Две публикации, одна за другой, заставили в очередной раз задуматься о том, как воспринимается инновационный процесс в общественном сознании нашей страны. Ученые требуют от политиков не разыгрывать «инновационную карту» в своих интересах («ЗН», №29, 2007 г.). Политики требуют от ученых более эффективного перевода экономики на инновационную модель («ЛигаБизнесИнформ», 1.08.2007 г.). Фактически каждая сторона требует у другой денег и невозможного — изменения привычного образа действий… при полном согласии в том, что инновационный процесс находится в недопустимо плохом состоянии.
Сразу напрашивается очевидный вывод: ни те, ни другие ситуацией с инновационным процессом не владеют и участвуют в нем лишь опосредованно. При этом каждая сторона обвиняет другую в том, что та пользуется лозунгами инновационности для прямого или косвенного хищения бюджетных средств. Согласны стороны только в одном — без инноваций жить дальше невозможно.
Прежде чем обсуждать различные аспекты иновационной политики, стоит все-таки сначала определить, что такое инновация и зачем она нужна. Этот вопрос из всех споров выпадает, ограничиваясь, по-видимому, наличием в инновационном законодательстве Украины определения инновации как некой новинки, приводящей к некоторым существенным улучшениям. При этом инновация рассматривается как некая самоочевидная категория, ценность которой не подвергается сомнению. Вопрос о том, что же такое инновация с точки зрения субъекта предпринимательской деятельности, даже не задается. Хотя именно с этого и следовало бы все-таки начать.
Впрочем, ответ уже блестяще сформулирован основоположником российской Национальной инновационной системы Б.Салтыковым, на тот момент — министром по вопросам науки и технической политики РФ: «Инновация — это проданное новшество». Ключевой термин — проданное. Иными словами, новизна — не самоцель, а лишь одна из дорог к сердцу покупателя.
Поскольку в вопросах продажи решающая роль принадлежит покупателю, давайте попробуем выяснить, кто это новшество купит, зачем и при каких условиях. Это и будет ответ на вопрос — нужна ли инновация и кому.
Покупатель есть только один — предприниматель, который вынужден вносить изменения в свой бизнес, чтобы повысить его конкурентоспособность. Классик современной теории конкуренции Майкл Портер недаром считает восприимчивость к инновациям главным конкурентным преимуществом всех уровней: от компании до государства. Так вот, позиция производственника из первых уст: «Производство консервативно: головная боль руководителя завода — как бы на старом оборудовании уменьшить себестоимость продукции. И никаких долгосрочных планов. Перспектива во многих случаях зависит не от научного прогресса, а от курса доллара и мировых цен на сырье». Если компания имеет достаточно прочные позиции на рынке, ее продукция находит спрос и не испытывает давления со стороны конкурентов, никакие инновации ей не нужны. Она заинтересована в том, чтобы перемен не было и ситуация оставалась такой же. А традиционные усовершенствования финансируются собственными или заемными средствами, уровень риска минимален, но и прибыль невелика. Венчурному бизнесу здесь места нет, и услуги ученых, консультантов или бизнес-инкубаторов востребованы мало.
Ситуацию с монополизацией рынка обсуждать не будем. Во многих странах действуют антимонопольные законы, тем не менее, именно использование административного ресурса для создания и закрепления монополии и порождает лоббирование, коррупцию и прочие препятствия для прогресса. Собственно, именно этот комплекс проблем и вызвал, по-видимому, упомянутое требование ученых: «Политики, руки прочь!».
Если же положение на рынке предпринимателя не удовлетворяет, он вынужден прибегать к кардинальным переменам. Ради достижения конкурентного преимущества расходуются ресурсы, ради этого он идет на риск. Риск многоуровневый — увенчаются ли успехом усилия по инициации перемен, приведут ли перемены к желаемым результатам, останутся ли к моменту завершения проекта желания теми же, что и сформулированы в начале, — за ответы на все эти вопросы придется платить.
Первой инвестицией и будет та самая покупка новшества, о которой мечтают ученые. Беда только в том, что покупать у ученых — нечего. Поскольку нет товара — предлагаемые наукой результаты не имеют, как правило, товарной формы. Классическим примером, рождественской сказкой звучит история об ученом, который сделал научное открытие, на его основе создал технологию, запустил производство и получил прибыль. То есть воплотился в четырех ипостасях: ученый, технолог, менеджер и предприниматель.
В реальной жизни все не так. Универсалов, которые сочетают в себе все четыре звена этой цепочки, — раз-два и обчелся. Четыре разных глагола, четыре разных действия, которые требуют разных знаний, разных навыков, в конце концов, разного менталитета… Да, атомная и ракетная отрасли созданы учеными — но в их распоряжение был предоставлен могучий и эффективный механизм военной промышленности, с армейской системой управления и мотивации, способной «скрестить ежа с ужом». Руководителем американского атомного проекта «Манхеттэн» был полковник (позднее — генерал-майор) Лесли Гровс, а Роберт Оппенгеймер был руководителем команды ученых. В СССР атомным проектом руководил Л.Берия, а академик И.Курчатов был только научным руководителем. То есть достижения ученых опирались на эффективную программно-целевую систему управления и на нелимитированные ресурсы. Предоставлены они были для решения двух задач — создать оружие массового поражения и средства его доставки к цели. Об ответственности за неудачу в сталинскую эпоху можно не говорить — достаточно одного примера: лауреату Ленинской и двух Государственных премий академику Иосифу Фридляндеру трижды грозил расстрел, а однажды ему напрямую было сказано, что задержка чревата для всего коллектива повторением 37-го года. Сейчас наука не имеет задач такого уровня, государство не мотивирует ее кнутом и пряником такой силы и не предоставляет «управленческих услуг». А система управления наукой сохранилась практически неизменной.
В середине ХХ века для решения новых грандиозных задач пришлось создать систему управления инновациями, которая, в свою очередь, породила системы управления инновационными проектами («Манхэттен» — лучшая тому иллюстрация). Истинную ценность этого управленческого новшества в США осознали лишь через сорок лет, а в России (единственной из стран бывшего СССР) — в конце 90-х годов. Во всех остальных странах — бывших советских республиках воспроизводятся лишь результаты работы этого механизма (обычно — американская Силиконовая долина и технопарки Индии). Но примеры той же Индии, не говоря уже об Израиле и Финляндии, показывают, что анализ ситуации применительно к особенностям экономики государства, ее приоритетов и проблем, обычно приводит к созданию оригинального, ранее не реализовывавшегося решения — и термин «израильская модель технологического бизнеса» уже не нуждается в расшифровке. То есть созданы и эффективно используются управленческие технологии для инновационного процесса.
Завершение холодной войны привело к тому, что государственный заказ военной ориентации перестал быть главной движущей силой научно-технического прогресса. Военная наука вдруг оказалась невостребованной, несмотря на эффективную систему управления (трансфер военных технологий в гражданскую промышленность оказался столь же неуспешным в США, как конверсия в СССР), а гражданская — недостаточно эффективной именно из-за управленческих проблем.
Сумятица в управлении научными разработками привела к совершенно парадоксальным результатам. Разработка, открывшая информационную эру — персональный компьютер, — была сделана в гараже вопреки всем прогнозам науки и компьютерной промышленности. Символ этой эры — всемирная сеть Интернет возникла из-за того, что ученые, подопытные кролики военного проекта, не захотели расставаться с полюбившейся игрушкой, когда руководство военной науки в США сочло полученные результаты достаточными и прекратило финансирование работ. Самое выдающееся фундаментальное открытие последних десятилетий — расшифровка генома и создание генной инженерии — также выполнено в частных фирмах без какого бы то ни было государственного заказа или целевой научно-технической программы. Доказавший теорему Пуанкаре питерский математик Перельман делает особый упор не только на непричастности официальной науки к своему достижению, но и отказывается от почетных званий и крупных премий. Этот список можно продолжать — он подтверждает уже упомянутый выше тезис о том, что спорщики (академические ученые и разного рода политики) ситуацией не владеют, однако куда интереснее проанализировать не просто механизмы успеха, а то, по каким законам эти механизмы создавались. И, освоив методологические принципы инновационной логистики, добиться такого же успеха в нашей стране — вместо попыток построить украинскую Силиконовую долину (ну нет сейчас в глобализованной экономике места для второй Силиконовой долины — даже первая начинает чувствовать необходимость в переменах и новых ориентирах) или аналоги индийских технопарков. С обязательным условием — создания для каждого такого решения адекватной системы управления, основанной на принципах инновационного менеджмента.
Словом, самое время вспомнить Высоцкого: «Эй вы, задние, делай, как я: Это значит — не надо за мной. Колея эта — только моя. Выбирайтесь своей колеей».