Постсоветская наука, в том числе наша, отечественная, сегодня резко разделена. Есть в ней отряд государственных академиков, получающих жалованье за несомненные «внутринациональные» победы, и есть нарождающийся слой научных предпринимателей - новых эдисонов. Последние - явление для нас новое. Деловые индивидуалисты, организованные в микрокоманды для мозговых штурмов небольших, но рентабельных научных задач.
Академик НАН Украины Юрий Юрьевич ГЛЕБА, директор Института клеточной биологии и генной инженерии НАНУ, приехал из Америки на два дня. Такое случается приблизительно один раз в полгода. В этот раз он привез с собой американских ученых и тележурналистов. Американцы тут же углубились в работу: генетики скрылись в украинских лабораториях, журналисты наоборот - суетились, кружа по коридорам. Они снимали фильм о потенциале института.
Глеба начал карьеру в Америке менее десяти лет назад. Сперва гранты, затем постоянная работа в известных исследовательских центрах. Американцы долго присматривались, испытывали его (уже тогда - академика). Глеба устанавливал контакты, помогал сотрудникам института информацией о новейших международных проектах. Знакомил американскую науку с талантливыми украинскими биологами. Наконец усилия получили признание. Впрочем, те, кто был знаком с украинским ученым Юрием Глебой лет десять назад, говорят о сильных переменах в нем. Талантом пробивая себе и соратникам дорогу в незнакомом мире, он изменился сам.
- Юрий Юрьевич! Ваше имя сегодня ассоциируется с окном в мир для украинского ученого. Какие направления исследований кажутся вам наиболее интересными сегодня?
- В двух словах этого, конечно, не скажешь. Тем более, что есть в экономике простой принцип - не класть все яйца в одну корзину. Направлений достаточно, и многие кажутся мне живыми и любопытными. На многих из них будет построено производство следующего века - сельскохозяйственное и фармацевтическое.
В этот раз в Киев со мной приехали некоторые американские коллеги из национальной лаборатории имени Лоренса Бетли. Это лаборатория департамента энергетики США. Вместе с нами и компанией «Американ целанид» они намерены вести скрининг растительных и микробиальных организмов с целью поиска новых активных соединений фармакологического и сельскохозяйственного планов.
- Считаете ли вы возможным в ближайшее время вливание в процесс подобных исследований украинского академического потенциала?
- Говоря о нашем Институте клеточной биологии и генной инженерии, я могу вспомнить о весьма крупной международной программе, где наши ученые занимают очень достойное место. Имею в виду проект, финансируемый институтом онкологии США, которым предусмотрен сбор планетарного банка данных по биохимии и генетике растений.
Растительные лекарства известны человеку миллионы лет, но до сих пор не было возможности произвести строго научный биохимический анализ. Растения вырабатывают и содержат в себе безмерное разнообразие активных соединений, но зачастую в таких же безмерно малых количествах. Однако именно здесь может таиться спасение от многих болезней человечества.
Мировой наукой уже найдены растительные вещества антиракового действия: винбластин и винкрестин, выделенные из клеток барвинка, а также антираковый препарат токсол. Он обнаружен американцами в коре дерева тиса. Любопытно, что его микродозы существуют исключительно в старой, внешней коре, а саму роль его в жизни дерева пока понять и не удалось.
Так вот, институт совершил за последние четыре года около двух с половиной сотен кратко- и долгосрочных экспедиций в рамках этого проекта. Руководимые Николаем Викторовичем Кучуком и Иосифом Иосифовичем Сикурой группы наших ученых собирали растения и в дебрях Амазонки, и в африканской саванне, и в горах Алтая. Вы спрашивали о романтике и вдохновении? Думаю, что этого здесь было достаточно. И настоящие пираньи, и крокодилы, и индейцы, и террористы. Наш немецкий коллега даже заплатил жизнью за эту романтику - это случилось на венесуэльской реке Рио-Пасимоне.
Главным результатом экспедиций «Путями Вавилова» ( так они зовутся в украинских источниках ) явилось создание на базе нашего института крупнейшей в мире коллекции клеточного растительного материала. Но увы!.. У нас нет современного оборудования для биохимического анализа.
Пока весь наш институт произведет десять анализов - американский робот выполнит двести-триста! А здесь соревнование идет именно на скорость - кто быстрее найдет то самое вещество и проверит его на антираковую активность.
То, что мы делаем с американскими коллегами из «Лоренс Бетли», - это начало длительного процесса поиска биоактивных препаратов. Процесс этот очень дорогой. И когда некоторые украинские коллеги начинают сомневаться: стоит ли делать это вместе с Америкой, чтобы потом делиться, мол, могли бы и сами это выполнить - невольно усмехаешься... Ведь разработка и внедрение только одного такого препарата в фармацевтике обходится около полмиллиарда долларов! А такие исследования обычно - комплексные.
Для сравнения: бюджет нашей Национальной академии наук - менее ста миллионов долларов в год. А финансирование науки в одной лишь компании, с которой я связан - «Американ Хоум Продактс», составляет полтора миллиарда...
- Над чем вы сейчас работаете и какую форму для своей деятельности вы избрали?
- Научное направление, которым я сейчас сильно увлечен, связано с получением фармацевтических белков из растений. Кажется, что здесь оригинального? Растения используются человеком для получения белка, то есть - в пищу. Почему бы не извлекать из них лечебные белки? Но все не так просто. Растение продуцирует вам этот белок, но, как и один наказанный богами герой древнего мифа, вы не сможете напиться стоя по горло в воде... По старой методике - растение сначала «убивается». Затем начинают процесс очистки, фильтровки, пытаясь уловить нужные молекулы среди сложной смеси, какую представляет собой разрушенная клетка. Это настолько дорого и сложно, что до сих пор и речи не могло быть о чем-то большем, чем лабораторный образец.
Мы же, используя природные механизмы транспортировки веществ внутри живой клетки, хотим заставить растение делать то, что свойственно животным, - выделять белок наружу. Простая аналогия: корову доят, чтобы получить молоко.
Так же и растение секретирует некоторые белки наружу. Раскрыв тайну действия «буксиров», которые захватывают и выносят на поверхность растений разные вещества, мы пробуем изменить генотип растения так, чтобы оно производило не просто белок, а, например, антиген вируса гепатита и выделяло его хотя бы в питательный гидропонический раствор, в котором оно живет. Очистка становится на несколько порядков дешевле, а растение продолжает жить и, так сказать, работать на вас.
Полтора года назад мы вместе с американским (и бывшим советским) ученым Ильей Раскиным создали небольшую компанию, название которой в переводе звучит как «Урожай растений». Эта компания разработала и запатентовала технологию, о которой я рассказал.
В рождении компании принимал участие наш институт - и финансово, и своими научными силами. Сейчас в ней работают восемь выходцев из бывшего СССР, из них пятеро - бывшие сотрудники нашего института.
Мне кажется, это разумно: мы находим людям работу, выгодное и перспективное направление исследований и имеем самое непосредственное отношение к научным результатам.
- Но как быть с национальной наукой?
- У нас уже была «отличная от других» советская наука, со своими собственными законами и критериями. Ничего, кроме консерватизма и спекуляций, это не дало.
С другой стороны, мы хотели бы стремительнее войти в международное научное общество. Но мне кажется, что первым шагом должно стать признание мировых правил игры, критериев качества. Многие у нас, конечно, из-за этого лишатся и покоя, и привилегий, но зато будет какой-то шанс.
Я не вижу ничего страшного в том, чтобы реализовывать научные идеи путем создания компаний в США. Если сработает там, то и здесь мы найдем способ развить дело. Но с условием: если вы научите меня, как создать научную компанию у нас и не дать убить ее завтра абсолютно нелогичными юридическими и экономическими законами. Вот тогда я с радостью попробую сделать это в Украине.
- Принято разделять науку на фундаментальную и прикладную, или технологическую. Фундаментальная призвана разрешать стратегические вопросы человечества. Иногда она на многие годы определяет развитие познания. Именно ею гордится нынешняя Академия наук Украины. Как это видится вам с позиций ученого-предпринимателя?
- Фундаментальная наука, к сожалению, превращается в роскошь. Не только оказавшаяся в тяжелом экономическом положении Украина не может себе ее позволить. В Соединенных Штатах, например, университетские профессора - хранители фундаментальной науки, пытаются срочно патентовать все свои достижения и продавать компаниям.
Институты Макса Планка - оплот великих научных проектов в Европе, в котором сидели люди, считающие зазорным для себя заниматься прикладными вещами. Сегодня практически все известные мне биологические отделения этих институтов имеют свои фирмы, которые превращают разработки теоретиков-фундаментальщиков в осязаемую интеллектуальную собственность, пытаются их коммерциализировать.
Наивно думать, что Украина в ближайшем будущем сможет поддерживать свою фундаментальную науку на должном уровне. У нас для этого денег нет, и чем скорее мы признаемся себе в этой реальности, тем лучше. Те небольшие деньги, которые есть у НАНУ и Миннауки, следовало бы сосредоточить на лабораториях, в которых работы все еще идут на мировом уровне. В моей области - биологии - я бы, безусловно, назвал лабораторию Олега Кришталя в Институте физиологии. Достаточно сказать, что публикации из этой лаборатории известны всему миру.
В Украине есть наука, которую нужно сохранить при любых обстоятельствах, и деньги для этого должны быть найдены. Но... боюсь, что, начав перечислять такие лаборатории и назвав пять-шесть из них, мы быстро остановимся. Остальные должны научиться быть полезными. Необходимо осознать, что тратить вхолостую деньги общества, когда само оно находится в плачевном состоянии, становится все менее и менее этичным.