Сергей Лопарев за работой |
Спустя несколько дней после возвращения участников V Украинской антарктической экспедиции мы встретились с одним из ее участников в стенах Зоологического музея. Осмотрев чучела пернатых и млекопитающих представителей ледовых широт, с которыми «еще вчера» приходилось встречаться с глазу на глаз, Сергей ЛОПАРЕВ, кандидат биологических наук, доцент кафедры зоологии Университета им. Т.Шевченко выбрал место на лавочке, напротив диорамы, изображающей птичий базар на скалистом островке. Полный эффект присутствия.
Не могу отказать себе в удовольствии спросить у человека, побывавшего в Антарктиде: видели ли вы пингвина?
— Пингвинов там видели все, — рассказал Сергей Александрович. Но нам повезло: встретили «императора», который как-то забрел на станцию. Это не часто случается. Иногда заходят в этот район из Южной Америки «золотохохлые», очень интересный вид. Пингвинов мы начали встречать еще возле берегов Аргентины и дальше они попадались на всем пути к станции, множество видов.
Встречали морских слонов, в основном годовалый и двухлетний молодняк. Обычно старые животные приходят на свои лежбища для продления рода. Самки рожают, «быстренько», примерно за месяц, выкармливают детей — тугие, упитанные бочонки, спариваются и уходят в море. Ах, нет, еще две недели линяют, причем шерсть слезает лоскутами прямо с кожей, как при загаре.
На Питермане большая колония пингвинов, несколько видов бакланов, качурки, крачки, чайки. Район убежища Расмуссен и Дмария — настоящий рай для альпинистов и просто скалолазов-любителей. Расмуссен-хат представляет собой небольшое строение, размером и планировкой похожее на купе железнодорожного вагона — две полки сверху, две — снизу, примус и пара ящиков запасного снаряжения. Несколько человек в случае чего могут какое-то время продержаться. Отсюда обычно идут на Пири — самую высокую (1900 м) вершину этих мест.
Мне интересно было посмотреть, как распределяется птичье население по дальним островам, и мы поехали в те места, где еще не ходил никто из украинских экспедиций.
Вместе с Ярославом Куценко, начальником станции, и Николаем Старинцем мы на «зодиаке» (моторной лодке) сделали дальнюю вылазку на Анаграммы, Рока и Круз. Это самые западные группы островов, дальше — открытый океан. Даже в тихую погоду накатывающиеся волны создают гнетущее впечатление, усиленное видом скал, зализанных водой на высоту около 20 метров. На острове Локатор, группы островов Рока, нашли следы пребывания человека. В 50-х годах здесь установили маяк с питанием от ацетиленового баллона. Теперь массивные металлоконструкции, искореженные штормами, представляют жалкое зрелище.
На юг мы дошли до Барселота, где уже высаживались участники второй экспедиции, и даже до Дарбо, в сорока километрах южнее.
В этом году попытались (на том же «зодиаке») достичь соседних станций. Сделано это не в последнюю очередь для того, чтобы убедиться в собственных возможностях на случай экстремальных ситуаций. Дело в том, что в зимнее время эвакуация со станции практически невозможна. Разве что ледокол пробьется к острову. Удалось добраться за 54 км до станции «Палмер», где обменялись подарками с удивленными американцами. Посетили «Лакрой», английскую станцию временного посещения, и аргентинскую, на расстоянии более 100 км от своей базы. Сделали вывод, что в условиях не слишком сложной ледовой обстановки можно добраться до этих станций, располагающих более надежной связью с миром.
На «Лакрое» летняя партия, всего два человека, занимались исследованием воздействия рекреации человека на природу. Визиты многочисленных судов и яхт нервируют птиц, приводят к их вынужденным перемещениям. Сейчас прибрежная часть Антарктики стала местом туризма, который почему-то называют экстремальным. Хотя трудности, в основном, есть для команд судов, обслуживающих туристов. Например, когда в «волну» матросам приходится прыгать в воду, чтобы придержать лодку при посадке дряхлых старушек и потом чуть ли не на руках выносить их на берег. Туристы находятся под довольно жестким контролем («ходить по тропинкам, мох не топтать»), но их количество начинает негативно влиять на распределение и поведение птиц и животных.
Существует Мадридское соглашение, в котором говорится, что Антарктида закрыта для коммерческой деятельности. Туризм — именно такая деятельность, и если он процветает в какой-то части Антарктиды, значит, есть соглашения, гласные или негласные, между туркомпаниями и клубом антарктических стран, допускающих это. В зависимости от класса кают и типа судна билет в Антарктиду на 10 — 17 дней обходится от 5 до 12 тысяч долларов. Но человек, прилетев на край света, в «Терра дель фуэгд» (так аргентинцы называют Огненную землю) может добраться самостоятельно. В небольшом городишке Ушуайя можно нанять яхту частника, согласного свозить вас за 3—4 тыс. долларов с «носа» в группке из 4—8 человек. Но при этом придется ютиться в крошечной каютке, самому стирать и готовить еду по очереди со своими попутчиками. Пережить же качку в проливе Дрейка на яхте — это не то, что на большом теплоходе. Вместе с туристами могут появляться люди, чтобы оценить ситуацию на станции и сделать свои выводы. Потом такие частные мнения могут сыграть свою роль при решении вопроса «быть Украине в Антарктиде или нет».
Члены «клуба» должны платить в антарктическую казну определенный взнос. Для Украины сумма значительная, но мы ее пока не платим. Ладно, скидка на разруху. Но ведь уже шестой год... Кроме того, «в обмен» за предоставленные Украине квоты на вылов рыбы и криля в Антарктике предусмотрено проведение морских научных исследований в этом регионе. Мы же в прошлом году от морской экспедиции отказались. Все это может изменить взгляды мирового сообщества на Украину как на антарктическую державу.
— Как востребованы результаты вашей годичной работы биолога?
— Вообще статус ученого измеряется количеством публикаций и ссылок на них. Также важно создать свою школу, иметь учеников. Из того материала, что я набрал, выйдет статьи три-четыре. Одну из них есть смысл опубликовать в каком-нибудь зарубежном орнитологическом журнале, потому что о футляроносе, которого я наблюдал, мне попадалось лишь несколько статей, чего не скажешь о пингвинах или поморнике.
Обидно, что много материала — водных беспозвоночных, лишайников и мхов, — собранного мной по просьбе других ученых, пришлось оставить на станции до следующей экспедиции. Я не против того, чтобы нас встречали с оркестром, но разве так много денег нужно на доставку 200 кг груза? А ведь вполне возможно, что за этот год по результатам подобных наблюдений первыми опубликуют статью американцы или еще кто-то.