Наконец-то начался серьезный разговор о нашей промышленности — статья «Плата за нерешительность...» («ЗН», №41, 2006 г.). В ней речь идет о критическом состоянии отечественной космической отрасли: «В ракетостроении мы еще конкурентоспособны, но через шесть-семь лет, по оценкам специалистов, по качеству, цене, надежности и мощности европейские, американские и российские ракетоносители отодвинут наши». Вполне могу согласиться с такой оценкой нынешнего состояния и будущего ракетостроения, возможно, только с одним предостережением: в 2015 году конкурировать с нами будут еще китайские и японские ракетные носители.
На момент распада СССР Украина занимала лидирующие позиции в ракетостроении в мире. Так, при генеральном конструкторе В.Уткине КБ «Южное» создало столько новых типов баллистических ракет — от традиционных до твердотопливных и криогенных — сколько все подобные организации мира. Но не будем забывать и о том, что Советский Союз распался, кроме всего прочего и потому, что ядерные ракеты подорвали экономику страны, поскольку эта техника чрезвычайно дорогостоящая и по силам только нескольким самым богатым странам.
После обретения независимости Украина должна была принципиально изменить направления развития ракетостроения — на коммерческом рынке никто нас не ждал, поскольку в мире был и существует сейчас излишек ракет-носителей. Мы должны были воспользоваться единственной возможностью выйти на рынок, обусловленной тем, что Запад боялся бесконтрольной продажи ракетных технологий и нарушения баланса сил в мире. Поэтому он и пустил нас на рынок с лучшей на то время ракетой «Зенит». Реализация на ее базе проекта «Морской старт» удовлетворила амбиции наших ракетных чиновников с одной стороны и дала возможность Западу взять бесплатно наши ракетные технологии — с другой. Возможности коммерческого использования ракет «Циклон» и «Днепр» (СС-18 «Сатана») Украина безосновательно затормозила. Ответственные чиновники разъезжали по миру «с обменом опыта», наслаждаясь былой славой. 16 лет было потрачено на производственное обеспечение преимущественно «Морского старта», а интеллект многотысячного коллектива конструкторского бюро «Южное» за это время не создал практически ничего принципиально нового. О научных институтах вообще речь не идет, поскольку, в связи с мизерным финансированием, они топтались на месте. Но самое страшное то, что престиж ученого-ракетчика упал до нуля, желание служить космической науке исчезло. Молодых выпускников университета сейчас силой не загонишь на Южмаш.
Первый серьезный звонок для наших ракетчиков прозвучал в 1998 году во время Всемирного конгресса астронавтов в Мельбурне, когда газета «Спейс Ньюс» выступила с резкой статьей о том, что ракета «Зенит» имеет самое большое количество аварий. Следующим серьезным сигналом стал симпозиум в декабре 2001 г. в Париже, посвященный причинам развала украинской космической отрасли. Наша уверенность в том, что без нас Россия обойтись не сможет, что мы сможем даже конкурировать с ней, что «Запад нам поможет», была блефом. Новые чиновники от власти мало что понимали в ракетной технике и находились под гипнозом увиденных на Южмаше суперсекретных 10—20 лет назад ракет. Самоуверенность чиновников привела к тому, что Россия перестала видеть в нас надежного партнера, а следовательно, сотрудничала только для создания собственной инфраструктуры — по тем направлениям, где без нас она еще не могла работать самостоятельно.
Слабой стороной космической техники в Украине является прежде всего отсутствие космодрома для запуска ракет и ракетных двигателей. В отличие от России, Украина за 16 лет, при президенте-ракетчике, не создала необходимого ракетного цикла. Поэтому сегодня без России Украина не может вести самостоятельную космическую политику.
Если бы Украина за эти 16 лет выбрала два-три перспективных направления в космической науке и вырвалась вперед (мы могли бы это сделать с нашими гениальными, не побоюсь этого слова, научными кадрами), а не имитировала поддержку абсолютно всех ракетно-космических направлений, мы были бы нужны и США, и Европе не только как дешевые «космические извозчики». Сейчас для программ полета на Луну и Марс мы не можем ничего предложить (разве что двигатель «прилунения», сделанный 40 лет назад). Наши проекты никого не интересуют, поскольку не имеют серьезных революционных прорывов. А научные исследования имеют бессистемный, некоординированный характер. Следует сказать, что даже богатая Европа, начав создавать свою собственную ракетную технику, разделила сферы производства: Франция занимается жидкостными двигателями и ракетоносителями, Германия — электрическими ракетными двигателями, Голландия — микрогравитацией. Эти страны прежде всего создали свои, согласованные с другими государствами, космические программы, как правило, включающие план на следующие пять лет, дорожную карту на 25 лет и стратегическое видение на 50 лет, обязательно в контексте тенденций мирового развития и национальной политики в науке и технологиях.
В то же время в Украине Южмаш свел развитие космической отрасли к космическому транспорту. Возможно, это и неплохо, если бы были избраны действительно перспективные направления. Но все свелось к обеспечению коммерческих запусков, в частности с помощью «Циклона» и «Днепра». С точки зрения глобальной гармонизации, невозможно развивать указанные ракеты, поскольку их топливо — смертельный яд и для человека, и для природы. Поэтому я уверен, что в дальнейшем все ракеты с ракетными компонентами амил и гептил будут запрещены, как сто лет назад был запрещен иприт и люизит. Следовательно, долгосрочная перспектива — после 2010 г. (разработка «Циклона-4» планируется на 2009 г.) вызывает сомнение.
Обидно, что мы начинали формирование ракетно-космической отрасли не с разработки ее развития в контексте мировой поступи космической индустрии, а продолжали двигаться по инерции, заданной советским ВПК. И здесь негативную роль сыграл Южмаш, опустивший космическую науку и технику до производства ракет-носителей. Такая односторонняя трактовка роли космической отрасли была самой большой ошибкой, ставшей роковой для ракетно-космической техники Украины — особенно при Кучме, который стал исполнителем политики руководства Южмаша. К сожалению, эта политика продолжается и сейчас — вся украинская космонавтика ограничивается производством трех ракет-носителей — «Зенита», «Днепра» и «Циклона» — и обслуживанием военных вариантов ракет, находящихся на дежурстве в России. Все достижения сведены к коммерческой выгоде от пусков. Но сегодня полет ракеты не является чем-то уникальным.
К сожалению, современное состояние космической науки свидетельствует о том, что Украина не занималась анализом тенденций развития космонавтики и поэтому не поняла 15 лет назад, что ракеты-носители уже не являются проблемой. В программе конгресса Международной федерации астронавтики еще в 1991 году научные доклады по ракетам-носителям занимали лишь десятую часть. В 2006-м — уже одну тридцатую, причем львиную долю всех докладов составляли работы как раз КБ «Южное», выглядевшие рекламным анахронизмом. Долгосрочная перспектива развития космической отрасли в Украине фактически отсутствует.
Что же касается места Украины по количеству запусков ракет, чем любят хвалиться космические чиновники, присваивая себе совместные с другими странами пуски, то здесь возникает вполне уместный вопрос: если мы на третьем месте после США и России, то куда пошли деньги от коммерческих запусков? Почему все эти годы финансировался только Южмаш, а научные организации не получали практически ничего? В таблице НКА Украины приведены данные о количестве запусков, показывающие, что потенциал, полученный нами в 1991 г., использовался все хуже и хуже: если за первые четыре года (1991—1994 гг.) доля запусков наших ракет составляла в среднем 11%, то за последние четыре года упала до 7%. И это при улучшенном финансировании. По-видимому, измерять наши космические успехи количеством запусков ракет — то же самое, что (в терминах оценки НКА Украины) измерять качество железнодорожного состава количеством извозчиков на привокзальной площади.
Где мы находимся сейчас? Отражением современного уровня украинской ракетно-космической техники является наше участие в мировых конгрессах астронавтики. Если десять лет назад только Днепропетровский госуниверситет выступил с 17 докладами, то уже в 2004 г. на конгрессе КОСПАР украинские государственные организации выступили с одним докладом из пяти тысяч. На конгрессе в Испании в октябре этого года украинские организации заявили 19 докладов (среди двух тысяч), но заняли первое место по количеству их отмены — восемь докладов по сравнению с 43 от других стран.
Куда мы планируем идти? «Общегосударственная космическая программа Украины на 2007—2011 годы» выглядит солидно: восемь пунктов мероприятий и задач почти на 3 млрд. грн. В приложении расписано финансирование конкретных мероприятий и исполнителей. Но бросается в глаза отсутствие основной цели, связанной с перспективой развития Украины вообще и, в частности, прогноза развития отрасли на 25—50 лет, на базе которого строятся программы в других странах. Ощущается стихийность в формировании тематики. Исключение составляет задача для Национального центра управления и испытаний космических средств в Евпатории. Другие «ориентируются на поддержку международных программ», что может свидетельствовать скорее о наших намерениях, а не о координации исследований.
В разделе «Научные космические исследования» предусмотрены и такие ненаучные цели, как «участие в создании», «модернизация» или «изготовление» оборудования. Мероприятия «Создание проектов программ научных исследований» и «Обеспечение участия молодежных коллективов в разработке малых спутников. Выполнение научно-образовательных программ» являются организационными, а не научными. Удивляет и оценка их реализации в 58 млн. грн.(!?). В то время как огромная проблема «Микрогравитация», отдельные разделы которой разрабатывают почти все страны мира, очерчена в общем глобальном виде: «Определение влияния микрогравитации на биологические объекты, поверхностные явления, кристаллизацию и диффузию. Разработка технологий создания новых материалов и конструкций в условиях микрогравитации. Создание исследовательской аппаратуры». И планируется на это выделить в четыре раза меньше средств. Невольно возникает мысль, что в такую неконкретную формулировку заранее закладывается неконкретный отчет, как это было с предыдущей программой.
Что ожидает космическую Украину в будущем?
Старая гвардия, в течение 50 лет создающая нашу славу, практически сошла со сцены. Новое поколение не сможет занять ее место, поскольку уровень его технической подготовки в Днепропетровском университете за последнее десятилетие не изменился, научный потенциал кафедр существенным образом снизился, лаборатории обескровлены. Например, университетская лаборатория электрических ракетных двигателей фактически не функционирует. А десять лет назад она занимала ведущее место в мире, и не было отбоя от делегаций и приглашений. Фундаментальные космические исследования только планируются. Но все делается в отрыве от мирового сообщества. Считается, что мы сможем справиться со всеми направлениями, где есть специалисты, как это было в СССР. Но космическая наука настолько затратная, что даже Европа 20 лет назад разделила сферы исследований. Поэтому никаких важных, мирового уровня, научных и технологических достижений у нас на сегодняшний день нет. При таком распылении средств никогда и не будет. А без координации исследований с Европой, Россией, США это вообще выглядит провинциально.
Мы потеряли отраслевую, а вместе с ней и фундаментальную науку. Конечно, если бы наша наука, общество, власть не были настолько коррумпированы, можно было бы создать объективную, высокопрофессиональную экспертную комиссию с привлечением зарубежных специалистов, которая бы оценила уровень нашего научного космического потенциала и определила наиболее передовые его направления. После координации этих направлений с мировым научным сообществом необходимо было бы провести прозрачный конкурс на финансирование отобранных направлений. Специальная комиссия НАН и Минобразования должна была бы подготовить предложения для переориентации научных сотрудников, «выпадающих» из космического направления.
Спасением для будущей армии безработных ракетных инженеров может быть продажа Южмаша. Кому? Не знаю. Возможно, он уже никому и не нужен... Поскольку, кого может соблазнить предприятие, обещающее 4 млрд. прибыли, но не способное отремонтировать свою ТЭЦ?
Можно ли вывести ракетно-космическую отрасль из кризиса?
В Украине сейчас существует ракетный олигархизм, объединенный круговой порукой ракетных специалистов. Монополизм этого ракетно-космического клана приводит к тому, что он сам распределяет финансирование под свои предложения и сам контролирует выполнение. Нелегко сломать стену коррупции, учитывая, что практически весь потенциал отрасли сосредоточен в Днепропетровске, а в НКА Украины вновь основную роль играют представители днепропетровского клана. При имеющемся уровне коррупции создать эффективную космическую программу, не затрагивая интересы отдельных институтов или групп, невозможно.
В будущем нам светит эпизодическое участие только в тех пусках ракет, которые не выгодны России, США или Европе. Мы потеряли доверие России, поэтому сегодня, возможно, и получим от нее какие-то научные заказы, но те, которые имеют второстепенное значение. Мы не будем сотрудничать и с Западом, поскольку наша экспериментальная научная база уже безнадежно устарела, а Европа и США имеют в данное время то, что когда-то было у нас, но значительно более высокого уровня. А наше главное теоретическое направление сводится, в соответствии с отчетом в НАН Украины директора ведущего в стране ракетного института технической механики, к «решению уравнения Навье-Стокса»! И это вызывает даже не слезы...