Каждую субботу наша семья решает одну и ту же проблему: как доставить домой 40 литров артезианской воды. Задача особенно усложняется в гололед или после сильного снегопада, когда поездка к бювету сопряжена со многими сложностями. А между тем, в кухонном шкафу стоит заграничный фильтр «Брита». Казалось бы, что может быть лучше? Никаких тебе лишних хлопот — наливай воду прямо из крана. Увы, подобное приспособление уже год бездействует. Причина сугубо экономическая. Когда мы его покупали, сменный катридж к этому бытовому шедевру стоил 6 гривен, а сейчас целых 30. Одного такого патрона нам хватает в среднем на 20 дней. Получается, что очищенная водичка обходится в 45 целковых. А ведь это не молоко — обыкновенная Н2О. Кто же подобные цены выдюжит?
Чему вы, собственно, удивляетесь, говорят в магазине, где продаются катриджи к «Брите»: их стоимость прямо зависит от курса доллара. Но ведь наши-то зарплаты реагируют на него о-о-очень медленно. А вернее сказать, почти никак. Кроме того, у «Бриты», по утверждению специалистов, есть ахиллесова пята. Этот фильтр рассчитан на доочистку воды, обработанной по европейским стандартам. Наша же столичная (при всем уважении к объединению «Киевводоканал») до них, к большому сожалению, не дотягивает.
Тут, наверное, самое время сообщить, что в Институте сорбции и проблем эндоэкологии Украины под руководством директора института академика Владимира Стрелко созданы неорганические сорбенты с крайне высокой избирательностью и поглотительной способностью к ионам тяжелых металлов, пестицидам, радионуклидам, фенолам и ряду других веществ. На их основе разработаны индивидуальные кружки (название, прямо скажем, не вдохновляет), которые обходятся намного дешевле, чем заграничные бытовые фильтры аналогичного типа. Скажем, та же «Брита» стоит 200 гривен и выше, а киевская «кружка», рассчитанная на 300 литров, с пятью запасными патронами — всего 60. А ведь катриджами, входящими в ее комплект, можно очистить худо-бедно полторы тонны воды.
— И все же «Брита» — это марка! — говорю заместителю директора по научной работе Института сорбции и проблем эндоэкологии Дмитрию Швецу. — Если честно, какой из двух фильтров лучше — ваш или заграничный?
— На мой взгляд, наша кружка предпочтительнее, — ни минуты не колеблясь ответил Дмитрий Иванович. — Ведь мы создавали ее специально под местную воду, учитывали ее особенности и степень очистки. К тому же в катриджах «Бриты» используются мембрана и уголь. А у нас в институте исповедуют правило: при помощи одного сорбента нельзя избавиться и от тяжелых металлов, и от радионуклидов, и от органических веществ. Поэтому мы применяем несколько сорбирующих материалов.
Где же эти волшебные кружки, почему ими не завалены украинские магазины? Оказывается, на одном из заводов Кривого Рога уже все подготовлено к производству, однако предприятию не выгодно их выпускать: нет нормального рынка сбыта и оптовых покупателей. А делать фильтры мелкими партиями не имеет никакого смысла. Между тем, академическая кружка и так на несколько лет запоздала. Она бы могла успешно конкурировать с «Бритой» еще два—три года назад.
Но, может быть, о фильтре, созданном киевскими учеными, просто никто не знает? Институт постоянно представлен на всех выставках, в которых участвует академия, объяснили мне в президиуме НАН. Так что о полном отсутствии рекламы говорить не приходится. Но она, конечно, оставляет желать много лучшего. Впрочем, что тут удивительного? Возможности научного учреждения в данной области весьма ограничены. А предпринимателей, которые бы ко всеобщей выгоде энергично взялись за дело, как не было, так и нет.
Об углеродных сорбентах известно еще со времен египетских фараонов. Но сегодня разработаны их разновидности, обладающие огромной поглотительной способностью. Такие вещества применяются во многих отраслях производства и, в частности, используются для очистки соков, сиропов, вин, воды. В Японии ежегодно производят 100 тысяч тонн активных углей, во Франции — 50 тысяч, а в Украине …не больше 5 тысяч тонн. Стоит ли после этого удивляться, что наша сахарная промышленность закупает в России сорбенты из древесного угля? Между прочим, за валюту.
Однако это вовсе не значит, что в Украине нет необходимого сырья и углеродные поглотители просто не из чего делать. Есть у нас и антрацит, который уже используется для подобного производства на нескольких предприятиях Донбасса, и косточки слив, абрикосов и персиков, сорбенты из которых ничем не уступают поглощающим материалам, производимым за границей из скорлупы кокосовых орехов. Правда, возни с косточками хоть отбавляй. Собирать их — дело неблагодарное. Поэтому такие поглотители стоят недешево и применяются главным образом в качестве энтеросорбентов, предназначенных для выведения разного рода токсинов из человеческого организма. В Институте сорбции и проблем эндоэкологии технология получения подобных веществ доведена до завершающей стадии. Минздрав дал разрешение на их производство. Но, повторяю, косточки — сырье в определенном смысле штучное. Его для промышленных целей не используешь. К счастью, поглотители, применяемые в экологии, требуют куда меньше затрат на чистоту производства, чем сорбенты, необходимые для медицины.
Во всем мире один из самых серьезных обидчиков матушки-природы — нефтепродукты. Свою лепту в загрязнение окружающей среды вносят автомобили, моющие станции, терминалы, суда, нефтеперевалочные базы и различные предприятия. Недавно наша газета рассказала о серьезной экологической проблеме, с которой столкнулись в Волынской области. Впрочем, данная история, что называется, с бородой. В одном из пригородов Луцка в свое время находился военный аэродром. За период его существования в подземные воды попало большое количество керосина. Некоторые местные жители черпали горючее для бытовых нужд прямо из своих колодцев. Но самое неприятное заключается в том, что оно просочилось в водоносный горизонт и теперь медленно, но верно движется в направлении протекающей через город речки Стырь, несущей свои воды в район Шацких озер. Если в нее попадет керосин, это грозит национальному парку большой бедой. По данным экологов, горючее уже находится от берега речки на расстоянии нескольких сотен метров.
Сложившаяся ситуация требует незамедлительных действий. Необходимы тонны сорбентов. А денег на это нет. К счастью, положение не тупиковое. Как рассказал Дмитрий Швец, в нашей стране имеется огромное количество дешевого, почти бросового сырья для поглощающих материалов — самая обыкновенная солома. Другой его источник в полном смысле слова лежит под ногами. Это тысячи тонн опавших листьев. Багряное осеннее покрывало парков, скверов и улиц — проблема из проблем, заставляющая руководителей больших городов хвататься за голову. Раньше такие листья просто сжигали. Теперь, наконец, поняли, что этого делать нельзя. Но, представляете, сколько нужно бензина, чтобы всю «биомассу» доставить на свалки. Кроме опавших листьев, в производстве углеродных сорбентов можно с успехом применить опилки, которые сегодня сплошь и рядом попросту бросают в костер.
Если все это подвергнуть специальной обработке, получается прекрасный, а главное — чрезвычайно дешевый поглотитель, доступный для любого региона Украины. Чего-чего, а уж соломы и опавших листьев в нашем отечестве хоть отбавляй. Сорбенты нового типа разработаны в Институте сорбции и проблем эндоэкологии. Их апробация проведена совместно с Украинским нефтегазовым институтом. Казалось бы, эффективные и дешевые поглотители должны отрывать с руками. Но не тут-то было!
Весь парадокс заключается в том, что интерес к ним проявили пока только за рубежом. В частности, в далекой Западной Сибири, где после бурения скважин приходится очищать участки вокруг вышек от нефти. Киевляне, учитывая специфику данного региона (громадное количество лесопилок), предлагают использовать тут сорбенты на основе опилок. Разработкой украинских ученых заинтересовались в Калининградской области и в соседней Литве, где имеются терминалы и нефтеперерабатывающие заводы, а также в некоторых странах Ближнего Востока и Латинской Америки.
Ну а у нас-то что? — спросите вы. Ровным счетом ничего. Как это ни печально, в Украине подобные углеродные сорбенты сегодня никого не волнуют. Вот конкретный пример. После статьи в «Зеркале недели», где шла речь о ситуации, сложившейся на Волыни, Институт сорбции и проблем эндоэкологии направил письма главе Волынской областной госадминистрации и начальнику местного управления экобезопасности. Ученые объясняли, как можно ликвидировать подземное керосиновое озеро и предотвратить попадание в речку Стырь нефтепродуктов. Минул почти месяц, а из Луцка ни ответа, ни привета.
— Но, может быть, ваше предложение области просто не по карману? — спрашиваю у Дмитрия Швеца.
— Конечно, такое мероприятие обойдется недешево, — честно признался он. — Но ведь другие технологические схемы предусматривают использовать производимый из неорганического сырья аэросил, а он обойдется намного дороже. Если килограмм нашего сорбента стоит менее доллара, то килограмм аэросила — в десять раз больше. Да, этот поглощающий материал и впрямь весьма эффективно расправляется с нефтепродуктами. Но из-за мелкодисперсной, пылеобразной структуры его неосторожное применение может вызвать силикоз. Другая проблема: как аэросил утилизировать? Сжечь нельзя — в воздух попадут вредные вещества. Закапывать тоже опасно: в земле могут образоваться нежелательные соединения.
У нашего сорбента таких недостатков нет. А главное — он не менее эффективен, — подчеркнул заместитель директора. — И учтите еще, что экономить его не придется. Ведь источник сырья в данном случае поистине безграничен. Имея такой превосходный сорбирующий материал, можно очищать воду не только от нефтепродуктов, но и от различных органических примесей и радионуклидов.
— Значит ли это, — допытываюсь у него, — что поглотитель, созданный у вас в институте, годится и для применения в городских водоочистных сооружениях?
— В сочетании с другими сорбирующими материалами это вполне возможно, — считает Дмитрий Иванович. — К слову заметить, в Токио, где недавно побывал директор нашего института, воду очищают только при помощи углеродных сорбентов. В японской столице 13 таких колонн объемом по 100 тонн каждая. У нас же «киевскую питьевую» углем не очищают (разве что дома, используя бытовые фильтры). Ее пропускают через песок, хлорируют или озонируют. А, к примеру, в Париже вода проходит четыре стадии фильтрования и на последнем этапе ее «полируют» угольные фильтры, о чем мы пока можем только мечтать. Французская технология требует больших средств. К сожалению, в «Киевводоканале» еле сводят концы с концами.
Специалисты утверждают, что озонирование непременно должно сочетаться с другими методами, — просвещал меня Дмитрий Швец. — Поскольку после него остаются побочные токсичные продукты, речную воду в итоге обязательно следует пропустить через активный уголь. Но это очень дорогое удовольствие. Тонна его на мировом рынке стоит около 4 тысяч долларов. С другой стороны, один фильтр Днепровской станции может вместить от 40 до 60 тонн угля. И таких там больше пяти десятков. Вот и считайте...
Причем переоборудовать их под активный уголь технически вполне возможно. Без него в развитых странах сейчас не обходится ни одна уважающая себя водопроводная станция. Если бы он стоил дешевле, то и у нас могли бы с его помощью доводить воду до требуемой кондиции…
Здесь будет уместным высказать еще одно соображение, — полагает Дмитрий Иванович. — Такие же ситуации, как на Волыни, вполне могут возникнуть и в других местах, где есть военные аэродромы. Да и вообще, боюсь, что проблема загрязнения окружающей среды нефтепродуктами для нашей страны останется актуальной еще долгие годы. Впрочем, зачем далеко ходить? Через Киев протекает речка Лыбидь, которая во многих местах вся покрыта радужными разводами. Подобные загрязнения она в конечном итоге выносит в Днепр. А очищать воду от этих нефтепродуктов вынуждены в городах, расположенных ниже столицы.
— Вы меня убедили, — говорю своему собеседнику. — Сорбенты из соломы, листьев и опилок действительно нам нужны. Но кто и где будет их выпускать?
Строить один большой завод на всю Украину нет никакого резона, уверен Дмитрий Иванович. Институт сорбции и проблем эндоэкологии предлагает другой подход. Мобильная установка занимает совсем небольшую площадь и вполне поместилась бы в комнате средних размеров. С другой стороны, ее можно использовать в любом районе страны — ведь сырья, как уже говорилось, у нас предостаточно. А стоит такой мини-заводик всего-ничего 10 тысяч гривен — в масштабе области сумма более чем скромная. Казалось бы, от желающих приобрести чертежи не будет отбоя. Однако они не приходят. Что это, одна из загадок нашего хозяйственного мышления? А может, результат отсутствия нормальных рыночных отношений? Ведь выгодное оказалось невыгодным.