Одним из ранних детских воспоминаний Бориса Лазарева был пересекавший ночное небо гигантский хвост кометы Галлея. В тот далекий 1910 год она в очередной раз приблизилась к Солнцу, как и делает это каждые 75 с половиной лет. Наверное, зрелище космического масштаба запало в душу мальчика, во всяком случае в одном из выступлений академик сказал, что в 1986-м — в год своего 80-летия — он надеется на встречу со старой знакомой. Так и произошло. Патриарх физики низких температур академик НАНУ Борис Лазарев не только увидел космическую гостью во второй раз, но и дожил до нового тысячелетия, прожив плодотворную почти 95-летнюю жизнь.
Борис Лазарев относится к той когорте ученых-первооткрывателей, жизнь которых стала легендой. И не только потому, что он достиг больших высот в науке, но и потому, что масштаб его личности проявлялся во всех жизненных обстоятельствах.
Высшее образование Б.Лазарев получил на физико-математическом факультете Ленинградского политехнического института, куда поступил в 1926 году. На территории этого вуза размещался и Ленинградский физико-технический институт, созданный в 1918 году по инициативе академика А.Иоффе. Здесь и начал работать, еще будучи студентом, Борис.
У Иоффе был план децентрализации науки путем «почкования» дочерних институтов. Первым пунктом стал Украинский физико-технический институт в Харькове, куда был высажен «десант» из молодых, но уже сформировавшихся ленинградских физиков во главе с не менее молодым директором Иваном Обреимовым. С самого начала организации института в Харькове было запланировано создание здесь криогенной лаборатории, которую возглавил вернувшийся из Лейдена 28-летний Лев Шубников.
Лазареву же доверили возглавить криогенную лабораторию на Урале, которую предполагалось создать по тому же плану «децентрализации науки». Для приобретения опыта молодого ученого отправили на два года в командировку в Харьков. В результате появилось три научных статьи в соавторстве с Шубниковым, одна из которых — «Магнитный момент протона» — была оценена мировым научным сообществом как «триумф физического эксперимента XX века».
Однако Лазареву так и не пришлось поехать на Урал. В 1937 году Лев Шубников, а вместе с ним основатель ХФТИ Обреимов и директор института Лейпунский были арестованы, и криогенная лаборатория оказалась под угрозой распада. Лазарева направили спасать положение — так он по стечению трагических обстоятельств стал харьковчанином. В УФТИ Борис Георгиевич успел получить еще один выдающийся результат — впервые в мире он провел измерения магнитных и электрических свойств различных веществ при низких температурах при давлении до 20 тысяч атмосфер. А потом началась Великая Отечественная война.
Институт был эвакуирован в Алма-Ату, но научная работа не прекращалась. Правда, криогенщикам пришлось заниматься сугубо военными задачами, например, они разработали воспламенитель горючей смеси для противотанковых бутылок, предложили способ повышения дальности стрельбы ракетами, помогли усовершенствовать на Балхашском медеплавильном заводе технологию производства этого стратегического металла. Тонкие научные эксперименты не проводили, хотя обрабатывались предвоенные результаты экспериментов. В это время существовала такая, по выражению Лазарева, непоколебимая «…государственная убежденность в победе», что ХФТИ вернули в Харьков задолго до победы — в апреле 1944 года.
Вместо цветущего города ученые увидели руины. Перед отступлением немцы взорвали и здания института — приходилось их восстанавливать и одновременно вести монтаж возвращенного из эвакуации оборудования. Уже 23 августа 1944 года, в первую годовщину освобождения Харькова, были получены первые литры жидкого азота. А два года спустя — жидкие водород и гелий.
В послевоенное время научный и организаторский талант Бориса Георгиевича раскрылся с новой силой. Он активно работал в нескольких направлениях. Это участие в решении «урановой проблемы» Курчатова, разделение изотопов гелия, создание сверхпроводников с высокими критическими параметрами и устройств на их основе, получение сверхвысокого вакуума при помощи криогенных насосов, исследование высокотемпературной сверхпроводимости, исследование механических свойств при низких температурах и многое другое. Академиком Лазарев стал в 50 лет, будучи уже всемирно известным физиком, физиком «по гамбургскому счету».
Максимальная ответственность и тщательная подготовка экспериментов стала его научной визитной карточкой. В 1959 году при изучении изотопов жидкого водорода он получил результат, достоверность которого некоторыми зарубежными коллегами была поставлена под сомнение. Однако через 40 лет, в 1999 году, этот результат был все-таки подтвержден другой исследовательской группой. «Экспериментатор всегда прав», — любил повторять, по свидетельству его коллег, Борис Георгиевич.
Мне посчастливилось встречаться с академиком, в частности на юбилее другой научной звезды первой величины, радиофизика Семена Брауде, с которым Лазарев дружил. Уже будучи совсем пожилым человеком, он не выглядел стариком, сохранял бодрость духа.
Примечательно, что Борис Георгиевич был свободен от политической конъюнктуры. Он никогда не состоял в КПСС, многие члены его семьи пострадали во время сталинского террора, тем не менее ученый отдавал должное и тому хорошему, что несла с собой Советская власть. В написанной в 2000 году статье «К истории криогенной лаборатории УФТИ» он отметил, что в тяжелейшем 1918 году советское правительство нашло возможность открыть только в Петрограде три новых НИИ — ЛФТИ, Государственный оптический институт и Институт рентгенологии и радиологии, роль которых в отечественной науке трудно переоценить. В то же время он не скрывал, что не питает никаких иллюзий по поводу горбачевской перестройки, отмечая, что удар, нанесенный по УФТИ в 90-е годы, был гораздо разрушительнее, чем потери военного времени. И все-таки ученый считал, что все трудности будут преодолены. Коллеги называли его «безнадежным оптимистом».
Подтвердится ли его уверенность? Сможет ли украинская физика вновь достичь тех высот, которые уже были покорены в прошлом учеными Харьковского физико-технического института — Лазаревым, Лейпунским, Ландау, Обреимовым, Шубниковым, Синельниковым?..
Из воспоминаний о Б.Лазареве
Л.ЛАЗАРЕВА:
— На торжество (новоселье и именины. — Авт.) был приглашен и Борис Лазарев, помогавший им с переездом. Так состоялось мое с ним знакомство (в сентябре 1930 года. — Авт.), а… его знакомство со мной состоялось в 1926 году на традиционном ежегодном физмеховском вечере. Тогда он и увидел меня впервые — на сцене актового зала Политехнического института. Я ему сразу понравилась (как он мне признался четыре года спустя). Но продолжить знакомство тогда, в 1926 году, он не решился, так как, поступая на физмех, дал себе зарок ни на что не отвлекаться от учебы, пока не закончит институт. Однако он меня помнил до следующей встречи четыре года спустя, когда зарок уже не действовал, институт был закончен.
…Закончился первый этап моей жизни... Наступил второй ее этап длиной во всю нашу совместную жизнь в любви и согласии, длиной в 70 лет, 3 месяца и 8 дней.
С.БРАУДЕ:
— Он был настоящим златоустом. На своем 90-летнем юбилее говорил два с половиной часа и так интересно, что до сих пор с удовольствием вспоминаются эпизоды его замечательной жизни. На моем 90-летии я имел удовольствие принимать его с супругой Любовью Самойловной. Б.Г.появился, как всегда, в безукоризненном костюме, с приветливой, слегка иронической улыбкой. Присутствующие встретили его аплодисментами. Он привык к этому. Его выступления всегда были блестящими, интересными и полными неожиданностей. Здесь тоже оказалась неожиданность. В своей речи он рассказал о нашем возвращении из эвакуации и первых днях восстановления УФТИ. В качестве иллюстрации он использовал ряд уникальных документов, которые были показаны всем присутствующим.
Б.САНДОМИРСКИЙ:
— Оптимизм Б.Г. был безмерным даже тогда, когда для позитива, казалось бы, не было места. Единственным обстоятельством, шокирующим его, была «беспардонность», от кого бы она ни исходила. Однажды из аппарата губернатора Б.Г. сообщили, что правительственную награду ему будет вручать президент и нужно ехать в Киев. Будучи уже не молодым и не очень здоровым человеком, Б.Г. все же собрался и поехал. Вернулся он в ужасном состоянии: в Киев вызвали большое количество людей, но не всем вручили награды в президентском дворце. Остальные должны были получать награды по месту жительства от имени президента. В число этих людей попал и Б.Г. Думаю, что для него это была одна из самых сильных обид в жизни.
Я.СТАРОДУБОВ:
— Б.Г. болезненно переживал за судьбу отдела, института, будущее Украины в целом. В одном из интервью… в конце 1998 года, когда украинская наука была в глубоком упадке, когда нечем было платить даже мизерную зарплату всем сотрудникам, Б.Г. с возмущением говорил: «Мне неизвестно, чем руководствуются те, кто пренебрегает сегодня интересами науки, но точно известно, что они мыслят крайне примитивно. Без науки нашей стране не стать в один ряд с развитыми странами мира, то есть не вернуться на то место, которое до недавнего времени мы занимали. И далее. «Не в обиду будет сказано, но не может же общество, государство поощрять одних юристов, бухгалтеров и прижимать других — физиков, математиков. Такое государство напоминает мне инвалида, припадающего на одну ногу».
И.СВЕЧКАРЕВ:
— …Борис Николаевич (Александров, сотрудник ХФТИ. — Авт.) вынимал из узкого контейнера только что прошедший несколько циклов очистки слиток цинка чуть ли не метровой длины. Обычно после подобной процедуры слитки получались с единым кристаллом почти по всей длине и поэтому извлекались с особой предосторожностью, чтобы не повредить их ценную для различных исследований структуру. Но сверхчистый цинк потек под собственным весом в руках у озадаченного Бориса Николаевича, как тесто. Это был сюрприз! А через несколько минут и два других причастных к событию Бориса — Лазарев и Веркин (действующий и будущий академики), как мальчишки, с нескрываемым интересом и удовольствием таскали «за хвост» уникальный пластичный слиток на глазах у подоспевших любознательных зрителей. Наверное, все-таки ученые — в чем-то дети.
(Цитируется по книге: Б.Г.Лазарев.
Жизнь в науке. Избранные труды. Воспоминания». Харьков. 2003.).