Ответ на этот злободневный вопрос требует серьезного анализа основных аспектов решения этой проблемы. Их четыре: энергетический, транспортный, водохозяйственный и экологический.
В 1950-х годах главным приоритетом строительства Каховской ГЭС был энергетический. Но за 70 лет ситуация в энергетике радикально изменилась. В Европе энергетический мотив строительства ГЭС давно и бесповоротно утратил не только приоритетность, но и актуальность. За это время на смену углеродным энергоносителям пришли безуглеродные — возобновляемые. В Евросоюзе доля электроэнергии из возобновляемых источников (без ГЭС) достигла 35%, а к 2030 года должна составить 50–55%. Но самое важное, что тенденции по стоимости единицы электроэнергии из возобновляемых (без ГЭС) и невозобновляемых (углеродных вместе с АЭС и ГЭС) источников обратные: первые — к снижению с ускорением, вторые — к росту.
Еще в большей степени это характерно для окупаемости инвестиций: в зеленой энергетике (из возобновляемых источников) индекс окупаемости растет с ускорением, в углеродной, атомной и гидротехнической — существенно падает.
Российско-украинская война обусловила также деконцентрацию, децентрализацию и локализацию энергетики. К этим процессам зеленая энергетика из возобновляемых источников адаптируется лучше всего.
Отсюда очевидно, что инвестирование в строительство, восстановление или модернизацию ГЭС с энергетической целью содержит большие риски для окупаемости проекта. То есть энергетический аспект восстановления Каховской ГЭС обесценивается и теряет перспективу.
Это в полной мере касается и транспортного аспекта. В середине ХХ века строительство ГЭС на Днепре, особенно в районе порогов, с целью повышения его транспортной состоятельности было актуальным. Но речной транспорт везде теряет свои позиции. На передний план все больше выходит автомобильный транспорт, которому нет альтернативы по уровню удовлетворения требований потребителей, особенно по приближенности к массовым потребителям. Днепровский воднотранспортный коридор многошлюзовый, продолжительный, очень локальный. Поэтому инвестирование в строительство шлюзов (обязательной составляющей части дамб) такое же бесперспективное для транспортных целей, как и строительство самих дамб для энергетических целей.
Совсем другое дело — водохозяйственный аспект. Его актуальность постоянно растет и он становится основным. Если у обоих предыдущих аспектов (энергетического и транспортного) есть перспективная и эффективная альтернатива, то водохозяйственный безальтернативен, потому что перспектив замены воды нет. Наоборот, в подавляющем большинстве стран мира, в том числе в Европе, в частности и в Украине, перспектива одна — дефицит воды. Поэтому все более важным становится поиск источников водообеспечения и путей рационального использования воды. Именно поэтому водохозяйственный аспект восстановления Каховского водохранилища является самым приоритетным.
Радикальное смещение акцентов с энергетического и транспортного аспектов восстановления Каховской ГЭС на водохозяйственный вполне соответствует экологическим требованиям. Ведь если энергетический и транспортный аспекты были конкурентами экологическому, то водохозяйственный, наоборот, гармонизирует с ним и вступает с ним в синергию. Следовательно, восстановление Каховской ГЭС необходимо, но оно должно быть максимально переориентировано (переприоритизировано) на восстановление водохранилища. Тогда энергетический и транспортный аспекты тоже получат дальнейшее развитие, но они становятся не главными, а сопутствующими.
Но водохозяйственный (а вместе с ним и экологический) аспект предъявляет новые требования к восстановлению водохранилища. Это в первую очередь экономические, водохозяйственные требования. Речь идет, в частности, об ограничении (сокращении) затопления площади водой, увеличении объемов водозабора и водонаполнения, улучшении естественного функционирования водохранилища (флора, фауна, чистота воды, экология и т.п.), существенном улучшении водообеспечения экономики и жизнедеятельности населения водой, создании разветвленной сети водораспределения, повышении эффективности использования воды.
Вопрос стоит так, чтобы минимум днепровской воды сбрасывать в море. Здесь справедливо сравнение с известным высказыванием ученых о нефти: «Сжигать нефть — все равно, что топить печку ассигнациями». Поэтому сбрасывать в соленое море пресную воду равнозначно тому, что сбрасывать валюту. Ведь за счет расширения и повышения эффективности полива сельхозугодий в зоне возможной достижимости днепровской воды — 300–400 км урожай сельхозкультур можно увеличить в 1,5–2 раза, а экспорт продуктов питания — в 3–4 раза. Это и есть та самая валюта водного происхождения. Цену воды хорошо знают во многих странах с засушливым климатом, где, как правило, постоянный и острый дефицит продовольствия, недоедание и голод населения.
Это подтверждает мировой опыт. Так, известный потенциал экспорта сельхозпродукции Нидерландов более чем наполовину продуцируется за счет освобожденных и защищенных от затопления площадей. В северной Германии за счет строительства приэльбинских дамб удалось на треть увеличить производство сельскохозяйственной продукции. Подобные примеры есть и в Украине, как положительные, так и отрицательные. Так, строительство левобережной дамбы (около 70 км) Киевского водохранилища защитило десятки сел и тысячи гектаров сельхозугодий от затопления. А отсутствие такой дамбы на Кременчугском водохранилище, наоборот, привело к отселению более сотни сел и потере сотен тысяч сельхозугодий. К тому же экология водохранилища страдает от масштабного прибрежного мелководья. Кстати, указанная постановка вопроса по Каховскому водохранилищу очень актуальна и для будущей модернизации Кременчугского водохранилища. Тут эффективность может быть в разы выше.
Для модернизации Каховского водохранилища большое значение имеет строительство береговых дамб. Их цель — существенное ограничение мелководного водоразлива, увеличение объема водного бассейна и «оздоровление» функционирования водохранилища. Благодаря этому возможно сельскохозяйственное, лесохозяйственное и другое использование освобожденных от воды площадей, что равнозначно 50–70 тыс. га. Вместе с тем за счет строительства береговых дамб и повышения основной плотины хранилища возможно удвоить объем эффективного (используемого) запаса воды. Благодаря этому можно значительно расширить сеть каналов подачи воды для городов и сел, для населения и орошения сельхозугодий. Именно в водохозяйственной сфере можно достичь наибольших по масштабам и эффективности выгод от реконструкции водохранилища. При этом эффективность может быть существенно усилена и в энергетической сфере благодаря уже давно запланированной модернизации энергоблоков, увеличению количества турбин и повышению на них водонапора.
Таким образом, выгода от восстановления Каховской ГЭС с акцентом на приоритетную и комплексную модернизацию водохранилища может дать быструю окупаемость инвестиций и их высокую общеэкономическую отдачу. Бесспорно, источником инвестиций должна быть прежде всего финансовая компенсация от России за разрушенные ГЭС, дамбу, водохранилище и вызванный этим ущерб для экономики, экологии и населения в целом. Но, не ожидая решения вопроса компенсации, такой концептуальный подход может быть очень инвестиционно привлекателен и для Всемирного банка, ЕБРР, МБРР и других институтов. Это отвечает целям ООН по борьбе с голодом в мире и содействию устойчивому развитию. Это соответствует интересам Украины в получении синергетического эффекта от инновационного подхода к восстановлению разрушенной российской агрессией экономики. Так Украина победит не только на фронте, но и в будущей конкуренции с Россией в сферах экономики и социального развития.