», - обрадовался Щербицкий. «А вот этого как раз сделать и не могу, - ответил Борис Евгеньевич, - как только начнут мои директора сокращать, то как раз тех, кто может работать, и выгонят»...
Мудрый анекдот. Вечный. Академия с тех пор все никак не может придумать: от кого же ей избавиться, чтобы спасти науку. Впрочем, оно все и без помощи руководства решается само собой: кто чего-то умел, уехал работать за границу. Кто молод и попроворнее, убежал в другие сферы...
Так в чем же задача творческой интеллигенции?
Когда столько журналистов в растерянности задают вопросы, чтобы выяснить, зачем же их пригласили на пресс-конференцию, а столько взбудораженных академиков не могут им вразумительно ответить, выход один - найти какой-то независимый источник информации. С последней надеждой я и обратился к академику Валерию Геецу, которому ведущий собрание почему-то так и не предоставил слово.
- Какой смысл в этой академической акции протеста?
- Я в эту акцию не верю. И пришел на пресс-конференцию, чтобы объяснить, как экономисты видят ситуацию, а не для того, чтобы выражать свое неудовлетворение. Я считаю, что интеллигенция не должна этим заниматься.
- А чем же должна заниматься интеллигенция?
- Задача творческой интеллигенции как раз и состоит в поисках выхода. Каждый представитель этой части общества должен профессионально заниматься своим делом.
- А если при этом ему не платят за работу?
- Видите ли, мы развивали науку, охватывая все ее направления. А после кардинальных преобразований, которые происходят, может оказаться, что по многим позициям мы неконкурентоспособны и государство не может поддерживать их. Нужно поддерживать только то, что приоритетно. В этой части государству можно предъявлять очень серьезные претензии.
- А кто же, кроме вас, ученых, скажет, что государству нужно, а что нет?
- Конечно, это наша задача, но это не протест, не требование денег - это совсем другая работа. Хотя я понимаю, что все это жестоко и касается судьбы многих людей. Но как экономист по-другому сформулировать не могу - чтобы излечиться, нужно прежде всего правильно поставить диагноз.
- Пять лет тому назад вы решились бы на собрании сказать людям о такой перспективе?
- Я еще в 1989-90 годах подчеркивал, что с приоритетами надо определиться как можно быстрее. Ведется работа по пересмотру приоритетов и, соответственно, системы институтов, которые будут поддерживаться государством. Многие страны в переходном периоде это уже сделали.
- Итак, многие институты будут закрыты?
- Почему закрыты? Они просто не будут финансироваться государством.
- Ну а где же ученые найдут деньги, когда промышленность лежит?
- Это как на нее посмотреть - с одной точки зрения лежит, но тем не менее отдельные сферы мощно развиваются. Институты, которые близки к этим проблемам, найдут сферу приложения своих сил.
- А если погибнут здоровые ростки, которые сейчас есть?
- Риск всегда есть. Даже высокоразвитые страны нередко ошибаются и развивают не те направления. Потом приходится перестраиваться и догонять. Сейчас мы начали жить в открытом мире. Мы должны быстрее понять, в чем сильны, на этих направлениях сохранить силы и прорваться на самый высокий уровень. Есть направления, в которых доминирует Россия, в других - Германия, Япония, на многих приоритет удерживают США. Нужно сосредоточить ресурсы на главном. Иначе под обломками погибнет и то, что могло бы сохраниться и развиваться дальше. Это нужно делать как можно быстрее. Понимаете - делать!