Описание богоугодных заведений имеется в классической литературе (Н.Гоголь, Ильф и Петров), а вот что такое научное учреждение — наше общество не знает. Эффективной науки в старой России не было. В СССР была реализована специфическая бюрократическая система в форме АН, закрытых НИИ и немногочисленных научных подразделений при ведущих университетах. Такая система могла достигать успехов лишь при концентрации административного и финансового ресурсов, а возникшее к 90-м годам прошлого века научно-техническое отставание было одной из причин развала СССР. В результате украинские ученые оказались без средств на исследования и без научной информации («ЗН», №11, 2004), так что научные учреждения превратились в богадельни для тех, кто по различным причинам не эмигрировал или не переквалифицировался. В каком же состоянии остат(н)ки науки сейчас и каковы наши перспективы в свете происходящих общественных перемен? Иными словами, есть ли шанс превратить имеющиеся богоугодные заведения в современные научные учреждения? И что следовало бы предпринять для этого?
Еще во времена СССР была популярна горькая шутка о трех видах науки: экспериментальной, теоретической и провинциальной. Сейчас в Украине имеем лишь провинциальную науку позавчерашнего дня. Такая наука не играет какой-либо роли в обществе и не влияет на его будущее; остались дежурные речи первых лиц на различных ежегодных собраниях да бодренькие призывы типа «нехай не гасне світ науки». Диагноз о коматозном состоянии украинской науки в общем не оспаривается («ЗН», №12, 2004), хотя вопросы о конкретных причинах, а также возможностях и путях реанимации остаются открытыми. По мнению автора, обеспечение современной информацией и налаживание международных связей совершенно необходимы для возрождения фундаментальной науки.
Начнем с арифметической задачки. В Украине по любому разделу естественных наук есть около двух десятков академических институтов с сотней квалифицированных исследователей в каждом, а в мире издается где-то 20 ведущих журналов. Зная, что на все научные библиотеки в Украине имеется по одному экземпляру каждого издания, получаем 20 журналов в месяц на 2000 исследователей. Как можно ознакомиться с таким массивом информации?
Печальный, но честный вывод: украинское научное сообщество состоит из лиц, имеющих различные академические звания и что-то исследующих, но профессионально не знающих современного состояния науки.
Сейчас без компьютерной базы данных и электронной поисковой системы работать с литературой невозможно, но такая система отсутствует даже в библиотеке им. Вернадского. Поэтому говорить об информированности наших ученых без доступа к поисковым системам типа Web of Science просто нельзя!
Основная проблема, возникающая при попытках начать сколько-нибудь современные исследования в Украине, состоит не в ограниченных материальных условиях, а в отсутствии полной информации. В информационной изоляции не смогла бы работать и хорошо оснащенная лаборатория. При этом частичный доступ к журналам не спасает (и сейчас любую статью можно попросить у коллег из западных университетов), необходимо иметь возможность поиска и самостоятельной оценки информации, т.е. требуется доступ к библиографическим базам данных. Поскольку этой возможности нет, нам приходится заниматься не тем, что могло бы оказаться интересным, а той тематикой, по которой есть хоть какая-то обобщенная информация, например обзоры. Но такая деятельность обычно оказывается вторичной.
Научная деятельность требует немалых затрат, а потому возникает вопрос: сколько же денег на исследования осваивает наш среднестатистический ученый? До последнего времени рост ассигнований на науку в основном отражал увеличение зарплаты и накладных расходов, так что найдутся лаборатории, где за последние 10—15 лет на исследования не потрачено ничего. О каких новых результатах может идти речь? Научные работники в основном занимаются систематизацией старых данных или имитационной деятельностью.
Уже нельзя решить и задачу квалифицированного управления наукой в Украине. Такая проблема не поднимается, пока работает остаточный принцип финансирования, позволяющий лишь как-то сохранить (а также, по возможности, использовать) имеющийся научный потенциал. Но при появлении дополнительных средств необходимы и перспективное планирование, и экспертные оценки, что невозможно, т.к. нет ни свежей информации, ни специалистов, освоивших эту информацию. Речь здесь не идет о персоналиях или о системе управления. Ни существующая авторитарная, ни возможные демократическая или программно-целевая схемы не будут работать без понимания, что происходит вокруг и кто есть кто. Для качественного управления необходимо иметь возможности определения приоритетов и экспертизы результатов; эти задачи могут быть решены лишь информированным научным сообществом.
Резкое снижение общественной роли науки проиллюстрировали и последние политические события. Если полтора десятилетия назад наука (в том числе фундаментальная) была заметным общественным фактором и выдвинула немало лидеров, то сейчас ученые НАНУ и преподаватели университетов проявляли себя как частные лица. Научное руководство всегда следовало в фарватере власти, но в последнее десятилетие вместо реальных действий была лишь раздача околонаучных погремушек в виде почетных должностей и званий для власти предержащей.
Итак, картина научной жизни в Украине выглядит достаточно мрачно. Распад фундаментальной науки уже достиг той стадии, когда перестроить или восстановить ее невозможно. Так нужно ли нам то, что имеем? Ответ положителен. Неразумно и грешно не сохранять остатки имеющихся знаний. Даже отмирающая наука способна оказать какую-то помощь при развитии образования и для поддержки прикладных исследований. Важно лишь не путать эти процессы с научным возрождением. Главное в том, чтобы сконцентрироваться на стратегическом вопросе: как нам не утерять связь с современной наукой, чтобы создать научный потенциал, позволяющий понимать и самостоятельно использовать технологии будущего.
Видимо, в ближайшее время будет произнесено много слов о важности науки. Возможно и появление некоторых средств за пределами остаточного финансирования. Куда их направить с учетом вышеописанных реалий? Кто должен осознавать важность нашего присоединения к мировому научному процессу и сделать хотя бы простейшие шаги в этом направлении? Ведь сегодняшнее научное сообщество не сможет участвовать в этом процессе: каких-то требований наших ученых о нормальных условиях работы (информация, приборы) не слышно. Поэтому текущая научная деятельность в НАНУ и ведущих университетах должна быть оставлена в покое, сохраняя имеющееся остаточное финансирование. Дополнительные средства следовало бы сконцентрировать на реализации первоочередной цели — как можно быстрее присоединиться к современным исследованиям.
По мнению автора, к числу неотложных мер для возрождения, требующих целевого финансирования и менеджмента, которые осуществлялись бы через независимое агентство (далее УНА — Украинское научное агентство), относятся:
1) Присоединение к международной системе информационного обеспечения путем коллективной подписки на библиографические базы данных и электронные версии основных журналов (поскольку система очень недешева, можно ограничиться версиями с лимитированным доступом нескольких десятков пользователей одновременно). Такая подписка, организация сети быстрого Интернета для нескольких центральных библиотек и ведущих университетов, а также 20—30 академических институтов могла бы быть проведена УНА в течение года. При этом локальные сети, доведенные до рабочего места исследователя (или хотя бы до каждой лаборатории на первом этапе), должны организовать входящие в сеть университеты и институты. УНА следовало бы также провести учебно-пропагандистскую кампанию об использовании такой информационной сети.
2) Прямая финансовая поддержка международных публикаций также может проводиться через УНА. Эти средства должны быть в распоряжении исследователей и могли бы направляться как на материальное стимулирование, так и на дальнейшее развитие работ (оборудование, расширение группы, научные командировки), имеющих международный резонанс.
3) Закрытие всех научных сборников и большинства украинских журналов (поддерживать следовало бы лишь несколько изданий, имеющих хоть какую-то мировую аудиторию), ведь своей научной периодики нет даже в Германии или во Франции. Поскольку публикация фундаментальных исследований в зарубежных изданиях бесплатна, то представляющая реальную ценность часть украинской науки никак не пострадает. Кроме экономии средств, мы получаем возможность международной экспертной оценки наших результатов через систему рецензирования, существующую во всех журналах. Без каких-либо усилий с нашей стороны будет ясно, что существенно для мировой науки, а что интереса не представляет.
В перспективе, при наличии средств и при появлении хоть каких-то признаков оживления научной деятельности, УНА следовало бы более системно налаживать международные контакты.
4) Обеспечить (прежде всего в финансовом отношении) участие наших исследователей в международных грантах, а также организовать новые программы по приоритетным направлениям. Не слишком удачным примером может быть проводимая сейчас российско-украинская программа по нанофизике: наши партнеры не лидируют в этой области и имеют схожие проблемы с информацией. Сотрудничество с Великобританией или Германией было бы эффективнее, но сейчас мы не способны даже сориентироваться в проводимых там исследованиях.
5) Начать издание украинских переводов тех ключевых монографий и обзоров последнего времени, которые актуальны для достаточно широкой аудитории. Такая программа не только была бы доступным и недорогим каналом информации для наших ученых (и коллег из СНГ), но и послужила бы развитию украинской научной терминологии.
6) Еще одним аспектом деятельности УНА могли бы стать контакты с нашей научной эмиграцией, как это сейчас имеет место в Китае, Индии. Следовало бы использовать опыт этих государств, стран СНГ, Прибалтики и бывших соцстран, где обсуждается даже вопрос реэмиграции. Кроме уехавших коллег, за границей уже сформировалась немалая группа молодых ученых, получавших в Украине лишь базовое образование. Они почти ничего не знают о нашей науке, поскольку web-порталы наших академических институтов и университетов находятся в зачаточном состоянии. Сотрудничество с соотечественниками могло бы проводиться и через профессиональные научные общества при государственной поддержке.
Хватит ли воли у нашей элиты, чтобы приступить к решению проблемы немедленно, несмотря на сложные кратко- и среднесрочные задачи? Ведь наши богоугодные заведения через 10—15 лет полностью опустеют и научное возрождение придется начинать с нулевого цикла, на что потребуется несколько десятилетий (как это было в довоенном СССР, современных Индии или Бразилии). А Украина по-прежнему будет относиться к категории государств третьего мира.