Каждому понятно, что чем дальше в глубь веков — тем больше загадок. Более скудны сохранившиеся памятники материальной культуры, еще нет летописей или они почти не сохранились, очень редко встречаются отдельные письменные документы. Но исследователи продолжают настойчивые поиски тайн истории и совсем небезуспешно. Имя Шлиммана, разыскавшего по следами песен полулегендарного Гомера полулегендарную Трою, сегодня известно всем, стало хрестоматийным. Но разве он был один? Когда-то малоизвестный сотрудник Британского музея Джордж Смит, изучая хранившиеся в подвале поступившие из Ниневии клинописные таблички, наткнулся на первую известную человечеству поэму, в которой изображались подвиги Гильгамеша. Сюжет показался странно знакомым — ведь речь шла об описанном в Библии всемирном потопе. Его сообщение встретило и недоверие, и неодобрение: какая связь между Библией и мессопотамской культурой?
Но Смит оказался человеком упорным и решил, что доказать свою правоту он сумеет, если найдет недостающую часть табличек. И отправился на поиски в Ниневию. И нашел под песком недостающие таблички. Это было труднее, чем искать иголку в стоге сена, но он нашел! И узнал такие параллельные подробности, как рассказ о вороне и голубе, которых выпускал на разведку Ной, как гора, где осел ковчег, даже продолжительность потопа, а также мораль — наказание грешникам и спасение благочестивых.
Подобные примеры дает и более позднее, наше время. Интереснейшие находки сделаны, например, в Новгороде, разысканы у старообрядцев уникальные древние рукописные книги, акты, другие документы...
XVII век, конечно, не так отдален, как события, описанные в легенде о Гильгамеше и в Библии. Но не нужно спешить с выводами. И в преданиях о временах Ивана Грозного и Лжедмитрия осталось довольно много белых пятен.
Вот хотя бы первый самозванец — что мы знаем о нем достоверно? О Лжедмитрии I создано немало художественных произведений всех жанров, выработалось о нем мнение как о личности и талантливой, и мужественной. А что дальше? Кто может с уверенностью сказать, точнее — доказать, что это действительно беглый монах Гришка Отрепьев, а если и Гришка, то откуда взялся, кто он родом, от кого унаследовал такие незаурядные качества?
Конечно, личность самозванца значительно менее привлекательна, чем фигура, скажем, царя. Но не будем так упрощенно на него смотреть. Самозванец, потрясший основы большого царства, ознаменовавший целую эпоху смуты, собравший под свои знамена сотни тысяч людей, ставший известным в нескольких крупных государствах, поддерживавший личные контакты с их правителями — это ведь тоже фигура в историческом процессе!
Целых одиннадцать месяцев занимал Лжедмитрий московский престол. Если судить по тому, каким изобразили его великие мастера пера, то мы получим разные результаты: он истинный царевич Дмитрий, жертва происков Бориса Годунова; он искренне заблуждается, считая себя таковым, — не многие усматривали в нем откровенного проходимца. Да и трудно было дать такую оценку человеку разумному, образованному, волевому, способному сплотить вокруг себя и народные массы, и сильных мира сего.
Но ведь немало деталей, включая даже возраст, свидетельствуют о том, что Лжедмитрий и Григорий Отрепьев — одно лицо. А показания многочисленных свидетелей — куда от них денешься? Но, с другой стороны, доказано, что самозванец прекрасно владел польским языком, в совершенстве знал этикет польского двора. Откуда бы это?
Загадок огромное множество. Не вносят ясности и графологические экспертизы, произведенные по различным надписям, сделанным безусловно рукой самозванца. Есть ли все-таки шанс когда-нибудь докопаться до истины?
Теоретически — есть. Когда во второй половине XVI столетия оборвалась официальная летопись, а в 1630 году окончательно оформился «Новый летописец», неподкрепленным документальными источниками остался большой период — почти 60 лет. И каких лет! «Смута», подвиг Минина и Пожарского... А как же летописец Пимен у Пушкина — всего лишь плод фантазии поэта? Нет!
Известный русский историк В.Татищев видел и даже держал в руках «Историю Иосифа о разорении русском», так называемую летопись о смуте. Показывал ее коллегам, называл сокровищем, собирался опубликовать. К сожалению, не успел, летопись сгорела во время пожара в имении ученого. Но ведь не зря сказано, что рукописи не горят.
Татищев успел кое-что изложить своими словами, некоторые материалы попали в «Новый русский летописец», где с ними ознакомился Пушкин. И после «Бориса Годунова» собирался продолжить работу, написав «Лжедмитрия» и «Василия Шуйского». Но не воплотил в короткую свою жизнь этот замысел. А образ Пимена он сотворил, безусловно, с Иосифа, бывшего келейником у патриарха Иова и знавшего очень много.
Многим покажется слишком уж нереальным искать пропавшую летопись. Конечно, сгоревшую не найдешь, не восстановишь. Но ведь наверняка есть хоть какие-то материалы, по которым Иосиф составлял свой труд. В не до конца исследованных архивах, в зарубежных хранилищах документов. И нужно искать. Жизнь свидетельствует, что искать никогда не поздно.