Академик Алексей Чуйко |
Так уж получилось, но химия — наследница некогда сверхпопулярной алхимии, обещавшей превращать неблагородные металлы в золото, с самого момента своего рождения оказалась золушкой среди прочих наук. Ее не любят школьники, не жалует научно-популярная пресса. Когда-то журнал «Наука и жизнь» даже провел исследование об отношении его читателей к статьям, посвященным достижениям химии. Среди опрошенных нашлось только три процента согласных прочитать что-либо на эту тему. Химическая тематика заняла последнее место по привлекательности.
Впрочем, при всей непопулярности этой науки в массах XXI век обещает пройти именно под ее знаком. На поверку оказывается: все, чем мы гордимся сегодня как высшими достижениями человеческого разума — в том числе био- и нанотехнологии, — в той или иной мере лишь следствие современных достижений химии. И то ли еще будет! На смену научному лидеру ХХ века — физике, открытия которой приводили к созданию чудовищных промышленных мегамонстров, идет щадящая химия. У нее другая философия созидания ноосферы — повторить божественный принцип живого, т.е. создавать только такое, что не нарушало бы окружающую гармонию, не боролось бы с жизнью, а помогало ей развиваться…
Уместно отметить, что украинские химические школы издавна пользуются заслуженной славой. Их работы имеют высокий индекс цитирования в мире, что говорит о международном признании. Среди них не так давно обратило на себя внимание сравнительно молодое научное учреждение — Институт химии поверхности Национальной академии наук Украины. Как удался такой рывок в наше трудное время?
Самым ярким достижением института пока является силикс. Создать новый медицинский препарат — дело нешуточное. Это так же трудно, как разработать новый самолет, запустить спутник или спустить на воду океанский лайнер. В подтверждение неожиданному сравнению такая цифра: только испытание современного лекарства требует от 300 миллионов до одного миллиарда долларов. Именно поэтому похвастать созданием революционных медицинских препаратов могут только всемирно известные фирмы нескольких высокоразвитых стран.
Остальным производителям лекарств приходится довольствоваться так называемыми генериками, то бишь выпускать на своих фармацевтических предприятиях препараты, разработанные в более продвинутых странах. Как правило, у таких лекарств истек срок патентования, и фирма — владелец этого достижения — благосклонно разрешает выпускать его более слабым конкурентам. Ведущие мировые фирмы от такого благодеяния не в накладе — их научные лаборатории постоянно испытывают новые препараты, и к тому времени, когда предыдущая разработка передается (чаще всего не бесплатно) в другие страны, ученые главнейших фармацевтических корпораций ухитряются разработать что-нибудь поновее и посовершеннее (правда, не всегда настолько, как об этом говорит реклама).
У нас в институте давно занимаются исследованием фундаментального вопроса: как ведут себя атомы различных веществ на поверхности? – рассказал директор Института химии поверхности НАНУ академик Алексей Чуйко. — Их поведение весьма не похоже на тривиальную жизнь тех же атомов, находящихся в глубине вещества. С приграничными атомами контактируют все другие атомы, подлетающие к веществу, к примеру, воздуха или воды. Исследования показали, что от такого вещества, как кремнезем, именно на границе следует ожидать весьма интересного поведения.
В народной медицине есть такая рекомендация для улучшения качества питьевой воды — класть в нее камешки кремния. Якобы вода от их присутствия становится лучше. Впрочем, врачи не берутся подтвердить эффективность их применения. Но вот что интересно — силикс, разработанный в Институте химии поверхности, это микроскопические частички кремнема (соединение кремния и кислорода).
Правда, кремнезем, полученный по технологии украинских химиков, мало похож на то, что предлагает народная медицина. Полученный препарат удивляет даже своим внешним видом: это необыкновенно легкий и пушистый белый порошок, но главное — обладает огромной поверхностью. Частицы, находящиеся всего в одном грамме силикса, имеют суммарную площадь около… 400 кв. метров! Гигантская поверхность вещества во всем остальном довольно обычного, обладает колоссальной поглощательной способностью. Порошок представляет собой как бы бесчисленное количество микроскопических ежиков, цепляющих на свои иголки всякие вредоносные вещества. Именно поэтому силикс, попадая в желудок, присоединяет к себе молекулы ядов и таким образом активно очищает его.
Идея создания веществ с такой развитой поверхностью вообще оказалась чрезвычайно плодотворной. Сейчас многие изобретения сотрудников Института химии поверхности применяются в санитарии. Разработан профилактически-лечебный комплекс против кариеса и пародонтоза — антибактериальная зубная паста «Силардент». Кроме того, такая паста — эффективный полировальный материал поверхности зубной эмали, хорошо совместимый с биологическими поверхностями.
Широкие перспективы открылись у этого направления и в экологии. Порошки с развитой поверхностью оказались особенно перспективными для сбора нефтепродуктов в месте их аварийного разлива на поверхности воды, почвы и при извлечении нефти из сточных вод. Поглощающая емкость на 1 грамм сорбента составляет 20 — 40 граммов нефтепродуктов. Затраты на сбор 1 кг нефтепродуктов при его применении ниже, чем у лучших отечественных и зарубежных аналогов.
В агропромышленном комплексе его применяют как защитно-стимулирующее средство для капсулирования семян зерновых, технических и овощных культур с целью их предпосевной обработки. Важно при этом, что семена можно обрабатывать как заблаговременно в условиях индивидуальных хозяйств, так и непосредственно перед посевом.
«Первый успех, — утверждает профессор В.Лобанов, — потребовал сделать следующий шаг — научиться разрабатывать адсорбенты с заданными свойствами. Для этого мы к поверхностным атомам «прививаем» всевозможные химические соединения, ориентированные на адсорбцию тех или иных радионуклидов или иных веществ из окружающей среды. Пионером этих методов химической модификации адсорбента выступил академик А.Чуйко.
Украинские химики не одиноки в своих поисках. Очень сильная школа модификации поверхности адсорбентов в Московском университете, активен Институт химии поверхности в Стокгольме. Если сравнить их достижения с нашими, можно сказать, что фронт науки продвигается неравномерно. Хотя нам мешает острая нехватка средств на исследования, в некоторых областях у нас есть уникальные достижения. Сказывается наша тяга к фундаментальному анализу явлений. Именно она позволяет увидеть то, что порой недоступно для конкурентов. В украинском институте работает теоретический отдел, который занят исследованиями проблем адсорбции на атомно-молекулярном уровне. Здесь в лабораториях можно будет создавать адсорбенты целенаправленного действия».
Украинские ученые фактически работают на наноуровне, где в лучших лабораториях мира атомы наносят на поверхность буквально по одному, как кирпичи при строительстве дома. Как же украинские ученые могут конкурировать в этой области, если подобной современной техники в нашей стране попросту нет? По-видимому, спасительным оказалось то обстоятельство, что атомно-силовой микроскоп, как и современный лимузин, непригоден… для езды по бездорожью. Такой микроскоп придет на помощь только в том случае, если перед исследователем плоская поверхность из атомов, на которые с помощью сверхмикроскопа можно наносить атом за атомом. А химики имеют дело с настолько изрезанной поверхностью, что игла атомно-силового микроскопа ее попросту не может просканировать. Пока…
Это обстоятельство и позволяет нашим химикам вести борьбу на равных в гонках по такой пересеченной местности. Ученые института регулярно публикуют свои труды в ведущих зарубежных специализированных журналах, издают монографии, имеющие мировое признание. В отличие от некоторых других институтов, где высокомерно отвергают рейтинг цитирования, здесь введена система оценки труда и поощрения научных сотрудников, в которой учитывается степень цитируемости их работ. Есть работы сотрудников с индексом цитируемости, достигающим 200—300. Это блестящий результат.
В Институте химии поверхности 300 сотрудников и 50 аспирантов, здесь функционирует молодежный научный центр «Поверхность». Молодежь из других институтов обычно удивляет простота и доверительность в отношениях между молодым и старшим поколением у нас».
Некоторые директора академических институтов с опаской смотрят на молодых исследователей: они, едва закончив аспирантуру, или перескакивают в зарубежные лаборатории, или организуют свои МП. Поэтому я задал директору Института химии поверхности и такой вопрос:
— Алексей Алексеевич, вы не боитесь, что молодежь использует ваш институт, чтобы разработать здесь стоящую идею, а потом организует МП?
— Таких случаев сколько угодно — такова жизнь. Но если смотреть на это с точки зрения государственных интересов, то это даже выгодно.
— Однако институту не совсем выгодно, когда из него выносят идеи, разработанные коллективом. Как вы защищаетесь от этой беды?
— Иногда приходится сталкиваться с этой проблемой, но справиться с ней на уровне института трудно. Во всяком случае среди ученых бытует мнение, что украинские патенты научную работу защищают плохо. Поэтому многие наши сотрудники берут патенты России — они дешевле и якобы лучше защищают интеллектуальную собственность. Кстати, вот вам тема — хорошо бы раскопать в чем здесь дело, и выяснить, как относятся к украинским патентам в других институтах НАНУ…
— Чем, на ваш взгляд, отличается новое поколение ученых от тех, кто сегодня составляет костяк академии?
— Уже обозначается некоторое четкое отличие между поколениями. Молодые более прагматичны, раскрепощены, у них более широкий взгляд на мир. У нас в институте, в отличие от старшего поколения, молодые в подавляющем большинстве разговаривают на украинском языке. Естественно, когда едут в Европу — переходят на английский, в России общаются на русском. А поскольку у них нет языковых трудностей в общении с иностранцами, то и споров эта проблема не вызывает.
— Алексей Алексеевич, из вышесказанного можно сделать вывод, что вы человек успешный. Как вы добились таких результатов в эпоху разброда и неуверенности?
— Залог успеха прежде всего в том, что мы занимаемся фундаментальными исследованиями на современном направлении нанотехнологий и наноматериалов. Это позволило разработать принципиально новые лекарственные твердотельные вещества, биологически активные, но не вредные для организма. Они биосовместимы.
— Как удалось собрать и удержать вместе такой коллектив?
— Да, кадры в Академии постарели. И у нас в том числе. Существует большой возрастной разрыв между молодым и старшим поколением. Ученых в возрастном диапазоне от 30 до 55 в институте почти нет, а наука не терпит разрывов в поколениях. Однако мы стариков не увольняем — стараемся соединить их опыт и ноги молодых…
Мы ориентируемся на ту часть молодежи, которая не считает, что «нужно любой ценой урвать здесь и сегодня». Думаю, именно такие выиграют в перспективе. В нашем институте хороший аспирантский конкурс, и мы поставили задачу — в ближайшие годы подготовить десятки молодых кандидатов наук. Из них наберется 15—20 ученых, в руки которых мы передадим институт. Поэтому тематика и кадры — вот два ключа ко всему. И еще — зарубежные контакты с передовыми представителями нашей профессии. Хотя, я считаю, это производное от первого и второго.
Кстати, Министерство образования и науки поручило нам изучить перспективы молодых людей, работающих за рубежом. Хочу подчеркнуть: 90 с лишним процентов уехавших от нас работают по нашей тематике. Они публикуются вместе с нами и числятся в штате без оплаты. Таким образом они не покидают институт. Правда, есть несколько человек, оставшихся там на ПМЖ. К счастью, это люди, в которых я лично никогда не верил.
Я не разделяю точки зрения, что из-за контактов с Европой или США мы теряем лучших людей. Ерунда все это. Желательно, чтобы интеграция была еще глубже. У нас есть группа — я имею в виду Юру Плюто и Игоря Бабича — постоянно работающая в Брюсселе. Они наладили систему, на которую я ориентировал молодых еще в 90-е годы. Суть ее в том, чтобы найти интересантов по нашей тематике и добиться получения заказа с финансированием с Запада, но выполнять его, в основном, здесь. Участники проекта сейчас живут в Голландии, Испании, Франции, Англии, Германии и работают уже около десяти лет, имея постоянные гранты. Особенно успешно они сотрудничают с технологическим университетом в Дельфте (Голландия).
— В итоге интеллектуальные права на все созданное останутся в Голландии?
— Нет, права совместные. Кстати, голландцы, давая деньги, даже не претендуют на фундаментальные результаты. Вот когда вырисовывается материаловедческая часть и речь заходит о патенте, тогда они включаются, потому что это сделано за их средства. Но наши интересы и в этом случае защищены — наши сотрудники печатают свои результаты в хороших журналах. Так мы учимся сотрудничать с выгодой для себя.
В последнем проекте кооперация очень широкая — Голландия, Испания, Франция, Россия (Новосибирск) плюс наш институт и Институт металлофизики. Не скажу, что мы купаемся в деньгах, но процентов 15 финансирования у нас таким образом обеспечивается. Если бы удалось обеспечить наш бюджет 30 — 40 процентами зарубежных грантов, было бы вообще хорошо. Я надеюсь, молодежь доведет показатели именно до такой отметки.
Пока у нас слишком большая часть нагрузки все-таки лежит на плечах старшего поколения. У нас много опытных, талантливых ученых, прекрасно понимающих, что надо делать. Однако зрелые люди связаны по рукам и ногам — у них семья, временами пошаливает здоровье да и воспитывались они в других условиях — большинство из них не знает английского. Нынешняя молодежь более свободна и образованна. Пусть она пока многого не умеет, но со временем научится. У нас показатель интеграции с мировой наукой таков: около 50% научной продукции публикуется в солидных англоязычных журналах.
— А перспектива продавать лекарства за кордон есть?
— Перспектива-то есть, но у нас же нет денег, чтобы для начала хотя бы нанять иностранного профессионала-дилера. А наших дилеров надо готовить, чтобы грамотно продать за рубеж то, что имеем. Мы уже убедились, что один из наших препаратов востребован во многих странах, где не особенно хорошо поставлена санитария. Все приезжающие, например, из Африки, запасаются силиксом, так как там вода, овощи, мясо — все инфицировано, а он помогает и не вредит организму. Но чтобы продавать его, нужно запатентовать в других странах, заплатив немалые деньги. Пошел в горсовет с просьбой помочь. «Мы денег не пожалеем, — сказали в мэрии, — потому что это начало принципиально новой фармации. Такие деньги город для вас найдет».