Тема лженауки (псевдонауки, квазинауки, ненауки) особенно вдохновила участников интернет-конференции «Российская наука и СМИ». (С материалами конференции можно ознакомиться на сайте www.adenauer.ru.) На сессию «Как отличить науку от лженауки» было прислано рекордное количество докладов. Ученые всесторонне проанализировали это явление и нашли признаки лженауки в самых что ни на есть официально признанных научных областях.
«Проблема «борьбы со лженаукой» имеет несколько аспектов, — утверждает доктор философских наук, профессор Владимир Порус. — Во-первых, она может рассматриваться как ностальгическое воспоминание о том, что наука некогда была лидером духовного развития человечества, знающим высокую цель этого развития и способы ее достижения.
Во-вторых, «борьба со лженаукой» выступает как элемент конкурентной борьбы за субсидии и гонорары, а бывает, и за власть. Государству нужны ученые, чтобы поддерживать свою военную мощь, справляться с надвигающимися кризисами, обеспечивать устойчивость технологических, социальных и экологических систем и так далее. С этой точки зрения, оно предпочитает финансировать не магов и колдунов, а доказавшие свою эффективность научные коллективы. В-третьих, «борьба со лженаукой» может рассматриваться как форма научной самокритики и «очищение рядов».
Но есть поле, где лженаука легко обыгрывает науку. Это рынок услуг населению. Лженаука более близка интересам и запросам широких масс обывателей, менее отягощена моральными устоями, более мобильна, не бюрократизирована и умеет быстро менять обличья. Ее не волнует проблема смены поколений, она не тратит ни сил, ни времени на воспроизводство своего «сообщества». Лженаука просто зарабатывает деньги на рынке услуг! И на этом поле ей пока нет равных.
«Основной причиной расцвета лженауки в России явилось состояние самой науки в СССР, — считает заместитель директора ЗАО «Планета персонала» Виктор Леглер. — Советская и унаследовавшая ее традиции российская наука склонна создавать научные учения, предназначенные либо для захвата, либо для сохранения власти определенных лиц и групп в определенном научном сообществе. Чаще всего локальные идеологии создаются профессионалами в данной области науки, занимающими в научном сообществе господствующие позиции. Начинаются с небольших отклонений от правил научной корректности, но постепенно развиваются в настоящие лженауки. Большинство из них погибают при первой же встрече с экспертом, но некоторым удается социально реализоваться внутри научного сообщества (мичуринская биология) либо вне его (новая хронология Фоменко)».
Российские военные историки имеют свою локальную идеологию, относящуюся к Великой Отечественной войне, которая формулируется примерно следующим образом: «Мирная жизнь советских людей была нарушена вероломным нападением немецко-фашистских захватчиков». Виктор Суворов практически в одиночку совершил научную революцию в этой области. Он ввел в научный оборот массу новых фактов, показал, что история войны была совершенно не такой, какой она описана в официальных исторических трудах, и что это требует в значительной степени пересмотреть вообще всю историю ключевых событий ХХ века. Суворов применил принцип обхода и победил, изложив свои идеи в популярной форме и обратившись через голову официальной науки непосредственно к массам читателей и телезрителей.
Министерство обороны сегодня справедливо критикуют за то, что оно создало у себя явно шарлатанские астрологические лаборатории. На это, к сожалению, можно возразить, что когда-то именно так в его недрах создавались первые вычислительные машины, поскольку локальная идеология, отрицающая кибернетику, была обойдена именно при посредстве Министерства обороны.
Принцип обхода был эффективен в тех случаях, когда советская локальная идеология отказывалась от достижений мировой науки. Соответственно, страна отставала в этих областях, и научная оппозиция указывала руководству страны на происходящие от этого прямые материальные потери.
В мировой науке нет локальных идеологий не потому, что там ученые умнее и нравственнее, а потому, что там нечего захватывать. Попробуйте «захватить» западное научное сообщество (например, Геологическое общество Америки). Не имея жесткой структуры, оно уйдет у вас между пальцев. В этой свободной ассоциации нет ни командных высот, которые можно завоевать, ни «пирога», на который можно наброситься.
«Знаменитый Кеплер был скорее астрологом, чем ученым, — напоминает главный редактор альманаха «Кентавр» Геннадий Копылов. — В своих книгах «Новая астрономия» и «Гармония мира» он приводит сотни астрономических и астрологических открытий, сделанных им в рамках грандиозной задачи по выявлению «божественного замысла архитектуры Вселенной». Среди этих открытий были и три его закона движения планет, известных теперь каждому школьнику.
Впрочем, ни сам Кеплер, ни его современники не придавали законам значения в сравнении с теми достижениями, которые он сам считал выдающимися, поскольку они наиболее полно выявляли тот самый «божественный замысел». Только через полвека осознал их значимость Ньютон. Но для него эллиптичность орбиты была уже не проявлением «божественного замысла», а следствием силы тяготения.
Открытие новых законов природы было важнейшим делом для ученых вплоть до XIX века, затем важнее всего было построить целостную картину мира. Середина XX века характеризовалась появлением больших научно-технических программ, новых отраслей промышленности и образования, хотя наука еще существовала в национальных и корпоративных рамках.
Сейчас наука работает в транснациональных масштабах. Локальные научные и конструкторские разработки воплощаются в проекты социальных и культурных преобразований, которые продвигаются на мировой рынок на основе «социальной потребности».
Однако в наших учебниках, энциклопедиях, массовой литературе и СМИ поддерживается устаревший образ науки — ее делом по-прежнему считается отыскание истины. Между тем функция научной сферы, реализующаяся нынче в деле, — активно-инженерная, конструктивная, — обществом не осознается и не поддерживается. По-прежнему на плаву миф об озарении, индивидуальном научном творчестве. Миф, который не учитывает сложную систему интеллектуально-организационных предпосылок, обеспечивающих условия для работы современного ученого.
Чего ждет общество от ученых? Адекватных ответов на новые вызовы жизни. И если наука их не предоставляет, общество отказывается от науки в пользу лженаучных, эзотерических либо религиозных учений. За постоянное появление лжеученых и лженаук в нашей стране ответственны кардинально устаревшие представления о науке и ее функциях.
«Сегодня под лженаукой понимают, как правило, шарлатанские учения вроде новой хронологии Фоменко, — говорит редактор еженедельника «Европа-Экспресс» (Германия) Дмитрий Хмельницкий. — Своей популярностью они жутко раздражают настоящих ученых, но по сути безвредны, поскольку жить науке не мешают. Гораздо неприятнее другой вариант лженауки, знакомый еще по советским временам, но существующей и поныне, — идеологически ангажированная наука».
В брежневские времена истории советской архитектуры не существовало вообще — она выглядела как груда имен, дат и названий построек. Иной она тогда и быть не могла, поскольку перед ней, как и перед многими гуманитарными науками, стояла задача не прояснить историческую ситуацию, а смоделировать ее, то есть «запудрить» мозги.
Между тем предметом изучения являлись полвека интереснейших и загадочных событий. Сначала блестящий расцвет художественного авангарда. Вдруг в начале 30-х годов происходит внезапная массовая и мгновенная смена стиля, что-то вроде эпидемии. Авангард исчезает, «из ничего» возникает сталинский ампир. В середине 50-х годов — очередная резкая смена приоритетов. Классицизм заклеймен как украшательство, а зодчие-классицисты становятся модернистами и фанатиками панельного индустриального домостроения. При этом и сталинский ампир, и хрущевский модернизм называются одинаково — «социалистический реализм».
История советской архитектуры была классической лженаукой, то есть фальсификацией, занимавшей место настоящих, но несуществующих исследований. Внезапная гибель объяснялась и объясняется тем, что конструктивистская архитектура была слишком аскетична и посему перестала удовлетворять эстетические и культурные потребности советских людей. Они захотели чего-то более красивого, и архитекторы откликнулись на социальный заказ, предложив народу более красивую и дорогую архитектуру. Циничное и бесстыдное объяснение. Ведь начало 30-х — это время массового террора, депортаций, коллективизации и вообще дикого снижения жизненного уровня жителей СССР. Тем не менее никто эту лженаучную версию не опроверг. Все самые интересные и глубокие исследования истории советской архитектуры проводятся сейчас, как и в советские времена, за границей. Например, в 2003 году в Берлине вышла замечательная книга «Градостроительство в тени Сталина», которая для российского читателя осталась недоступной.
Существующие и поныне научная иерархия и система регулирования научных исследований — это и есть идеальная атмосфера для функционирования лженаук.
Пресса, не связанная клановыми интересами, открытая и свободная, может играть важную роль в разрушении таких «научных идеологий», то есть лженаук.
«Носителем лжезнаний был объявлен Коперник. Периодический закон, открытый Д.Менделеевым, тоже поначалу отвергался многими его современниками, — напоминает главный редактор научно-популярного журнала «Универсум» Александр Мадера. — А неевклидова геометрия Лобачевского, из-за которой он стал посмешищем своих коллег-соотечественников?»
Все знают и более поздние печальные факты из нашей истории. Против таких «лженаук», как генетика и кибернетика, велась самая настоящая борьба, доходящая до физического уничтожения их приверженцев. Словом «лженаука» клеймили также тех или иных ученых из-за банальной научной зависти коллег или корыстных интересов.
Есть и другой аспект этой проблемы — искренние заблуждения или ошибки исследователей, которые являются неизбежными спутниками творчества в науке. Так, Нильс Бор в одной из своих работ заявил, что закон сохранения энергии может не соблюдаться. Парадоксально, но это заблуждение Бора (вскоре он его осознал) сыграло положительную роль, поскольку ученые обратили внимание на противоречия в квантовой механике. А Эйнштейн до конца своих дней не принимал вероятностную трактовку квантовой механики. Ну и что отсюда следует? Что квантовая механика — лженаука или Эйнштейн — лжеученый? Ни то, ни другое.
Некоторой части наших ученых именно боязнь быть обвиненными в научной ереси сильно мешает мыслить смело и свободно. Этот страх стоит на пути появления новых идей и, по-видимому, является одной из причин отставания нашей науки от западной. По крайней мере, знаменитая фраза Бора — «Достаточно ли эта теория безумна, чтобы быть правильной» — в сегодняшней отечественной науке не работает. Ученые зачастую разрабатывают проверенные, устоявшиеся научные направления, по которым легче защититься, внутри которых спокойнее жить.
Нужно ли бороться с лженаукой?
Да, но не запретами и карательными мерами, а только противопоставив истинное знание ложному.